Библейские пророки и библейские пророчества - Моисей Рижский

Исаия выступил в роли пророка, когда под угрозой оказалась не только независимость, но и само существование его народа. В 744 г., т. е. за два года до описанного «видения», в Ассирии произошел дворцовый переворот и на престол взошел новый царь, принявший имя Тиглатпаласара III и вошедший в историю как великий завоеватель. В последующие несколько десятилетий Ассирия достигла апогея своего могущества. Совершив ряд походов в Северную и Среднюю Сирию, ассирийцы подчинили там ряд мелких царств и неуклонно двигались дальше на юг. Израильский царь Менаим откупился тяжелой податью и фактически стал данником Ассирии (4 Цар. 19:20). Но как мы уже знаем, Израиль это не спасло. Тиглатпаласар III вторгся в Палестину и отторгнул от Израиля ряд земель к северу от Самарии. Население их было согнано с места и переселено в Северную Ассирию. В дальнейшем переселение сотен тысяч людей из покоренных Ассирией народов стало характерной чертой политики ассирийских царей-завоевателей. Страшась этой участи, цари мелких государств Средней Сирии и Палестины стали заключать между собой союзы, чтобы противостоять Ассирии; участие в этих союзах принимал и Египет, также имевший все основания опасаться чрезмерного усиления Ассирии. В 734 г. заключили союз обычно враждовавшие друг с другом Дамасское царство и Израиль. Царь Дамаска Рецин и израильский царь Факей попытались втянуть в этот союз также иудейского царя Ахаза, а когда тот отказался, объявили ему войну. В страхе и отчаянии Ахаз обратился за помощью к ассирийскому царю. Сохранился текст его послания: Ахаз униженно умоляет Тиглатпаласара: «Раб твой и сын твой я; приди и защити меня от руки царя сирийского и от руки царя израильского, восставших на меня» (4 Цар. 16:7).

Этот момент Исаия счел, по-видимому, самым подходящим для того, чтобы вмешаться в политику. Он снова «получил» на этот счет повеление Яхве: «Выйди ты и сын твой Шеарясув навстречу Ахазу, к концу водопровода верхнего пруда, на дорогу к полю белильничьему, и скажи ему…» (7:3–4). Бог не только указал Исаии точное место встречи с царем, но и сказал, что надо говорить Ахазу. Царь иудейский не должен страшиться своих врагов, ибо Яхве решил их судьбу: «Земля та, которой ты страшишься, будет оставлена обоими царями ее» (7:16), «а чрез шестьдесят пять лет Ефрем (т. е. Израиль.—М. Р.) перестанет быть народом» (7:8). Исаия предлагает Ахазу: «Проси себе знамения у Яхве», и хотя царь отказывается: «Не буду искушать Яхве», пророк настаивает на своем, предлагает это «знамение». Место это заслуживает того, чтобы привести его полностью: «Итак сам Яхве даст вам знамение: се, дева во чреве приимет и родит сына, и нарекут имя ему: Еммануил (евр. «с нами бог»). Он будет питаться молоком и медом, доколе не будет разуметь отвергать худое и избирать доброе; ибо прежде нежели этот младенец будет разуметь отвергать худое и избирать доброе, земля та, которой ты страшишься, будет оставлена обоими царями ее» (7:14–16). Смысл слов пророка достаточно ясен. Исаия решил поднять дух напугавшегося царя, у которого от страха, по образному выражению автора пророчества, «всколебалось сердце его и сердце народа его, как колеблются от ветра дерева в лесу» (7:2). Он убеждает Ахаза, что вражеские цари сами будут изгнаны из своих стран, имея в виду, конечно, что сделает это ассирийский царь. И это произойдет в самом скором времени, не успеет, образно выразился пророк, новорожденный младенец вырасти настолько, чтобы суметь отличить хорошее от плохого, как все это состоится.

Но дальше выясняется, что Исаия не ограничился словесным предсказанием. По-видимому, чтобы сильнее подействовать на воображение царя и народа, он сам осуществляет то самое «знамение», о котором он перед этим говорил Ахазу: «И я взял себе верных свидетелей: Урию священника и Захарию, сына Варахиина, — и приступил я к пророчице, и она зачала и родила сына. И сказал мне Яхве: нареки ему имя: Магер шелал-хаш-баз (евр. «спешит грабеж, ускоряет добыча». — Af. Р.). Ибо прежде нежели дитя будет уметь выговорить: отец мой, мать моя, — богатства Дамаска и добычи самарийские понесут перед царем ассирийским» (8:2–4). То есть пророк не только привел пример с младенцем, но и позаботился о том, чтобы с помощью «пророчицы», очевидно своей жены, произвести на свет реального ребенка, которому, правда, наречено было другое, тоже «знаменательное» имя.

Это место в тексте Книги Исаии впоследствии было использовано раннехристианскими авторами как «верное» пророчество о непорочном зачатии и чудесном рождении Христа. По Евангелию от Матфея это засвидетельствовал «ангел господень». Явившись во сне Иосифу, мужу Марии, и заверив, что «родившееся в ней есть от духа святаго», ангел добавил: «А все сие произошло, да сбудется реченное господом через пророка, который говорит: се, дева во чреве приимет и родит сына, и нарекут имя ему Еммануил, что значит: с нами бог» (Мф. 1:20–22).

Евангелие от Матфея написано на греческом языке, пророчество Исаии о «деве», которая родит сына, тоже процитировано на том же языке. Причем автор использовал для этого греческий перевод Ветхого завета (Септуагинту). Но оказывается, что как раз в этом месте пророчества Исаии переводчик Септуагинты допустил грубую ошибку: еврейское слово «алма», что значит «молодая женщина», он перевел греческим «партенос» — «дева» (в смысле — девственница). Ясно, что сам пророк VIII в. Исаия, выступая перед царем Ахазом, вовсе не помышлял ни о непорочном зачатии, ни о Христе, сыне божием.

Исаия от имени бога предсказал падение Дамасского и Израильского царств приблизительно через три-четыре года (когда ребенок начинает произносить свои первые слова). И действительно, уже вскоре после описанной встречи Исаии с царем Ахазом произошло завоевание Дамасского царства и Израиля Ассирией, хотя и не точно в те сроки, которые назначил бог устами пророка: Дамаск пал в 732 г., т. е. через два года после встречи Исаии с Ахазом, а Израильское царство перестало существовать не через 65 лет, а гораздо раньше, в 722 г., когда оно было завоевано ассирийским царем Саргоном II и население его было переселено за Евфрат.

Но всему этому еще только предстояло произойти. А в 734 г., когда состоялась описанная выше встреча Исаии с Ахазом, у иудейского царя было достаточно оснований испытывать страх. Одновременно с нападением на него с севера царей Дамаска и Израиля с юга в пределы Иудеи вторглись эдомитяне и филистимляне. Они захватили ряд иудейских городов и поселений, многих перебили и увели в плен (2 Пар. 28:17–19). Трезво оценивая сложившуюся обстановку, Ахаз предпочел не слишком доверяться утешительным обещаниям пророка Яхве, хотя бы и данным от имени бога, и, как было уже сказано, обратился за помощью к ассирийскому царю. Эта помощь обошлась ему дорого. «И пришел к нему Феглафелласар (Тиглатпаласар), царь ассирийский, но был в тягость ему, вместо того, чтобы помочь ему, потому что Ахаз взял сокровища из дома Яхве и дома царского и у князей и отдал царю ассирийскому» (2 Пар. 28:20–21). Мало того, в угоду последнему Ахаз, по-видимому, ввел в Иерусалиме культ ассирийских богов, по его распоряжению даже в самом иерусалимском храме Яхве было произведено много переоборудований по иноземному образцу. Написав об этом, летописец укоризненно замечает, что это было сделано «ради царя ассирийского» (4 Цар. 16:18). Ахаз явно не был ревностным почитателем Яхве; библейский автор с осуждением написал о нем: «…шестнадцать лет царствовал в Иерусалиме; и он не делал угодного в очах Яхве… даже сделал литые статуи ваалов; и он совершал курения на долине сынов Еннома, и проводил сыновей своих через огонь… и совершал жертвы и курения на высотах и на холмах и под всяким тенистым деревом» (2 Пар. 28:1–4; 4 Цар. 16:3). Культ Яхве в Иудее оказался в опасности, и ряды его защитников возглавил Исаия. Он выступает со своими проповедями-пророчествами, часть которых, возможно, не была произнесена, а только написана. Так считает и ряд западных библеистов, например немецкий автор пятитомной «Истории Ветхого завета» И. Шедль, указывая на то, что «искусно сложенная речь пророчеств Исаии с ритмом, ассоциациями, ассонансами, аллитерациями совсем не характерна для свободной речи. Это сочиненная и написанная речь, и, может быть, в 8:1 и 16, где бог велит пророку: «…возьми себе большой свиток и начертай на нем человеческим письмом…» и «завяжи свидетельство и запечатай откровение при учениках моих» — имеется в виду как раз написанный свиток речей Исаии» [44] Внес ли Исаия что-нибудь новое в религию древних евреев? Пророк Исаия еще в древности получил особенно высокую оценку как у иудеев, так и у ранних христиан. Среди древних рукописей ветхозаветных текстов, обнаруженных в середине нашего столетия в Палестине в районе Мертвого моря (так называемые кумранские рукописи), свитков и фрагментов из Книги Исаии оказалось намного больше, чем из других пророческих книг. И в наше время богословы и богословствующие авторы, иудеи и христиане, также отзываются об Исаии не иначе как о «величайшем и исключительном теологическом явлении среди всех пророков Ветхого завета»[45]. Но, как справедливо отметил известный французский библеист А. Лодс, оригинальность Исаии «нужно искать не в области теории, а в области практики»[46] В общем религиозные идеи Исаии мало чем отличались от идей его современников и предшественников, пророков Амоса и Осии. Некоторые исследователи считают даже, что Исаия лично знал Амоса и, может быть, был его учеником, и в этом также нет ничего невозможного, если учесть, что Фекоа (Текоа), родина Амоса, находилась не более чем в четырех часах ходьбы от Иерусалима. Другие думают, что Исаия читал записи пророчеств Амоса, не случайно ряд мест из Книги Амоса почти дословно повторяются у Исаии (сравни Ис. 1:11 и Ам. 5:22; Ис. 5:11–12 и Ам. 6:5–6; Ис. 5:9 и Ам. 5:11 и 3:15 и некоторые др. места). Однако гораздо важнее, что у этих пророков можно обнаружить много общего в главных идеях, и в частности в идее бога.