Некромант на страже человечества. Том 3 - Никита Клеванский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну вот не было печали… — проворчал Казан, с недовольным видом оглядывая толпу. Я не просто так выделил голосом их ступень — народ притих.
— Сделаем, конечно, Леон, о чем речь! — подтвердил Балалай и, пихнув товарища локтем, увлек его в сторону пленных. Народ расступился перед ними, словно снежура перед ледоколом. — Так-так-так, а где тут у вас самая темная и дальняя пещера? А то еще погрызут наших подопечных злые Нетры. Или шмели какие-нибудь.
— Шмели не грызут, дубина! — одернул его Казан. — Они только кровь пьют. Так что к реке не подходи.
— Ой, будто я без тебя не знаю!
Я поймал на себе благодарный взгляд Ланы, но тот не имел для меня большого значения. Ведь поступил так я вовсе не ради нее, а исходя из собственных умозаключений и взглядов. Затем я хотел уже отправиться в особняк заняться делами, но меня вновь отвлекли. На этот раз Уман.
Повернувшись на предупреждающее покашливание, я проследил за его взглядом и увидел возле дверей храма еще одного строго знакомого. Жреца Сатвелеона. За прошедшие годы тот изменился не сильно. Постарел — да, но в старика не превратился, и даже не избавился от округлости в области талии, а его расшитая золотом ряса не обрела ни пятнышка, и все так же сияла ослепительной белизной.
Встретившись со мной взглядом, священник не выказал ни страха, ни раздражения, ни даже банального удивления. Впрочем, радости на его лице я тоже не разглядел. Будто все происходящее его и вовсе не касалось. Хотя меня он узнал. Без всяких сомнений.
Я заметил, как Уман, глядя на меня, многозначительно покачал головой, но я и без него не собирался затевать сейчас свару. Вместо этого я посмотрел на жреца с видом: «У меня к тебе еще будут вопросы, на которые придется ответить», а сам вновь обернулся к людям и провозгласил:
— Я знаю, что как прежде уже никогда не будет. Но нелюдей больше нет, и они сюда не вернутся. Это я вам обещаю! Не стану просить многого, а потому постарайтесь просто жить. Для себя и для своих детей. Больше их у вас никто не заберет! К тому же с сегодняшнего дня двери храма снова открыты для всех желающих, а завтра устроим праздник в честь освобождения. На этом все!
Мою короткую и неуклюжую речь встретили чуть ли не громовыми овациями, разорвавшими тишину наступившей уже к этому времени ночи. Однако они быстро оборвались, когда священник сложил руки лодочкой и поднял их к небу, ведь люди практически синхронно повторили его жест.
Я уже знал, что таким образом обозначалось подношение богу. Вернее, его имитация, ведь жертвовали высшим силам обычно Межмировою Энергию, а среди крутолужцев не осталось никого, кто мог бы ею манипулировать. Впрочем, и до вторжения таких было немного.
— А ты говорил, что не силен в ораторстве. — с улыбкой бросил мне Уман по дороге к особняку. Своих людей он оставил в городе, и теперь откровенно радовался удачно проведенной операции, резко контрастируя с оправдывавшим свое прозвище Угрюмым Чагашом. — Так и знал, что ты просто не хотел внимания к своей персоне.
— Зато ты мне его дал с лихвой. — буркнул я.
— Родина должна знать своих героев! К тому же тебе теперь здесь управлять.
— Ну уж дудки. — мгновенно открестился я. — Меня ждет Свет Зарницы!
— Завтра отправляешься?
— Нет. Не завтра. — нехотя признался я, помолчав.
Сердце требовало мчать, лететь в столицу не просто завтра, а уже сейчас, но я прекрасно осознавал, что с текущим уровнем силы до нее просто не доберусь. К тому же мне требовалось вдумчиво изучить границы новых возможностей, полученных с достижением ступени Осознания, заняться улучшением зомби, попробовать создать гуля, разобраться с томящимися в Теневом хранилище душами нелюдей… да и еще много чего на самом деле! Включая банально получение информации и начало движения в сторону становления Развившим. Ведь останавливаться на достигнутом я не собирался!
— А это что за парад? — поинтересовался Уман, когда у входа в особняк нас встретила шеренга зомби с валяющимися перед ними трупами загнанных и добитых нелюдей. — Захаурун, ну и мерзость. Не думаю, что я когда-нибудь к ним привыкну.
— Последствия зачистки. — объяснил я, подходя поближе. — Чагаш, кто из них хоть что-то из себя представлял при жизни?
— Так ты все это время еще и нелюдей добивал что ли? — удивился мэлэх. — Да-а-а… Все-таки страшная у тебя сила!
— Вспомни об этом, когда в следующий раз решишь со мной спорить.
— Этот, этот, этот и вон тот. — отвечая на мой вопрос, наставник поочередно ткнул пальцем в мертвецов. — Еще немного тот. Остальные — мусор.
— Опа, а здесь еще живой что ли? — заметил Уман, нависнув над бесчувственным клиотом с ухом на затылке. Недобитка держали сразу два зомби. — Недоработка!
— Так надо. — хмыкнул я, пакуя наиболее ценные тела в Теневое хранилище и чувствуя, как приближаюсь к пределу его объема.
Черт, еще и этим заняться нужно! Где же я столько времени в сутках возьму? Даже жаль стало, что Алаум закрыл гноллью Трещину — в ней бы тренироваться самое то!
— Господа, а не выпить ли нам за победу? — радостно предложил Уман. Он потянулся уже, чтобы меня приобнять, но наткнулся на мой взгляд и передумал. Затем глянул на Чагаша и даже руку поднимать не стал. — М-мда… Кхм. Ну так что? Отец упоминал, что в погребе барона Александэла хранится весьма недурное вино. По местным меркам, естественно.
— Все выжрали нелюди. — процедил наставник. — Еще в первый год. Магбар, ну и срач! — воскликнул он, зайдя в здание. — И ведь даже отмывать некому. Народ еще в городе.
— Думаю, мне удастся подрядить на это зомби. — проговорил я, разглядывая забрызганные кровью стены ме́ста, которое считал домой своей семьи.
— Ты и такое можешь? — усмехнулся Уман. — Похоже твое умение даже сильнее, чем я предполагал.
— И какое у него умение? — заинтересовался Чагаш.
— Потом обсудите. — перебил я их. — А сейчас, ведите меня к Древу!
Мои спутники переглянулись, и мэлэх кивнул Наставнику, мол «Да, он знает. Нет смысла разыгрывать спектакль».
— Молодой лорд рассказал. — догадался Чагаш. — Что ж, пойдем. Но без караванщика.
— С ним. — стальным тоном, не терпящим возражения, отрезал я, предвосхитив возмущение Умана. — Я ему доверяю.
Мэлэх с благодарностью качнул головой, а Чагаш скривился, но счел пререкание бессмысленным и, махнув нам
