Камбер Кульдский - Кэтрин Куртц

Катан посмотрел на огонь в камине, но затем его взгляд упал на дверь в боковой стене. Через щель в двери проникал яркий свет из соседней комнаты.

Заинтересовавшись, Катан подошел ближе и заглянул туда.

Он увидел маленькую молельню, отделанную серым мрамором и освещенную множеством свечей. Даже подушка для колен перед небольшим алтарем была покрыта серым ковриком.

Эта молельня напоминала ему гробницу.

Странная мысль, подумал он, обнимая себя руками, чтобы хоть немного защититься от пронизывающего холода.

Летом эта комната была убежищем от палящего солнца и зноя. Она всегда была убрана цветами, в воздухе плавал запах розмарина и других ароматных трав.

Но разве могло быть здесь что-нибудь иное, кроме холода и пронизывающей сырости, особенно теперь, когда его господин… Нет, ему не следует строить иллюзий. Он знал, что делает комнату такой угрюмой, почему зимний холод так дышит на его душу.

Имр должен прийти сюда. В противном случае, зачем его король вызывал? Но такого приема раньше, до убийства гнусного, развратного дерини и до того, как он рискнул дружбой с королем ради спасения невинных крестьян, не было. Ну что же, прими это, Катан, Имр уже не такой, каким был раньше.

Катан склонил голову и прочел про себя молитву, перекрестился и снова повернулся к камину, и тут с удивлением увидел, что Имр уже в комнате. Король стоял, прислонившись к двери и заложив руки за спину. Катан замер. Он не слышал, как вошел король.

– Ты так печален перед самым праздником? – спросил Имр, медленно приближаясь к Катану.

Он был одет с головы до ног в белый бархат, отделанный внизу, на рукавах и на воротнике мехом белой лисицы. Пояс из светлых серебряных пластин довершал его туалет, стягивая у талии свободную мантию так, что она спадала просторными складками. Тяжелая серебряная цепь висела у него на шее, опускаясь до самого пояса. Голова его была обнажена, и каштановые волосы блестящими волнами падали на плечи. Имр смотрел на Катана, и лицо его было спокойным.

Катан упал на колени и поцеловал протянутую руку.

– Прошу прощения, сир. Я не был уверен, что вы примете меня.

– У тебя есть причины бояться этого? – поинтересовался Имр.

Он похлопал Катана по плечу и прошел в молельню. Катан заморгал, поднялся на ноги и пошел за королем в нескольких футах сзади.

– Причин нет, сир. Если я каким-то образом вызвал ваше недовольство, то, умоляю, скажите, как мне заслужить прощение. Король знает, что я всегда был честным и преданным слугой, когда-то он оказывал мне честь, называя своим другом.

Имр опустил голову и оперся руками о дверь молельни. Серебряный кинжал в ножнах четко обозначался под мантией. Не повернув головы, он заговорил:

– Да, Катан, – сказал он спокойно, – ты прости, но я сегодня плохой компаньон. Я узнал о смерти друга.

Катан с трудом сдержал вздох облегчения. Может, вовсе и не он причина плохого настроения Имра.

– Мне очень жаль, сир.

– Ты не хочешь узнать, кто он? – спросил Имр, полуобернувшись, чтобы видеть реакцию Катана. – Это лорд Молдред. У Катана глаза округлились от удивления.

– Его убил наемный убийца, – сказал Имр. Он наблюдал, как меняется выражение лица Катана. – Ты удивлен. Когда я вошел, то решил, что ты молишься за его душу, но вспомнил, что ты еще не знаешь об этом.

– Нет, я…

Катан отвернулся и попытался собраться с мыслями. Его беспокоили внимательные, изучающие глаза Имра.

Молдред убит! И убит наемником-убийцей! Нет, здесь не только скорбь по придворному. В лице Имра было какое-то напряжение. Он как бы ждал, что скажет на это Катан.

– Если вы печалитесь по нему, то я присоединяюсь к вам, – осторожно сказал Катан.

– Ты скорбишь потому, что скорблю я, а не потому, что Молдред убит!

Имр громко рассмеялся.

– Ну что же, хорошо хоть так. Ведь это он руководил казнями крестьян. По-твоему, он заслужил такую участь?

Катан в смятении опустил глаза, не понимая, в каком направлении ведется разговор. Затем он испугался.

– Сир, если вы думаете, что я желал такой судьбы Молдреду, то, умоляю, выбросьте это из головы. Может, Молдред исполнял свои обязанности с большей жестокостью, чем того требовала необходимость, в этом я почти уверен, – тихо добавил он, – но я не могу упрекнуть его, ведь он исполнял свой долг.

– Но зато ты можешь упрекнуть меня, не так ли? – рявкнул Имр, заставляя Катана встретиться с ним взглядом. – Я приказал проводить казни, Катан. Я – король. Закон есть закон. Ты рискнешь упрекнуть меня что я требую выполнения закона?

– Сир, я никогда не говорил…

– Конечно, ты не говорил! – крикнул Имр. – Даже ты не рискнул бы зайти так далеко, несмотря на нашу дружбу. Но ты так думал, не так ли? Ах, Катан, я ждал от тебя лучшей службы. Большей преданности!

Катан покачал головой. Он не мог понять логики Имра, если, конечно, она была в его словах.

– Я никогда не ругал лично вас, сир, клянусь в этом! Если в моем сердце и была горечь, то ее вызывали не вы, а ваши законы. Вы – просто человек, который должен выполнять законы, склоняясь под их тяжестью.

Когда Катан поднял голову и посмотрел на Имра, в глазах его стояли слезы. Имр отвернулся, руки его были сложены на груди.

– Ты никогда, даже в мыслях, не упрекал меня в смерти крестьян?

Катан рухнул на колени, и в мольбе воздел руки вверх.

– Бог свидетель, я клянусь в этом, Имр, – прошептал он. Наступила долгая, тиши на, которую нарушало только их дыхание. Имр медленно прошел к молельне и плотно прикрыл ее дверь. Он долго стоял, повернувшись спиной к Катану, затем обернулся к нему и прислонился спиной к двери.

– Может, это виллимиты убили Молдреда, те же, что убили Раннульфа, – сказал он спокойно. – Встань, встань.

Катан повиновался и встал перед успокоившимся Имром, но тот не смотрел ему в глаза.

Катан почувствовал, что Имр ждет его слов. Но Катан слов не находил, он молча смотрел на Имра, затем перевел взгляд на горящую свечу и коснулся пальцем расплавленного воска.

Что он мог сказать? И чего ждал от него Имр?

– Ходят странные слухи об убийстве Раннульфа, Катан. Ты знаешь об этом?

– Странные слухи, сир? – переспросил Катан, беспокойно облизнув губы.

– Да, говорят, что ты как-то связан с этим делом.

– Я?!

– Да. Чудовищно, не правда ли? – усмехнулся Имр. Губы его улыбались, но глаза были холодны как лед.

– Говорят, что ты потому так был подавлен казнями крестьян, что чувствовал себя виноватым в их гибели. Говорят, что ты связан с виллимитами и организовал убийство Раннульфа. Это, конечно, чушь, но ведь ты не раз встречался с Раннульфом?

– Сир, это был жестокий человек, садист, – сказал Катан. – Независимо от того, дерини он или нет, ни я, ни мой отец не могли позволить ему оставаться в наших владениях. Каждый знал об этом. Я, конечно, его убийства не организовывал, но я не могу сказать, что сожалею о его смерти.

– Даже когда узнал, что он умер страшной смертью предателя? Он ведь дерини, дворянин!

– Его убийцы знали, что он заслужил такую смерть, – ответил Катан твердо.

Имр замолчал, отвернулся и закрыл глаза, словно от боли, но Катан не видел этого.

– Благородные дворяне должны погибать от меча или топора, а не от предательского кинжала и петли. Они не должны испытывать предсмертные муки, какие испытал Раннульф.

– Благородство не дается одним фактом рождения, сир, – мягко сказал Катан. – Если человек не обладает внутренним благородством, никакие диадемы, никакие короны, Цепи не смогут сделать его благородным!

– Нет! – выдохнул Имр. – Даже смерть не может отнять благородства!

Он опустил глаза и посмотрел на свои руки, поворачивая их ладонями вверх и вниз, будто видел их впервые, и придал лицу мягкое выражение.

– Но мы заговорились, – сказал он.

Он медленно повернулся к Катану с распростертыми руками.

Он подошел, как будто хотел обнять Катана, улыбаясь, хотя сердце переворачивалось в груди. Рука его легла на плечо Катана, и тот с облегчением улыбнулся. Другая рука Имра нащупала рукоятку кинжала, спрятанного под одеждой.

Легкое движение корпусом, поворот кисти, и все было кончено. Кинжал вошел между ребрами, разорвав артерию и нервы, и вонзился в сердце.

Катан умер на руках Имра. На его красивом лице застыло выражение удивления и недоумения, оно было невинным, как лицо ребенка.

Имр опустился на пол вместе с мертвым Катаном. Он без слов, без мыслей смотрел на своего обожаемого друга. Кровь Катана окрасила праздничную одежду снежно-белого цвета.

И в таком положении их нашел Коль Ховелл через четверть часа после многократных расспросов слуг короля, из ответов которых он смог узнать только то, что король уединился с лордом Катаном и не желает, чтобы их беспокоили.

В тревоге поигрывая набалдашником палки, Коль ждал. Наконец нервы его не выдержали. Не в силах больше выносить неизвестность, он подскочил к двери и постучал, затем постучал громче. Не услышав ответа, он рискнул открыть дверь и заглянуть в щель.