Имперские танцы - Сергей Мусаниф

– Судя по твоему постоянному хамству, тебя записали в графья по ошибке.

– Это ты еще с моим папой не знаком.

– Неужели он хуже тебя? Мне это сложно представить.

– Просто у тебя недостаток воображения, – сказал Юлий.

– Я же говорил, что ты хам. Который час?

– Пятнадцать третьего. – Юлий глянул на часы – единственный его предмет одежды на данный момент. Если не считать темные очки. – Тебе зачем?

– Мне надо в штаб округа, – сказал Клозе. – Забрать отпускные и «боевые».

– Не забудь надеть хотя бы шорты.

– Я думал, для визита в штаб округа надо надевать парадный мундир, – сказал Клозе.

– Ты на Эдеме, сынок, – сказал Юлий. – А Эдем – это рай.

После пляжа Клозе, в шортах и сандалиях, отправился в штаб округа, а Юлий, в таком же наряде, в бар при отеле «Лазурный», в котором они остановились.

Юлий ловил себя на мысли, что в последнее время он пьет все больше и больше. Это его немного раздражало, но сделать с собой он ничего не мог. Он был слишком силен, а потому сам не мог с собой справиться.

В баре было темно и прохладно. Юлий взгромоздился за стойку, поздоровался с барменом по имени Эдди и заказал как обычно. Эдди подал ему бокал коньяка.

В баре «Лазурного» постоянно было полно пилотов, мнящих себя ассами, и Юлий принципиально не надевал майку, когда ходил в это заведение. При виде сорока одного наколотого на бицепсе черепа – «деструктор» Юлий все же посчитал за одного, хотя и не имел права никому рассказывать о его былом существовании, – молодежь тушевалась и не лезла к ветерану. Юлий ходил бы в другие бары, но там постоянно было полно гражданских, а они раздражали Юлия еще больше.

Несмотря на повышение и возможный перевод, Юлий все еще хотел покинуть армию, хотя и не представлял, чем он будет заниматься. Наверное, политикой, думал он. Происхождение у меня подходящее, уметь там вроде бы ничего не надо, а нелюбовь к остальным людям… Покажите мне хотя бы одного политика, который бы любил людей.

Первый император, создатель Империи, был диктатором и тираном, который пришел к власти, перешагивая через горы трупов и переплывая моря крови. Юлий понимал, что звучит это банально, но это было правдой.

Такие мысли Юлий никогда не озвучивал, но…

Возможно, в те времена всеобщего хаоса централизованное руководство было жизненно важным для существования всего человечества, как это утверждают учебники истории и имперская пропаганда, а может быть, и нет. Юлия тогда не было на свете, а доверять суждениям других людей он не мог. Первый император мог вполне оказаться кровавым маньяком, возжаждавшим власти и не гнушавшимся никакими средствами.

Он провозгласил себя Первым императором Человеческой Империи, а людей, которые помогли ему утопить конкурентов в крови, назначил дворянами. Юлий подозревал, что Хьюго Морган, первый граф этой фамилии, был тем еще пиратом.

Постепенно эти люди остепенились, озаботились дать своим детям приличное образование, те сделали то же самое со своими детьми, и через четыреста лет эта цепочка привела к рождению Юлия.

Юлий был благодарен своим предкам за то, что он родился графом, но пиетета к их мнению не испытывал.

По большому счету, сейчас монархия его вполне устраивала. Но он не сомневался, что, если бы ему довелось родиться простолюдином, сама идея такого общественного устройства приводила бы его в ярость.

А нынешние простолюдины относились к ней вполне спокойно. Конечно, сейчас им были открыты почти все пути: они могли занимать любые должности, не требующие родства с императорской фамилией, и они могли даже получить титул за выдающиеся заслуги. Но ведь были и времена дикого мракобесия, когда какой-нибудь барон мог застрелить обычного человека только потому, что тот пришелся ему не по вкусу. А восстаний и мятежей все равно было возмутительно мало.

Неужели остальные люди довольствуются тем, что есть, и ко всему привыкают? Неужели никто не склонен задавать себе вопрос, а почему на свете все устроено так, а не иначе? Неужели никто не хотел для себя большего?

Юлий находил, что это так, и презирал остальную часть человечества.

Юлию нравились отдельные личности, но не все человечество в целом. Поэтому он и не хотел служить в армии. Идея отдать жизнь за тупую, серую и аморфную массу не вдохновляла его на подвиги.

Он был сибарит и мизантроп. Свой личный комфорт он всегда ставил превыше государственных интересов.

В половине пятого в бар зашел высокий молодой человек в белых парусиновых брюках, белой рубашке и легких туфлях на босу ногу. Все обитатели Эдема отличались превосходным загаром, но этот человек был смугл от рождения. Еще у него были черные волосы и нос с горбинкой.

Молодого человека звали Асад ад-Дин, он был помощником военного атташе при консульстве независимой планеты Хорезм на Эдеме. Иными словами, он был шпионом.

Увидев Юлия, шпион приветливо махнул рукой и взгромоздился на соседний табурет. На Хорезме царил халифат, а Асад был каким-то дальним родственником одного из визирей. Они познакомились с Юлием на одном из многочисленных приемов, устраиваемых матерью Юлия в их загородном поместье в Европе, и, несмотря на то, что религия запрещала Асаду пить, Юлий считал его своим приятелем.

Юлий был обрадован, когда узнал, что Асад находится на Эдеме. Он не особо рассчитывал на сотрудничество, в каких бы то ни было неофициальных вопросах, когда обращался в консульство на Эдеме, и с Асадом ему неожиданно и незаслуженно повезло.

Они пожали друг другу руки. Асад заказал у бармена воды.

– Воды? – переспросил Эдди.

– Воды, – подтвердил Асад. – Желательно минеральной. У вас ведь есть вода?

– У нас есть вода, – сказал Эдди. – Но кто ходит в бар для того, чтобы пить воду?

– Я, – сказал Асад.

Эдди пожал плечами и поставил перед Асадом стакан с охлажденной минеральной водой. Юлий воспользовался случаем и заказал еще бокал коньяка.

– Слишком много пью, – пожаловался Юлий Асаду.

– Бывает, – сказал Асад.

– Хорошая у вас религия, – сказал Юлий. – Полезная для здоровья.

– Мусульмане курят, – сказал Асад.

– Это не так страшно.

– Кому как, – сказал Асад. Он не курил. – Ты можешь принять мусульманство. Тогда тебе тоже будет запрещено пить.

– Я не смогу бросить, – сказал Юлий. – Я впитал алкоголь с молоком матери. Фигурально выражаясь, конечно. Вот если бы мне с детства говорили, что алкоголь – грех…

– То, насколько я тебя знаю, ты спился бы годам этак к пятнадцати.

– Ты жесток в своих суждениях, – сказал Юлий.

– Но справедлив, – сказал Асад. – Откуда ты узнал, что я на Эдеме?

– Я и не знал.

– Тогда какого шайтана ты обратился в наше консульство?

– Это мутная история, – сказал Юлий. – И я хотел бы пролить на нее свет.

– С каких пор тебя интересует что-то кроме выпивки и баб? Когда ты успел так измениться?

– Не слишком давно.

– Понятно. Как твоя военная карьера?

– Я теперь майор.

– Поздравляю.

– Не с чем. Ты знаешь, как я отношусь к армии. Это все папаша.

– Достойный и мудрый человек.

– Не тебе судить. Ты с ним рядом не жил.

– И сожалею об этом. Думаю, я мог бы многому у него научиться.

– В основном, плохому, – сказал Юлий.

– А как твой брат?

– Он подполковник.

– И это все, что ты о нем знаешь?

– Он служит на другом конце Галактики.

– А твоя сестра?

– Вот-вот выскочит замуж.

– Это Пенелопа-то? Как летит время! Еще буквально позавчера я помогал ей залезать на ее пони…

– Это когда такое было? – насторожился Юлий. – Что-то я такого не помню.

– Тебя тогда не было на Земле. Ты учился в академии.

– Ты случайно не подбивал клинья к моей сестре? – подозрительно спросил Юлий.

– Вы оскорбляете меня своими подозрениями, граф.

– Ты говоришь сейчас, как один мой знакомый.

– Хороший знакомый?

– Полный идиот.

– Интересно, как в разговорах с другими своими знакомыми ты характеризуешь меня.

– Я о тебе в разговорах с другими своими знакомыми даже не вспоминаю.

– С тобой так же трудно разговаривать, как и раньше.

– Ничего в этой жизни не дается нам легко. Как ты получил назначение в этот рай?

– Отец помог.

– Везет же некоторым с родителями, – сказал Юлий. – Мой отец и пальцем о палец ради меня не ударит. Меня сослали в чертову дыру, в которой идет война и где меня могли убить в любую секунду, а старый хрыч и бровью не повел.

– Наверное, он не хочет, чтобы его обвинили в том, что он помогает своему сыну в ущерб другим военным.

– В этом его нельзя даже заподозрить.

– Он занимает слишком высокий пост, и его репутация должна быть белее снега.