Хэриб. Чужестранка для шейха - Маша Малиновская

Ещё в моей гардеробной несколько дней назад я нашла порезанное платье. Оно висело на плечиках, как и остальные, но на груди и животе были небольшие разрезы. И я точно помнила, что не могла так его испортить на себе. Порезы же очень напоминали такие, будто человеку в этой одежде ткнули ножом в грудь и живот.

Было страшно. Каждый вечер я ложилась и каждое утро я просыпалась с жутким ощущением покалывания под кожей – со страхом и пониманием, что это может быть последний мой вечер или последнее утро.

К тому же конфликт Нафиза и его брата Карима усилился. Брат – близнец приезжал во дворец, и они здорово поскандалили. Я слышала своё имя в разговоре. И расстались братья нехорошо.

Нафиз после этого усилил мою охрану, что я посчитала косвенным подтверждением слов Саффаны и приняла для себя окончательное решение.

Через несколько минут я включила слив и тоже вышла из кабинки. Вымыла руки и посмотрела на себя в зеркало. Глаза лихорадочно блестели, губы выглядели сухими, щёки горели. Я поправила платок, нанесла на губы блеск и вышла.

Бахира вопросов традиционно не задавала, лишь скромно кивнула и поплелась за мной к выходу.

Мы вернулись во дворец, и я заперлась в своей комнате. Конверт с паспортами спрятала под чехол матраса, убедившись, что он никак не ощущается и не заметен.

Всё должно случиться завтра. Ждать больше смысла нет. И так прошло достаточно времени, пока Саффана всё готовила. Решение принято.

Я открыла ноутбук, сбросила все свои заметки на флешку и удалила из памяти. Телефон мне пообещали дать чистый, так что в своём я пролистала фотографии, сохранила их в облако, а потом удалила все те, которые так или иначе могли стать хоть какими – то зацепками.

Хотела записать обращение к Нафизу, сказать, что люблю его, но другого выхода, кроме как сбежать, я не видела. Потому что кто знает, как ему представят мой побег. Вдруг он будет думать, что я погибла? Может, для меня это было бы лучшим вариантом, но стоило представить себя на его месте, свои эмоции, я ужаснулась.

Но подумав, я всё же решила не записывать. Кроме Саффаны и Вафии никто не знал, что я беременна. Да и им я не подтверждала. А это будет причиной для более тщательных поисков. Поэтому нет.

Я старалась не думать об эмоциональной стороне всего этого. И о моральной тоже. Я понимала, что поступаю подло с любимым человеком, но я уже сделала свой выбор в пользу безопасности ребёнка. И начать сейчас это прокручивать в голове не хотела, потому что это бы неизменно принесло мне боль.

Когда-нибудь он забудет. И даже, возможно, простит. Когда-нибудь…

Вечером в комнату раздался короткий стук, и вошёл Нафиз. Я удивилась, потому что знала, что сегодня он должен был уехать. Читала, стараясь отвлечься от планов на завтра, чтобы меньше нервничать.

– Ты вернулся, – я поднялась с постели ему навстречу, а внутри всё завибрировало. Эмоции, запертые в ящик за семью замками, стали бурлить и рваться наружу.

Я не хотела видеть его перед побегом, потому что это было бы слишком. Потому что знала, что душа будет рваться на куски.

– Потянуло к тебе так, что в груди всё гореть начало, Хэриб, – он, поддавшись порыву, шагнул ко мне и обнял, крепко прижав к себе, и я услышала, как гулко и быстро бьётся его сердце в груди. – Дела всё равно я в соседнем эмирате закончил, зачем было ждать до утра.

Замки на ящике с треском лопнули, и я полной грудью вдохнула его запах, зажмурившись. Один раз – последний… Я должна была позволить себя. Позволить нам.

– Я люблю тебя, – прошептала исступлённо. – Люблю.

Собственные слова отдались в груди ещё болезненнее, чем я могла себе представить. Волна новых сомнений начала топить здравый смысл, но я знала, что справлюсь с ней.

Я уже всё обдумала и решила.

– И я тебя, моя Хэриб.

И надеюсь, ты простишь меня…

Последнее я уже добавила мысленно, прежде чем в последний раз позволить себе сбросить любые ограничения и с наслаждением отдаться любимому мужчине. В последний раз отчаянно и с желанием принадлежать ему, любить самой и позволять любить себя.

В последний раз.

Глава 26. «Побег»

Нафиз ушёл из моей спальни уже под утро, и мне даже удалось уснуть потом на несколько часов. Наверное, как бы я не нервничала, организм знает, что ему нужно. Я не одна, и силы нужны мне не на одну меня. Малыш не может встать на паузу в своём развитии и подождать, пока его мать порешает свои проблемы.

Я встала, умылась, приняла душ и привела себя в порядок. Думать себе запрещала. Точнее эмоционировать. Мне и ночи хватило, когда я лежала без сна на плече у спящего Нафиза, ощущала себя предательницей и молча сгорала изнутри. Даже был момент, когда я раздумывала над тем, чтобы разбудить его и всё рассказать: о ребёнке, о своих страхах, о планах на побег.

Но всё же нашла в себе силы эти мысли притормозить и отбросить. Я уже всё решила, и на то были причины. Веские причины. Нафиз не всесилен, а за один промах я могу заплатить слишком дорого.

Я заставила себя съесть хотя бы треть завтрака. Кусок в горло не лез, но я снова себе напомнила, что я не одна. Внутри меня развивается жизнь, и моё питание имеет первостепенное значение. Малышу нельзя голодать.

Бахура пришла к одиннадцати, чтобы помочь мне с волосами, и к этому моменту я уже была одета, спрятала под одеждой вчерашний конверт, осталось только набросить абайю.

Через час мы были в торговом центре. Когда выезжали, я не удержалась, чтобы оглянуться на прекрасный дворец, который уже успел стать для меня домом, и в котором я провела с любимым мужчиной столько жарких ночей. Прекрасное, сказочное место – “Жемчужина пустыни”. И смертельно опасное, как оказалось.

В торговом центре я лениво побродила по бутикам, выпила кофе в кофейне, отправила короткое сообщение водителю, что я в порядке и планирую ещё походить по магазинам пару часов. Сверив время, я поняла, что оно на исходе и мне пора было идти в условленное место. И чем ближе я подходила к бутику с номером двести шестнадцать, тем более ватными и непослушными становились мои ноги.

В голове ещё раз пронеслись картины, как Саффана сдаёт меня каким-нибудь бандитам или Кариму, или просто бросает посреди пустыни. Я сглотнула, но взяла себя в руки и вошла в бутик.

Продавец посмотрела на меня внимательно, но ограничилась кивком и лёгкой улыбкой. Учтиво и совершенно ровно спросила, угодно ли мне, чтобы она помогла с выбором.

В бутике была ещё одна женщина, она молча бродила, разглядывая и ощупывая ткани нарядов. На нас даже внимания не обращала. Сама взяла несколько платьев и ушла в примерочную. Я даже сперва заволновалась, чтобы она не зашла в ту, в которую нужно мне, и нас не перепутали.

Но женщина выбрала первую, а мне нужна была четвёртая.

– Да, пожалуйста, – ответила я негромко, когда мы с девушкой – консультантом остались одни. – Я бы хотела примерить вот это красное платье.

Как и говорила Саффана, я указала на платье на манекеге у витрины.

– Конечно, – ответила девушка, расстегнула на платье застёжку и сняла его с манекена. – Примерочная тут.

Она указала мне как раз на четвёртую кабинку. Прошла, сама повесила туда платье и показала рукой, что я могу войти.

Я вздохнула незаметно, пытаясь успокоить своё сердцебиение, сжала пальцы в кулаки, воткнув ногти в ладони до боли, и вошла.

Прикрыв шторку, я прислушалась. И то ли я сейчас из-за напряжения так воспринимала время, то действительно ждать пришлось долго, но эти несколько минут ожидания показались мне невыразимо долгими.

И я даже вздрогнула и едва не вскрикнула, но вовремя прикрыла рот ладонью, когда зеркало тихо щёлкнуло и приоткрылось. Оттуда выглянула… Вафия.

И это оказалась та самая женщина, что бродила по магазину и ушла в первую примерочную. Я узнала её по одежде, а точнее белой тесьме по краям чёрного