Преданные сражения - Иоханес Фрисснер

Сразу же после обсуждения обстановки в упомянутом кругу лиц я попросил Антонеску побеседовать со мной конфиденциально, с глазу на глаз.

Я еще раз совершенно откровенно рассказал ему о непрекращающихся слухах об интригах в его стране, и в особенности в его армии. Я поделился с ним своими впечатлениями от визита в Бухарест в начале августа и открыто заявил, что после бесед с авторитетными представителями высших германских военных и политических кругов меня не покидает чувство некоторой неуверенности. Я обратил внимание Антонеску и на то, как демонстративно румынский Генеральный штаб производил замену своих высших офицеров буквально накануне русского наступления без ведома и согласия немецкого командования. Именно этим я и объяснял несостоятельность румынских войск, проявившуюся уже в самом начале наступления противника. Я призвал Антонеску разобраться в этом вопросе и вновь заверил его, что мы еще сможем преодолеть возникший кризис, если румынские войска и румынский народ непоколебимо и твердо будут стоять на нашей стороне.

«Мы с вами находимся в одной лодке, которую несут волны бурного моря, – сказал я ему тогда. – И тот, кто сейчас выйдет из игры, поставит под угрозу не только себя и свою страну, но и все нации Европы».

Маршал ответил мне весьма пространно. Я цитирую его слова по записи, сделанной переводчиком:

«Я прошу вас, ваше превосходительство, разрешить и мне говорить с вами как солдат с солдатом, как мужчина с мужчиной. Совершенно очевидно и несомненно, что в нынешней войне решается судьба Европы и, в частности, судьба германского и румынского народов. Сознание опасности, которая грозит Европе, свойственно руководству почти всех европейских стран. Однако мы видим, что некоторые государства не только не сражаются плечом к плечу с Германией, но и совершают поступки, которые наносят серьезный ущерб германским интересам. Возникает вопрос, почему эти страны поступают таким образом? На этот вопрос есть только один ответ: по-видимому, Германия сама совершила серьезные политические ошибки. Позволю себе заметить, что Германия в ходе войны никогда открыто не заявляла о том, каковы ее истинные намерения в отношении каждого государства после достижения окончательной победы. Такое заявление создало бы ясность у европейских стран и объединило бы их в общей борьбе против Советской России».

Для пояснения своих дальнейших высказываний маршал Антонеску быстро набросал на бумаге несложную схему и продолжал:

«Германия готовила войну против России уже с 1930 г.[99], но примерно за год до ее начала – совершила крупную политическую ошибку, лишив себя своей правой руки. Я имею в виду неуклюжую перекройку румынских границ по Венскому арбитражу в пользу Венгрии и Болгарии, хотя уже тогда было ясно, что на всем пространстве от Балтийского до Черного моря у немцев будет только один активный союзник в борьбе с Советской Россией, а именно – Румыния.

Г-н Риббентроп, олицетворявший собой тогда Германию, вырвал из тела Румынии колыбель румынского народа – Северную Трансильванию и передал ее Венгрии, которая не имеет на нее никаких юридических прав[100]. Я ссылаюсь на Риббентропа, так как в Вене с Италией и ее представителями вообще не считались.

Это единственный случай в истории, когда одно государство, с которым подобным образом поступило другое государство, идет не против последнего, а вместе с ним. Это единственный прецедент в истории, когда нация вступает в войну как союзник, не имея даже договора о политическом или военном союзе.

У многих простых румынских граждан, румынских солдат и офицеров в переданной Венгрии Трансильвании живут родители, сестры, братья, родственники; многие имеют там недвижимость. Несмотря на все мои заявления и представления германскому руководству, и в частности Риббентропу, который в соответствии с решением Венского арбитража обязался гуманно обращаться с румынским населением упомянутых территорий, последнее подвергается систематическому ограблению, арестам, издевательствам со стороны венгров. Вы полагаете, ваше превосходительство, что румынские граждане – солдаты и офицеры – не задают себе вопроса, почему союзники Румынии в войне против Советской России позволяют венграм совершать все это? Почему наши союзники не заявят открыто, что они признают утратившими силу несправедливые статьи Венского арбитража?

Какие чувства может испытывать румынский народ при подобном обращении, если учесть, что пропаганда западных союзников ежедневно обещает Румынии восстановить ее территориальные права, попранные германской дипломатией в Вене?»

Это была откровенная и впечатляющая политическая декларация. Одновременно это была искренняя присяга Антонеску на верность Германии. И в то же время это была многозначительная беседа между партнерами по коалиции, которая позволяла сделать ряд не теряющих своей актуальности выводов на будущее.

На следующий день после своего последнего визита в действующую армию Антонеску еще раз побывал у меня. К этому времени обстановка еще более осложнилась. Мы пришли к соглашению о создании совместного фронта обороны на рубеже Галац – Фокшаны с использованием давно оборудованных румынами укреплений. Антонеску дал свое согласие на срочную передачу группе армий всех имеющихся в Бухаресте румынских резервов с целью удержания фронта.

Этой встрече суждено было стать последней. В тот же день Антонеску улетел в Бухарест, чтобы доложить своему королю [Михаю] о положении на фронте.

Как и следовало ожидать, противник быстро ввел в пробитые накануне бреши свои моторизованные соединения и танковый силы. Он опрокинул наше слабое прикрытие и, устремившись на юго-запад, прорвался до рубежа Паулэни, Фрумушица, Вече, Николаэни. Частью этих сил противник сумел охватить правый фланг ХХХ корпуса и продвинуться в северо-западном направлении, зайдя при этом в тыл LII корпусу[101]. Обстановка становилась все более и более критической, особенно на участке ХХХ корпуса, которому удалось в тяжелых, проходивших с переменным успехом боях на своем открытом правом фланге отразить мощный удар советских войск, направленный против правого крыла 6-й немецкой армии. Этим корпусом, в состав которого входили закаленные в боях 306-я (вестфальская) и 15-я (гессенская) дивизии, командовал уже не раз отличавшийся в боях опытный военачальник генерал Постель. Действия корпуса умело поддерживала 13-я (ганноверская) танковая дивизия, которая в те дни многократно выручала наши войска из беды. Противник оставил на поле боя много танков. Однако и наши потери также были очень велики.