Размышляя о минувшем - Степан Калинин

С тех пор прошло почти сорок лет. Жизнь блестяще подтвердила правильность этих выводов выдающегося советского полководца.

Реформа в армии, проведенная по инициативе партии, сыграла большую роль в дальнейшем развитии Вооружённых Сил страны.

В начале 1926 года, уже будучи командиром Казанской дивизии, я получил телеграмму — прибыть в штаб Приволжского военного округа. Тогдашний командующий войсками округа Александр Игнатьевич Седякин объявил, что мне надлежит как можно быстрее сдать дивизию, а самому выехать к новому месту службы в Харьков, на должность заместителя начальника штаба Украинского военного округа.

— Тебе повезло, Степан Андрианович, — напутствовал меня Седякин. — Украинский округ — один из самых больших в стране. Работа в штабе интересная. Штаб возглавляет Павел Павлович Лебедев. Большой умница. В период гражданской войны он был некоторое время начальником штаба у Главкома. Одним словом, есть у кого поучиться штабной работе.

Сразу же по прибытии в Харьков представился командующему округом. С Ионой Эммануиловичем Якиром я встречался еще в 1922 году, в кабинете начальника Главупраформа, но не думал, что он узнает меня: ведь первая встреча была очень короткой, мы просто познакомились, назвали друг другу фамилии и разошлись. Однако Якир не забыл о прежней встрече, принял меня как старого знакомого. Мы долго беседовали. Иона Эммануилович расспросил о прежней службе, познакомил с состоянием дел в округе, посоветовал, с чего начать работу, на что прежде всего обратить внимание.

Я глубоко уважал своего прежнего командующего Александра Игнатьевича Седякина, как человека честного, прямого, правдивого, очень доброго вне службы, как солдата в самом лучшем понимании этого слова. Однако когда дело касалось службы, Седякин становился совсем иным — придирчивым до мелочей, сверх меры строгим, скупым на слова, малообщительным, словно он опасался, что его природная доброта может быть использована подчиненными во вред делу.

Якир был полной противоположностью Седякину. Он с одинаковой мягкостью и теплотой относился к людям и на службе и вне службы. Причем в его отношениях с подчиненными не проскальзывало даже намека на панибратство или стремления заслужить дешевый авторитет. Простота в обращении не снижала его требовательности к людям, а, напротив, еще больше возвышала его как опытного руководителя и волевого военачальника. Его доклады, выступления перед командирами на разборах итогов учений чаще всего походили на товарищеские беседы. Хорошо зная успехи и недочеты соединений и частей округа, Якир своими меткими и точными замечаниями всегда стремился развить у командиров горячее желание как можно быстрее улучшить положение. И это вполне удавалось ему. Он умел расшевелить людей, разжечь в них дух соревнования.

Бывало, вызовет к себе одного из командиров дивизий, спросит:

— Слышали, как ваш сосед Петр Сергеевич Иванов организовал подготовку младших командиров? Мне кажется, его затея очень полезна. Каково ваше мнение?

— Разрешите подумать, товарищ командующий.

— Что ж, думайте. Думать всегда полезно. Только смотрите, как бы Петр Сергеевич не оказался впереди. Побывайте у него, посмотрите. Потом еще поговорим с вами на эту тему.

Или приезжает в дивизию, обойдет все отделы штаба, потом — в кабинет к комдиву. Поздоровается, минут 15–20 побеседует и вдруг совсем неожиданно:

— Михаил Федорович, прикажите–ка доставить сюда пулемет.

Вот пулемет уже на столе у командира 23‑й дивизии Михаила Федоровича Лукина.

— А теперь, Михаил Федорович, пригласите начальника штаба. Вместе расскажете мне, какие могут быть задержки при стрельбе из «максима» и как их устранять.

Своими многочисленными вопросами командующий буквально «вгоняет в пот» комдива и начальника штаба. Затем делает вывод, на первый взгляд, совсем безобидный:

— Теперь мне все ясно. А то я до сих пор никак не мог понять, почему у такого прославленного комдива плохо стреляют пулеметчики. Как думаете, товарищ Лукин, будут они стрелять лучше, или нужно принять какие–то меры по линии штаба округа?

— Будут, товарищ командующий. Обязательно будут. Сами справимся.

— Вот и чудесно. До свидания. Примерно через месяц заеду, побываю у вас на стрельбище.

Михаил Федорович после такого разговора целую неделю детально изучал «максим» с помощью лучшего пулеметчика дивизии. Потом ехал в полки, проверял, по примеру командующего, как знают пулемет полковые командиры. И вот результат: осенью 23‑я дивизия заняла первое место в округе по стрельбе из пулемета. Якир, присутствовавший на стрельбах, крепко пожал Лукину руку и объявил благодарность за достигнутые успехи.

Работать в округе под руководством такого командующего было не только интересно, но и относительно легко. Трения, возникавшие по каким–либо вопросам с местными органами власти, Якир умел всегда устранить быстро, с соблюдением и учетом интересов обеих сторон. В Правительстве и Центральном Комитете партии Украины он пользовался высоким авторитетом.

В те годы особенно острый характер приняла борьба с троцкистами, и Якир был одним из видных организаторов ее на Украине, особенно в войсках. Он всегда и во всем был твердым проводником ленинского курса. Когда, например, ему стало известно, что член Военного совета округа Кучмин примкнул к известной «толмачевско–белорусской резолюции», отстаивавшей антипартийные взгляды в области военного строительства, Якир в тот же день продиктовал мне письмо в Центральный Комитет ВКП(б), в котором охарактеризовал «резолюцию», а вместе с ней и поведение Кучмина, как вредные, антиленинские. В результате своевременно принятых им мер «толмачевско–белорусская резолюция» не получила в войсках Украинского округа распространения и поддержки, несмотря на все старания Кучмина.

Помню, на одном из партийных собраний штабной организаций Кучмин попытался обвинить командующего в том, будто он не считается с мнением коммунистов, оторвался от парторганизации. Вслед за Кучминым выступил Иона Эммануилович:

— Член Военного совета предъявил мне тяжкое обвинение — отрыв от партийной организации. Давайте разберемся, товарищи, в чем он видит этот отрыв. Вероятно, в том, что я не желаю и никогда не соглашусь поддерживать вредную, антиленинскую, антиреволюционную линию Кучмина в области военного строительства? Если так, то я еще раз заявляю: не поддерживал и не буду поддерживать никаких предложений, направленных на ослабление Красной Армии, на снижение ее боевой готовности и боеспособности. Для меня, как командующего войсками, как большевика, незыблемым законом является генеральная линия Центрального Комитета партии, ленинская линия: заботиться о том, чтобы войска Красной Армии были всегда начеку, готовыми дать сокрушительный отпор любым попыткам международного капитала посягнуть на завоевания социалистической революции… К тому же Кучмин и его приверженцы — это еще не партийная организация, — добавил он уже спокойнее. — Что же касается парторганизации в целом, то у меня не было и нет с ней никаких расхождений.

Эти слова были встречены дружными аплодисментами преобладающего большинства участников собрания.

Много времени Иона Эммануилович проводил непосредственно в войсках — на учениях и занятиях. Не существовало в округе дивизии, в которой не бывал командующий. Каждый его приезд надолго запоминался и командирам, и красноармейцам. Запоминался прежде всего потому, что командующий умел вовремя поддержать всякое полезное начинание.

И. Э. Якир был всесторонне образован. Прекрасно знал историю, литературу, искусство.

Не помню в связи с чем, у нас как–то возник разговор об истории России. В беседу сейчас же вступил Иона Эммаиуилович. Он называл десятки фамилий государственных деятелей России петровских времен, давал каждому такую яркую характеристику, что люди вставали как живые. Можно было подумать, что слушаем участника событий тех далеких времен.

У него была замечательная память. Командующий знал в лицо огромное число командиров в округе, положительные качества и недостатки каждого, знал, кто в чем нуждается. У нас имелся специальный фонд материальной помощи командирам и политработникам. По долгу службы распоряжался фондом я. Но командующий постоянно интересовался, кому оказана помощь. Бывало и так. Вызовет меня, скажет:

— Командиру Н-ского полка надо бы материально помочь. Лечиться человеку нужно, а семья большая, средств не хватает. Посоветуйтесь с финансистами, нельзя ли ему на лечение выделить дополнительно хотя бы месячный оклад.

— Так он же не подавал рапорта, товарищ командующий, не просил никакой помощи.

— Этот просить не будет. Я его знаю. Скромный до щепетильности. А помочь ему обязательно надо. Прихварывать стал.