Крылья крепнут в бою - Василий Голубев

После ужина вся наша шестерка пришла в землянку к Леониду Георгиевичу Белоусову. Он подробно рассказал, как нужно взлетать и садиться на аэродроме Ханко в то время, когда артиллерия противника ведет огонь, и в промежутках между артобстрелами.

На второй день Леонид Георгиевич не смог оставаться на аэродроме и сам два раза слетал с нами на штурмовку...

Вечером после ужина пожилой механик ремонтных мастерских, призванный из запаса, остановил меня и Васильева у столовой и спросил:

- Вы летчики с "ишаков"? Говорят, у вас подвесные баки новой конструкции не работают? Я до мобилизации подвешивал их на заводе летчикам-испытателям, так они их очень хвалили. Покажите их мне завтра, если можно.

- Не только можно, но и нужно, - ответил я ему. - Приходите утром часам к семи. Баки лежат на стоянке рядом с "ишаком" номер тридцать три.

- Ладно.

Мы с Васильевым переглянулись и пошли отдыхать в бывший пороховой погреб - самое прочное и, наверное, самое огромное сооружение на всем острове Котлин.

Утром, когда я подошел к самолету, наш новый знакомый сидел на корточках около баков и ковырял какой-то железкой дренажную трубочку у каждого бака. Увидев меня, поднялся и, не здороваясь, спросил:

- Кто осматривал баки?

- Кто? Да их смотрели все, чуть ли не до командующего авиацией.

- Где твой техник, лейтенант? Мне нужно крепкое шило и круглый напильник, я эти баки через несколько минут приведу в порядок, - заверил он.

Я позвал моториста, велел дать необходимый инструмент и помогать механику во всем.

- Не надо мне помогать, давай, моторяга, неси инструментальную сумку!

Меня все это крайне заинтересовало, я подошел к бакам. Заводской механик ткнул пальцем в кончик дренажной трубки.

- Смотри, там транспортная пробка, ее ставят перед отправкой баков на склады, чтобы туда влага и грязь не попадали...

Все оказалось до смешного просто. И получилось, что простой механик из мастерских, как говорятся, утер нос всей инженерной службе авиационного полка и разным инспекторам, по вине которых нас, летчиков, чуть не отдали под трибунал.

Лейтенант Васильев приказал подвесить баки на его и мой самолеты и пошел за разрешением на пробный вылет.

Через полчаса мы были в воздухе, пронеслись несколько раз над аэродромом на бреющем полете, потом парой сделали боевой разворот и сели. Баки работали отлично. После нас сразу же поднялись и остальные четыре машины. Летчики доложили, что баки работают нормально, только лейтенант Денисов сообщил, что на больших оборотах мотор сильно трясет. Он эту тряску замечал и раньше, но она была слабее. Командир нашей группы приказал заправить основной бак и сам взлетел на самолете Денисова. После посадки он велел технику записать в формуляре, что мотор работает нормально на всех режимах. Потом отвел Денисова в сторону, тихо сказал: "Трясет тебя, а не мотор", - и пошел на КП полка доложить по прямому телефону командиру бригады полковнику Романенко о готовности к вылету. Романенко поблагодарил и попросил сообщить фамилию механика, обнаружившего дефект.

Теперь мы ждали команду на вылет, хотя знали от метеорологов, что во второй половине дня погода резко ухудшится. Так оно и получилось - весь вечер и ночь лил дождь. Утром мы шли по мокрой тропинке Петровского парка из столовой к самолетам. Облака неслись низко, ветер трепал верхушки вековых деревьев.

- Вот в такую погоду надо лететь на Ханко, - сказал Алим Байсултанов, ни один "мессер" не перехватит.

- Да нет, Алимушка, розно месяц тому назад тринадцатого сентября, когда я в такую погоду на безоружном самолете летел через Ладожское озеро, меня не один, а четыре "мессера" едва не перехватили. А сегодня как раз тринадцатое число... - возразил я, смеясь.

И бывает же так! Нас догнал дежурный по столовой и закричал, чтобы кто-нибудь из ханковской группы вернулся к телефону.

- Ну, вот и задание, - пошутил я мрачно. - Давай, Миша, схожу я...

Оперативный дежурный штаба бригады сказал по телефону:

- Запишите или запомните приказание: группе лейтенанта Васильева в десять ноль-ноль вылететь на аэродром Ханко, там погода хорошая. Ясно?

- Все понятно, товарищ дежурный.

Догнав товарищей, я сообщил о полученном приказе. Каждый воспринял мои слова в зависимости от характера и темперамента.

Веселый и неугомонный Алим Байсултанов, постоянно рвущийся в бой, изобразил начальное "па" лезгинки и громко крикнул: "Асса!"

Денисов побледнел, и мелкие капли пота покрыли его лоб. Васильев спокойно посмотрел на ручные часы, ровным голосом сказал:

- До девяти часов проверить подготовку самолетов, особенно заправку горючим, пробу оружия провести на земле.

В 9 часов 30 минут официантка Таня (мы се звали Рыжик) принесла нам к самолетам крепкого чая, пирожков и по плитке шоколада. Мы были тронуты. Я Таню поцеловал и вручил ей плитку шоколада. Она сказала, что сбережет ее и вернет, когда я прилечу обратно.

- Спасибо, Танечка, обязательно вернусь...

Три "ишачка" взревели моторами и пошли на взлет. Через двадцать секунд рванулось с тормозов и мое звено. Вдруг в конце разбега самолет Денисова как-то странно заюлил, его повело вправо, потом пыль закрыла его. А когда я, убирая шасси, мельком взглянул на то место, истребитель лежал на фюзеляже хвостом вперед.

Я догнал Васильева, подошел к его самолету поближе и показал рукой вниз. Васильев понял и кивнул в ответ.

Мы летели под облаками. Вдруг ведомый Васильева сделал несколько глубоких покачиваний крыльями, затем развернулся и пошел обратно. Вскоре этот маневр повторил Алим Байсултанов. Я в растерянности поглядел влево на Татаренко: его самолет, сбавляя скорость, планировал прямо к воде. Бинт вращался вхолостую. Но вот самолет стал увеличивать скорость, Татаренко тоже повернул на аэродром, с которого мы только что взлетели. Что-то случилось... Но что? Причина возвращения летчиков стала известна нам на другой день. А сейчас из шести взлетевших остались двое. Я поравнялся с Васильевым, показал ему рукой вперед и вниз. Мы снизились на бреющий, продолжая полет на запад...

На аэродроме полуострова Ханко нас ждали. Не успели мы выбраться из кабин, как человек десять подхватили наши самолеты и хвостами вперед быстро потащили под маскировочные сети в укрытие. И тут же кругом загрохотали разрывы снарядов. Так близко они рвались, что я нагибался и приседал. Мне казалось, что все сооружение сейчас рухнет. Надо мной смеялись, должно быть, вид у меня был достаточно комичный... А вечером пришло сообщение о том, что завтра прилетят еще три И-16 и надо обеспечить прием.

До поздней ночи мы, как говорят, входили в строй - правда, пока теоретически.