Чисто царское убийство - Андрей Гончаров

– Да, такое описание убеждает меня в вашей правоте. Похоже, что ваш император действительно был отравлен. Вы совершенно правы в том, что считаете те злосчастные конфекты причиной его смерти. Всякие сладости часто использовались для отравления высокопоставленных особ. Ведь именно этот вкус куда лучше, чем всякий другой, может скрыть наличие яда в угощении. Да и съедят его обязательно. На свете очень мало людей, совершенно равнодушных к сладкому. Но что за яд находился в этих конфектах? Это весьма любопытно, да. Знаете, господа, чтобы ответить на ваш вопрос, лучше пройти в мою лабораторию. Там у меня имеется богатая коллекция разнообразных ядов. Мы рассмотрим их все и, возможно, найдем нужный. Прошу! – Граф поднялся, взял со стола шандал с тремя зажженными свечами и жестом пригласил гостей следовать за ним.

Они вышли из кабинета, несколько раз повернули. Граф открыл незаметную дверь. За ней показалась крутая лестница, ведущая куда-то вниз. Оперативники спустились по ней и оказались в просторном сводчатом подвале.

Сен-Жермен поставил свечи на стол. Затем он легонько повел рукой, и вдруг на стенах подвала вспыхнули факелы.

Оперативники переглянулись. Даже на них эта демонстрация магического искусства хозяина дома произвела некоторое впечатление. О том, как она должна была действовать на неискушенных современников графа, можно было только догадываться. Между тем сам граф держался совершенно непринужденно, словно не сделал ничего особенного.

– Вот, господа, моя сокровищница знаний, как тайных, так и явных, – сказал Сен-Жермен, обводя рукой стены подвала. – Здесь имеется все, что необходимо для моих научных изысканий.

Оперативники огляделись. Тут было на что посмотреть. На полках стояли десятки разнообразных бутылок с разноцветными жидкостями. С балок свисали пучки сушеных трав. На столе стояли весы, ступки с пестиками, колбы и реторты. Сразу было видно, что это действительно лаборатория ученого.

– Итак, мы говорили о ядах, – произнес Сен-Жермен, подходя к шкафчику, стоявшему в дальнем углу. – Яды оказывают свое действие очень по-разному. Одни убивают человека быстро, почти моментально, другие – постепенно, исподволь. В вашем случае, как видно, использовалась отрава именно из этой, второй группы. Это значит, что мы должны отставить в сторону яды, созданные на основе синильной кислоты, полученные от африканской гюрзы или ливанской кобры. Нас прежде всего должны интересовать вот эти два зелья. – Сен-Жермен извлек из шкафа темную бутылочку с притертой пробкой и какую-то коробочку.

На них не было этикеток и каких-либо надписей. Как видно, владелец лаборатории и так умел различать вещества, хранящиеся у него.

Граф указал на бутылку и пояснил:

– Вот настой цикуты, или болиголова. Его выпил великий Сократ, принимая смерть по приговору афинского суда. Цикуту также любили использовать знаменитые князья из рода Борджиа, знавшие толк в ядах. Однажды я чуть сам не пал жертвой одного из них. Он заподозрил меня в связи с его противником, французским королем. Меня спас великий Леонардо. Он тоже знал толк в ядах и угадал характерный запах цикуты.

– Леонардо? – воскликнул пораженный Ваня. – Вы имеете в виду великого живописца из Винчи? Но как такое могло быть? Ведь он жил почти триста лет назад!

– Я понимаю, что это удивляет вас. – Сен-Жермен снисходительно усмехнулся. – Но люди, знакомые со мной, уже смирились с тем, что обычные мерки ко мне неприменимы. Да, я живу на свете очень долго и надеюсь прожить еще больше. Это так, но мы отвлеклись от нашей темы. Цикута – лишь один из ядов, оказывающих постепенное воздействие. Другое такое же снадобье – мышьяк. Вот он, в этой коробочке. Я, знаете ли, склоняюсь к тому, что ваш император был отравлен именно им.

– Что ж, граф, вы угадали, – произнес Углов, пристально глядя на хозяина лаборатории. – Я скрыл от вас одну важную подробность. С помощью датского врача доктора Гротса я произвел анализ тканей тела покойного государя. Сей весьма знающий человек установил, что преступники дали императору именно мышьяк. Я рад, что вы пришли к тому же выводу. Надеюсь, что мы вместе с вами найдем ответ и на другой вопрос. Кто именно послал императору Петру Алексеевичу конфекты, начиненные мышьяком?

– Боюсь, что здесь я не смогу вам помочь, – ответил Сен-Жермен.

Он все еще держал в руках сосуд с цикутой и коробку с мышьяком, словно никак не мог с ними расстаться.

– А я думаю, что сможете, – настаивал надворный советник. – И знаете почему? В этом меня убедил рассказ графа Бассевича, ближайшего помощника герцога Голштинского.

Углов заметил, что при упоминании этого имени лицо Сен-Жермена на секунду изменилось, утратило свое обычное невозмутимое выражение.

«Ага, горячо!» – подумал он.

– И знаете, что мне сообщил Бассевич? – продолжил надворный советник. – Год назад в Бадене он встретился с одним человеком. Тот сказал ему, что получил задание от императора Карла убить русского царя, даже объяснил, почему у австрийского императора появилось такое желание. Как вы думаете, кто был этот словоохотливый собеседник голштинского графа? – Углов открыто, в упор посмотрел в глаза Сен-Жермена.

«Сейчас-то все и произойдет, – подумал надворный советник. – Он сознается или станет врать, и тогда Ваня его разоблачит. Мы в любом случае узнаем правду».

Однако не произошло ни того, ни другого. Случилось нечто такое, чего не ожидали ни Углов, ни его товарищи.

В глазах у надворного советника внезапно потемнело. Он лишь смутно видел очертания подвала и человека в сером камзоле, стоявшего перед ним. Впрочем, человека ли? Нет, это была птица, определенно! Огромная, серая. Она внимательно следила за Угловым.

«Что птица делает в подвале? – подумалось надворному советнику. – Ей надо на волю».

Словно отвечая на его мысли, птица взмахнула крыльями и исчезла. Куда, Углов не заметил. Зато он ясно увидел в своих руках бутылку и стакан. Кирилл вдруг понял, что жутко страдал от жажды и давно хотел пить. Всего один глоток. Он налил немного жидкости в стакан, поднес его ко рту.

В этот момент на него было совершено нападение. Кто-то сбоку вдруг ударил его по руке, и стакан полетел на пол. В ту же минуту туман, окружавший надворного советника, стал рассеиваться, он вновь начал ясно различать предметы.

Кирилл увидел, что стоит посреди подвала, держа в руке открытую бутылку с цикутой. На полу валялся стакан, темнела лужа разлившейся отравы.

Рядом с ним окаменел Дружинин. Он тупо разглядывал коробочку с мышьяком. Часть яда просыпалась на ковер.

Между ними замер Ваня с побледневшим, но решительным лицом.

А еще одного человека – хозяина этого подвала – нигде не было видно.

– Где Сен-Жермен? – спросил Углов у Вани. – И что вообще случилось? Откуда у меня эта бутылка?

– Оттуда же, откуда у Игоря коробка с мышьяком, – ответил Иван. – От графа. Когда ты задал ему вопрос о Бассевиче и его рассказе, он поглядел на тебя секунду, а потом, как видно, принял решение и начал действовать. Сен-Жермен вручил тебе бутылку с цикутой, а Игорю – мышьяк, сунул в мою руку стакан. Наверное, ты должен был налить яда не только себе, но и мне. После чего ушел.

– Ушел? – уточнил Дружинин. – А мне казалось, что он превратился в змею и уполз.

– А мне – что улетел, – произнес Углов. – Я видел, как этот граф превратился в птицу. – И тут к нему пришла догадка: – Так он подверг нас гипнозу! У всех были видения?

– Ну да, конечно, – подтвердил Ваня. – Он и меня рассчитывал загипнотизировать, только я не поддался. Сен-Жермен это заметил. Думаю, он хотел остаться в подвале до конца, пронаблюдать, как мы все примем яд, а потом уже действовать дальше – вызывать полицию и сообщать о нашем самоубийстве или просто спрятать тела, не знаю. Но моя невосприимчивость к гипнозу спутала его планы. Он стремительно развернулся и вышел. А я помешал вам выполнить приказы графа. Мне пришлось бить вас по рукам, никаких моих объяснений вы просто не слышали.

– Если так, то давайте пойдем отсюда и задержим его! – решил Углов и направился к лестнице.

Впрочем, это легче было сказать, чем сделать. У него и у Дружинина ноги не шли, заплетались. Лишь держась за Ваню, оперативники смогли выбраться из подвала.

Наверху им стало немного легче. Они разделились и обыскали весь особняк. Однако ни графа Сен-Жермена, ни его странного слуги так и не обнаружили. Дом был пуст.

Глава 16

Если Восточная Европа в начале восемнадцатого столетия еще оставалась в эпохе бездорожья, то к западу от германских границ пути сообщения уже радовали путешественников. Дороги, покрытые гравием, взбирались на альпийские кручи, пересекали долины Ломбардии и Прованса, вели на север и юг, запад и восток.

Наши друзья в конце марта покинули Вену и уже спустя неделю достигли Парижа. Въехали они туда тихо, без всякой помпы, на обычном почтовом дилижансе и остановились в скромной гостинице, расположенной в предместье.