Одинокая звезда - Ирина Касаткина

Пропуски занятий приняли повальный характер. Низкая требовательность деканатов, отсутствие проверки посещаемости, скука на лекциях в сочетании с солнечными днями начала мая и обилием праздников привели к тому, что в аудитории зачастую сидели менее трети первокурсников. И это на высшей математике – самом трудном, самом ответственном предмете. Чего уж говорить об остальных дисциплинах? У физиков количество задолженностей по лабораторным работам превысило все мыслимые пределы.

Впрочем, эта ситуация повторялась из года в год. Когда подходило время сессии, преподаватели закрывали глаза на прошлые грехи и выставляли почти всем задолжникам зачеты. Зачастую – в зависимости от личной заинтересованности.

Из-за всего этого Ольга едва не впала в отчаяние. Что делать, как спасать положение? Ведь до июньской сессии оставалось чуть больше месяца. А тут еще эти бесконечные праздники. Но она заставила себя собраться с силами и приступила к выполнению намеченного.

Составленные доцентами варианты проверочных работ сразу показали, кто есть кто. Кто работает добросовестно, а кто спустя рукава. На кафедре было восемь доцентов, включая экс-заведующего Паршикова. Тот вообще ничего не составил, хотя со вчерашнего дня уже был рядовым доцентом. Лисянский и Щадринский, ссылаясь на нехватку времени, положили ей на стол откровенную халтуру. Остальные варианты были более-менее приемлемыми.

Поручив секретарю отпечатать необходимое количество билетов, Ольга пригласила к себе в кабинет всех халтурщиков.

– Делаю вам устное замечание, – хмуро сказала она, – и постарайтесь впредь работать добросовестнее. Если вы не измените отношения к моим требованиям, я устным замечанием не ограничусь. Ситуация с учебой столь серьезна, что у меня нет иного выхода.

– Да что вы нагнетаете! – небрежно бросил Щадринский. – Подумаешь, низкие знания. А где они высокие? Вы посмотрите, что в школах делается. Откуда возьмутся хорошие студенты, если выпускают поголовно дебилов. Вы что, одна думаете все изменить? Да ни в жизнь!

– Нет, я не думаю менять все одна. Найдутся единомышленники – они не могут не найтись. Но даже если вы и правы, тем более надо бить во все колокола. А вы что предлагаете? Оставить все как есть?

Выражение их лиц показывало, что именно этого они и хотели бы. Но сказать вслух уже не решались. И то ладно.

– Вот видите! – заметила она удовлетворенно. – Вы тоже хотите перемен к лучшему. Значит, давайте работать вместе. Надеюсь, к подготовке экзаменационных билетов вы отнесетесь более ответственно. Учтите – я ничего не забываю и всегда стараюсь сдерживать свои обещания. А это, – она кивнула на их работы, – заберите и переделайте.

В полном молчании вся троица покинула кабинет.

Проверка знаний студентов во всех потоках подтвердила ее худшие предположения. Поскольку списывать было не с чего – у каждого студента имелся свой вариант заданий – оценки оказались самыми плачевными. Средний балл у первого курса равнялся двум целым трем десятым. То есть двойке. Хуже некуда.

Результаты были немедленно сообщены ректору. Тот срочно собрал Ученый совет, на котором минут двадцать метал громы и молнии.

– Вы думаете, эту двойку получили только студенты? – шумел ректор. – Это двойка всем математикам как преподавателям! Вы не им – вы себе поставили два! Своей работе!

Ученый совет подавленно молчал. Да и что тут скажешь?

– Ольга Дмитриевна! – взмолился, наконец, уставший ректор. – Если вам удастся вывести курс из прорыва, честное слово, награжу. Ну постарайтесь, ей богу! Должен же быть какой-то выход.

– Не надо награды, Леонид Александрович, – поднялась Ольга, – вы лучше помогите нам с художниками – плакаты изготовить. И надо методички размножить.

– Слышали? – обратился ректор к проректору по хозяйственной работе. – Все просьбы профессора – немедленно и неукоснительно.

– Сделаем, – заверил тот.

Оставалось самое трудное – зажечь тех, для кого все это делалось, – самих студентов. Еще в Ленинграде Ольга убедилась, что если с ними разговаривать как с коллегами по учебному процессу, как с равными его участниками, абсолютное большинство студентов становится на твою сторону.

Собрав первокурсников в большой лекционной аудитории, Ольга сообщила о результатах проверки их знаний. Как и ожидалось, они не сильно огорчились. Когда ты не один такой, пережить неудачу легче. Но после объявления мер, ожидавших тех, кто не исправит двойку до сессии, многие приуныли.

Были назначены сроки ликвидации задолженностей. Объявлены дни консультаций, включая воскресные лекции. После этого Ольга обратилась к студентам с вопросом, который всегда задавала перед сессией:

– Пожалуйста, поднимите руку те, кто любит, чтоб его обманывали. Что, никто не любит? Вы знаете, и я этого не люблю. Поэтому ответственно заявляю – со списыванием и шпаргалками будет покончено. Не скажу, что у меня на экзамене совсем нельзя списать. Наверно, можно. Но очень сложно! Шпаргалки – это бумажные мозги, поэтому я отношусь к ним брезгливо. И буду требовать от моих коллег такого же отношения. И потом, ведь у каждого в билете свои задачи и примеры. Их же надо решить – готовое решение списать не с чего. Поэтому давайте начинать учиться по-настоящему.

Слухи о новых веяниях на кафедре высшей математики быстро распространились по всему институту. И потому на Ольгиной открытой лекции не было свободных мест. Но даже присутствие ректора не волновало ее. Гораздо больше она беспокоилась, как воспримут новый материал студенты, – ведь это была ее первая лекция. До этого в ее группах прошли только практические занятия.

Ольга знала, что лектора, регулярно не общающегося с аудиторией, внимательно слушает менее трети студентов. Остальные воспринимают материал, в лучшем случае, минут пятнадцать, потом отвлекаются.

Избежать этого можно было только одним способом – постоянно обращаться к студентам, задавать вопросы, создавать проблемные ситуации, предлагать подумать над выводом теоремы всем вместе. Вызывать к доске самых активных, давая им возможность выполнить вместо нее очередную выкладку. И поощрять, поощрять, поощрять. Похвалой, пятерками, обещанием освободить от очередной контрольной или даже зачета. Пробуждать здоровое стремление отличиться у одних и честолюбивые помыслы других.

Так она поступила и в этот раз. К работе была привлечена вся аудитория. Лекция оказалась фактически прочитана не ею, а самими студентами. Когда они понимали излагаемый материал и поставленные вопросы, поднимался лес рук. Теперь никто не назвал бы этих студентов пассивными. Несколько раз она приглашала первого поднявшего руку к доске, и тот с явным удовольствием делал за нее короткие выводы, легко справляясь с непростой теоремой.

По реакции студентов чувствовалось, что лекцию они усвоили и она им, не привыкшим к столь подробному и понятному изложению, понравилась. Ольга и сама осталась довольна своей лекцией. Теперь следовало выслушать советы и замечания коллег.

В ее ленинградском вузе тоже проводились подобные обсуждения. Обычно они проходили в спокойной дружеской обстановке. Тот, кого проверяли, знал, что это делается для его же блага. Коллеги подскажут, как лучше объяснить трудное место или решить задачу. А если и сделают замечание, то исключительно доброжелательным тоном. И непременно отметят все, что заслуживает похвалы.

Здесь с самого начала обсуждения чувствовались какая-то нервозность, напряжение. Первым взял слово Паршиков.

– Мне непонятно, – начал он возмущенно, – зачем лектор выбрала такой трудный вывод основной теоремы? Ведь проверка знаний показала, что курс не владеет основами математики. Есть же более простой и доходчивый вывод, который лектору, по-видимому, неизвестен.

Ольга была потрясена. Ведь несколько дней назад он сам его посоветовал. Он же прекрасно знал, что ей известны оба вывода. Неужели можно так кривить душой?

Но она промолчала, ведь по протоколу положено было сначала выслушать мнение всех выступающих, а уже потом отвечать на вопросы и комментировать замечания.

– Мне не нравится, как Туржанская ведет записи на доске, – заявила Тихонова. – Мы привыкли писать формулы, располагая их по вертикали. Заполним столбик, затем справа начинаем заполнять следующий. Мне кажется, так удобнее. Преподаватель меньше ходит, меньше мелькает, так сказать, перед студентами. А Ольга Дмитриевна, записывая уравнения по горизонтали, вынуждена все время ходить вдоль доски, отвлекая студентов.

– Как вы считаете, – обратился к ней ректор, – лекция поставленной цели достигла?

– Ну, наверно, – неуверенно промямлила та.

– Нет, это не ответ, – настаивал ректор. – Достигла или нет? Достаточен методический и научный уровень лекции или недостаточен? Отвечайте однозначно.

– Достигла. Достаточен, – выдавила Тихонова.