Будь моим сыном - Николай Печерский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мать включила репродуктор. Кто-то далекий тихо и задумчиво играл на скрипке.
Третий день радио обещало сухую погоду и третий день ошибалось. Впрочем, может, где-то неподалеку уже давно светило солнце. И только в Козюркине лил, как назло, дождь и тучи стояли над селом неподвижно, будто лодки у причала.
Музыка неожиданно смолкла. В репродукторе что-то щелкнуло, зашипело и вдруг знакомым хрипловатым голосом сказало:
«Внимание! Говорит Козюркинекий радиоузел. Товарищи колхозники, завтра ожидается хорошая погода. Партийная организация и правление колхоза просят всех бригадиров и звеньевых немедленно явиться в контору. До свидания, товарищи! Включаем Москву».
Тетка Василиса окаменела от неожиданности. Она сидела возле печки, опустив красные, отекшие от тепла руки, потом поднялась, тихо, будто кто-то мог помешать долгожданной вести, сказала:
— Це наш диктор. Цей вже не збреше! Я пишла. Там ж хлопчики мои переживают! Ах боже ж ты мий! Та чого ж це я тут стою!
Тетка Василиса и мать оделись, вместе вышли из дому. Тетка отправилась к трактористам, а мать — в контору. Дождь, несмотря на прогнозы, припустил еще сильней. Может, тучи вытряхивали из последних сил свою серую шубу, а может, наползли новые и желали похвастать, на что они способны.
Ванята недолго оставался один. Прошло минут двадцать или тридцать, и за окошком послышались хлюпающие по грязи шаги. Пришла Марфенька. Она была в стеганой телогрейке и мокром коричневом берете.
— Собирайся, Пузырев! — сказала она. — Пойдем ребят предупреждать. Чего расселся!
— Тоже выдумала! — поморщился Ванята. — Видишь, льет...
— Я тебе сказала или нет? На зерно нас завтра бросают. Весь колхоз пойдет. Тебе говорят?
Ванята спрятал коробку, начал неохотно одеваться.
— Ну и вредная же ты! — сказал он, натягивая рукав дождевика. — Пошли уже.
Они вышли на улицу. Пригнув головы, побрели вдоль плетней. Вокруг текли серые, мутные потоки. Все притаилось, примолкло. Лишь изредка закричит сдуру в темном сарае петух и тут же смущенно умолкнет.
Сначала они отправились к братьям Пыховым. Во дворе, неподалеку от мокрой будки, где жил белый пес с черными ушами, они увидели странную картину. Невзирая на дождь, по раскисшей земле прыгали и ссорились из-за какой-то еды носатая ворона и серый взъерошенный воробей. Ворона ревниво отталкивала соперника, норовила клюнуть его в темя. Воробей не сдавался, шнырял у нее под самым носом, ловко склевывал вареную картошку и что-то еще, видимо, такое же вкусное.
Вороне это не понравилось. Она влезла лапами в самую середину выброшенной кем-то еды, нахально поглядывала на воробья. Воробей полетал вокруг да около, а потом, не выдержав такого отношения, стал бить жадину справа, слева, сзади. Началась страшная драка. Все спуталось, смешалось в клубок. Полетели в стороны перья.
Воробей носился, как метеор, долбил ворону клювом, трещал для устрашения крыльями. Птицы летали по двору друг за дружкой, опускались на землю и снова взмывали ввысь.
На стороне вороны была сила. Воробей брал хитростью и отвагой. Ворона не выдержала этого бешеного натиска. Она взлетела на крышу, угрюмо села там, осматриваясь вокруг. Видимо, решала, как лучше и вернее доконать противника.
Марфенька толкнула локтем Ваняту.
— Ты за кого болеешь? — шепотом спросила она.
Марфенька не дождалась исхода битвы. Подняла с земли длинную суковатую палку и, размахнувшись, запустила в ворону. Птица посмотрела на девочку, тяжело взмахнула крыльями и скрылась где-то за огородами.
Воробей только этого и ждал. Он пулей прилетел к тому месту, где была выброшена еда, стал деловито, как хозяин и победитель, клевать. На Марфеньку он не обратил внимания. Будто хотел подчеркнуть, что он и сам, без посторонней помощи, мог справиться с сильной и зловредной вороной.
Долго бродили по селу, от избы к другой, бригадир Марфенька и Ванята. Всех нашли, всем рассказали, что надо, что будут делать завтра. И видно, не зря месили они сапогами грязь. Дождь начал утихать, а где-то там, у далекого горизонта, выжелтилась между туч узкая чистая полоска заката. Померцала и скрылась из глаз, обещая сухой, жаркий день.
Ванята проводил Марфеньку до калитки и тоже пошел домой. Неподалеку от колхозной конторы он увидел почтальона Наташу. Она уже знала нового козюркинского жителя и при встрече виновато разводила руками:
«Нет тебе, Пузырев, ничего. Пишут...»
Утром Наташа разносила газеты, а вечером — письма и денежные переводы. Сейчас, похоже, счастье улыбнулось Ваняте. Наташа увидела его, замедлила шаг и полезла рукой в сумку.
— Эй, Пузырев! Тебе письмо. Получай!
Ванята схватил письмо и помчался домой. Комья грязи летели во все стороны, будто от грузовика.
Матери дома еще не было. Ванята включил свет, вытащил из кармана письмо. На этот раз не было на нем ни сургучной печати, ни суровых, продетых сквозь бумагу ниток. Ну и чудак же этот Гриша Самохин! Даже конверта и то не заклеил как следует!
Ванята ковырнул ногтем треугольный клапан, вынул письмо. И тут он очень удивился. Письмо было совсем не от Гриши Самохина. Гриша писал крупными и круглыми буквами, а тут были какие-то острые, торопливые крючки и юркие завитушки.
Что за чепуха!
Ванята начал читать странное письмо. Прочел и даже подпрыгнул от радости. Да это же письмо от его собственного отца! Отец написал письмо матери, а Ванята по ошибке прочел. Он думал, что это от Гриши. Дурак этот Гриша Самохин, сто раз дурак! Никуда отец не убегал и не прятался! Он скоро приедет к матери и Ваняте в Козюркино.
Все верно и точно! Он приедет в следующее воскресенье, в двенадцать ноль-ноль. Просит, чтобы мать не сердилась и встретила его на вокзале.
Ванята читал письмо и понимал, что жизнь у отца была не сладкая. Но подробностей всех в письме, конечно, не было. Это понятно — в письме не опишешь всю свою жизнь. Тут надо, чтобы с глазу на глаз. Ну ничего. Отец приедет и все расскажет. И тогда Ванята утрет нос и Грише Самохину и вообще всем!
Ванята не мог оторвать глаз от письма. Читал и снова перечитывал его.
«Дорогая Груша, — писал отец, — я сначала заеду в наше село, а потом уже примчусь в Козюркино. Мне писали, что ты теперь заведуешь фермой. Я очень рад. Я давно знал, что ты умница. И еще передай привет нашему Ваняте. Я его очень давно не видел, но я его все равно люблю.
Твой муж Василий».
Ура! У него есть отец! Вот письмо! Читайте!
Ванята встал на руки, поболтал в воздухе ногами.
Ур-р-ра!
Счастье распирало Ваняту. Скорее бы уж приходила мать. Вот будет радости!
Ванята перестал дурачиться. Он снова взял письмо, провел языком по липкому сладкому краешку конверта и положил на стол. Он ничего не видел, не читал и не знает! Он ляжет в кровать и притворится спящим, Мать прочтет, засияет от радости и скажет:
«Эх, Ванята, Ванята, жаль, что ты спишь! Отец у нас с тобой нашелся!»
Ванята накрылся с головой одеялом, оставил в уголочке узенькую щелочку для глаз и стал ждать. Ему было видно все, что надо — дверь из сеней, письмо на столе и часы с черными острыми стрелками. Часы никого не ждали, равнодушно передвигали свои стрелки. Куда торопиться! Всего еще насмотрятся за свою долгую жизнь.
«Ладно тебе уже, — говорили они Ваняте. — Спи знай!»
Ванята долго сопротивлялся, но все же не выдержал и уснул. Проснулся он утром. На столе стоял завтрак. Мать гладила на табуретке белую в черный горошек кофту. Письма на столе не было. Значит, мать уже прочла его и теперь все знает. Но пока она помалкивает. Ванята не удивился. Взрослые, так же как и дети, любят притворяться и делать приятные сюрпризы. Мать волновалась. Это Ванята сразу заметил. На щеках ее выступил нежаркий румянец, а глаза стали задумчивыми, как бывает всегда, когда человек узнает большую и важную тайну.
— Ну и лодырь же ты! — сказала мать, обернувшись. — Вставай, а то остынет все.
В голосе матери не было даже капельки упрека. Видно, ей нравилось в это утро все — и солнечные зайчики, которые прыгали по ковру на стене, и Ванята, который пойдет сейчас вместе с друзьями в поле, и письмецо, которое она взяла с собой и еще раз прочтет на ферме.
Ванята вышел на улицу, поморщился от света. Козюркино, еще мокрое и озябшее от долгих дождей, просыхало и грелось на солнце. По дороге то и дело проносились новенькие грузовики. В окошках кабин мелькали гимнастерки и пилотки с красными звездочками. Это приехали помогать колхозникам солдаты.
В конце улицы, выбирая место посуше, вышагивали Ванятины друзья. Впереди всех бригадир Марфенька, за ней — братья Пыховы и Сашка Трунов. Ванята поднажал, догнал приятелей и пошел рядом с ними. Очень ему хотелось рассказать сейчас о письме отца и новой жизни, которая начнется у него. Но Ванята сдержался, потому что секрет — все-таки секрет. Сами потом узнают и увидят!