Женщины, которые любят слишком сильно - Робин Норвуд

Влечение Арлин к Эллису. Считая себя более сильной, зрелой и практичной, чем Эллис, Арлин надеялась занять ведущую роль в их взаимоотношениях и таким образом застраховаться от возможных обид. Эллис казался ей превосходным решением ее проблем с мужчинами, поскольку ей было трудно представить себе агрессивную реакцию с его стороны. К несчастью, за несколько месяцев их совместной жизни она испытала столько же обид и унижений, сколько и с гетеросексуальными мужчинами.

Вызов, заключавшийся в том, чтобы ввести в нормальное русло жизнь мужчины, который в основе своей являлся педерастом, был сопоставим с накалом той борьбы, которую Арлин приходилось вести в детстве. Эмоциональные муки, внутренне присущие этим взаимоотношениям, также были знакомы ей — вечное ожидание обиды, унижения или оскорбления от человека, который в силу своего положения должен был заботиться о ней. Убежденность Арлин в том, что она может заставить Эллиса стать тем мужчиной, который был ей нужен, сделала их окончательную размолвку такой трудной для нее.

Сюзанна: Двадцать шесть лет; состояла в браке с двумя алкоголиками, теперь разведена; дочь эмоционально зависимой матери.

— Я была в Сан-Франциско на трехдневном семинаре по подготовке к государственным экзаменам на получение лицензии социального служащего. На второй день я заметила этого очаровательного мужчину, и когда он проходил мимо меня, послала ему одну из своих самых ослепительных улыбок. Потом я вышла на улицу посидеть и отдохнуть. Он подошел ко мне и спросил, не хочу ли я сходить в кафетерий. Я согласилась. Когда мы зашли туда, он немного замешкался и спросил: «Могу я что-нибудь купить для вас?» У меня возникло ощущение, что он стеснен в средствах, поэтому я ответила: «Нет, спасибо. Все в порядке». Я купила себе соку, мы пошли обратно и проговорили до конца дня. Мы рассказывали друг другу о том, откуда мы родом, где работаем и так далее. Потом он сказал: «Мне хотелось бы пообедать с вами сегодня вечером». Мы договорились встретиться на Фишермановской пристани. Когда мы встретились, у него был озабоченный вид. Он сказал, что пытается решить, как ему следует вести себя — романтично или практично. У него хватало денег либо на совместный круиз по заливу, либо на обед. Разумеется, я сразу же перебила его и сказала: «Давайте покатаемся по заливу, а потом я приглашу вас на обед». Так мы и сделали. Я чувствовала себя умной и сильной, потому что предоставила ему возможность выполнить век задуманную программу.

В заливе было очень красиво. Солнце уже садилось, а мы все время разговаривали. Он рассказал мне о том, как он боится сближаться с новыми людьми. У него была связь с женщиной, продолжавшаяся уже несколько лет, но он знал, что это не то, в чем он нуждается. Он оставался с ней потому, что очень любил ее шестилетнего сына и не мог вынести мысли о том, что мальчик вырастет без мужчины в доме Он также прозрачно намекнул на свои сексуальные проблемы с этой женщиной.

Колесики в моей голове сразу же завертелись. Я думала: «Это замечательный мужчина которому просто еще не повстречалась подходящая женщина. Совершенно ясно, что он честен и способен на сострадание». Для меня не имел значения то, что ему было тридцать семь лет и вероятно, ему предоставлялось много возможностей установить нормальные взаимоотношения с женщиной, что, может быть, именно в нем есть что-то неправильное. Он привел перечень своих недостатков, словно описывал качество товара на прилавке: импотенция, страх перед близостью, финансовые неурядицы. Не требовалось большого ума, чтобы сообразить, что он вдобавок очень пассивен: это было видно по его поведению. Но я была слишком очарована своим замыслом: стать той женщиной, которая изменит его жизнь. Его слова меня не встревожили.

Мы пошли обедать. Разумеется, за все платила я. Он протестовал и говорил, что ему неудобно; тогда я намекнула на возможность нанести мне визит и в свою очередь пригласить меня пообедать с ним. Эта идея показалась ему замечательной. Он интересовался всем: где я живу, где он сможет остановиться, если приедет, каковы возможности для работы в моем городе. Пятнадцать лет назад он работал школьным учителем и с тех пор сменил много занятий, причем каждое следующее, по его собственному признанию, было менее оплачиваемым и менее престижным. Сейчас он работал выездным консультантом в клинике для алкоголиков. Что ж, все выходило великолепно. Я жила с алкоголиками раньше, и они вымотали мне душу, а здесь передо мной был надежный человек. Он не мог оказаться сильно пьющим хотя бы потому, что консультировал алкоголиков, не так ли?

Он заметил, что наша официантка, пожилая женщина с хриплым голосом, напоминает ему его мать, которая была алкоголичкой. Я знала, как часто дети алкоголиков приобретают склонность к спиртному, но он весь вечер не употреблял алкоголя, постоянно заказывая «перье» (Французская минеральная вода). Я едва ли не мурлыкала от счастья, думая: «Этот мужчина для меня». Неважно, что он так часто менял работу и что общая картина его карьеры напоминает скольжение вниз по склону холма. Я объясняла это обычной неудачливостью. Казалось, в его жизни было много неудач, и это делало его еще более привлекательным для меня. Я жалела его.

Он довольно долго говорил о том, как я нравлюсь ему, как уютно он себя чувствует в моем обществе, как мы похожи друг на друга. Я чувствовала то же самое. Когда мы расставались, он держался, как безупречный джентльмен, а я поцеловала его и ласково пожелала ему спокойной ночи. Я чувствовала себя уверенно: этот мужчина не собирался давить на меня в сексуальном отношении. Он просто хотел быть со мной, потому что ему нравилось мое общество. Я не сочла это признаком настоящих сексуальных проблем, заставляющих его избегать близости. Кажется, я была уверена, что если мне представится случай, то я смогу разрешить все его мелкие затруднения.

На следующий день семинар закончился, и мы стали договариваться о том, когда он сможет навестить меня. Он предложил приехать за неделю до своих экзаменов и остановиться у меня на квартире. Но все это время он должен был, по его словам, заниматься учебой. У меня было несколько отгулов, и я хотела взять их на время его визита, чтобы мы могли вместе погулять и полюбоваться окрестностями. Но нет: его экзамены были слишком важным делом. Вскоре я отказалась от всех своих планов, пытаясь устроить все как можно лучше для него. Во мне нарастал страх того, что он не приедет, хотя перспектива иметь в своей квартире постоянно сидящего над книгами мужчину, а самой каждый день ходить на работу представлялась не слишком блестящей. Но мне хотелось сделать все «как надо», и я уже чувствовала себя виноватой в его возможном разочаровании. Вызов для меня заключался в том, чтобы поддерживать его заинтересованность. Он так увлекся мною сначала, что если бы я отказалась теперь, то это выглядело бы так, словно я предала его. Поэтому я была готова хоть стоять на голове, чтобы доставить ему удовольствие.

Мы расстались, так и не договорившись до конца, хотя я предлагала план за планом, пытаясь решить все проблемы, связанные с его приездом. После прощания я чувствовала себя подавленной, и, уж не знаю почему, — виноватой.

На следующий день он позвонил мне, и это было замечательно. Я как будто искупила свою вину перед ним. Через день он позвонил еще раз, в пол-одиннадцатого вечера, и начал спрашивать, как ему следует поступить по отношению к его теперешней подруге. На это у меня не было ответа, я так ему и сказала. Мое беспокойство все возрастало. Я разнервничалась и в первый раз не последовала своей старой привычке вмешиваться и пытаться все исправить. Он накричал на меня, а потом повесил трубку. Я была поражена. Я подумала: «Может быть, это моя вина. Может быть, я недостаточно помогла ему». У меня возникло страшное желание перезвонить ему и извиниться за то, что рассердила его. Но, как вы помните, я два раза была замужем за алкоголиками, поэтому регулярно посещала собрания «Ал-Анона». Каким-то образом то, что я усвоила там, помешало мне позвонить ему и принять вину на себя. Через несколько минут он позвонил сам и извинился передо мной, а потом стал задавать те же самые вопросы, на которые я по-прежнему не могла ответить. Он снова накричал на меня и бросил трубку. На сей раз я поняла, что он был пьян, но желание перезвонить ему и попытаться поправить положение не исчезло. Если бы в тот вечер я взяла ответственность на себя, то сейчас мы с ним могли бы жить вместе, и я вздрагиваю при одной мысли о том, на что это могло бы быть похоже. Через несколько дней я получила очень вежливое письмо, где говорилось, что он еще не готов к взаимоотношениям с другой женщиной, но ни словом не упоминалось о его истериках по телефону, Это был конец.

Годом раньше это могло быть лишь началом. Он был мужчиной того типа, который я всегда считала неотразимым: красивым, чарующим, немного несчастным, не в полной мере реализующим свой потенциал. Когда на встречах в «Ал-Аноне» какая-нибудь женщина начинала говорить о том, что ее привлекал не мужчина, а его скрытый потенциал, мы смеялись от души, поскольку все прошли через это. Мы соединяли свою жизнь с мужчиной, так как были уверены, что он нуждается в нашей помощи и поддержке, дабы полностью раскрыть свои способности. Я знаю все о том, как надо помогать, доставлять удовольствие, выполнять всю работу по дому и брать на себя всю ответственность во взаимоотношениях. Я вела себя так ребенком со своей матерью, а потом — с каждым из своих мужей. Мы с матерью никогда особенно не ладили. В ее жизни было много мужчин. Когда появлялся новый кавалер, ей не хотелось возиться со мной, и она отправляла меня в школу-интернат. Но когда очередной мужчина бросал ее, я немедленно снова оказывалась нужной, чтобы слушать ее рыдания и жалобы. Когда мы были вместе, моя обязанность заключалась в том, чтобы утешать и успокаивать ее, но это никогда не удавалось мне достаточно хорошо. Я не могла освободить ее от страданий. Тогда она начала сердиться на меня за то, что я не люблю ее и не забочусь о ней. Потом появлялся новый мужчина, и она опять забывала обо мне. Можно сказать, что я сделала своего рода карьеру, пытаясь помогать людям. Лишь в этом качестве я чувствовала себя достойной и полезной, и мне хотелось делать это все лучше и лучше. Именно потому окончательное преодоление потребности сближаться с мужчинами, которые не могли предложить мне ничего, кроме возможности помочь им, стало для меня огромной победой.