Клятва воина - Джульет МакКенна

– О чем это ты?

– Как ты узнал, что они подходят?

Хэлис оглянулась через плечо. Она привязала лошадей и занялась своей раной: держа зубами один конец повязки, туго затянула узел и выплюнула изо рта кусок тряпки.

– Что ты говорил, когда будил меня? Я не сильна в тормалинском среди ночи.

Я заморгал, не понимая, о чем она толкует, но в эту минуту подошел Шив, смахивая с перчаток что-то похожее на иней.

– Ну, думаю, это убавит работы лесничим лордов.

Маг казался весьма довольным собой, хотя у него сочилась кровь из длинной раны ниже локтя.

Хэлис закатала ему рукав и, бесстрастно взмахнув ножом, сорвала рубашку.

– Это надо зашить, – отрывисто предупредила она и повернулась к шарабану.

– Сэдриновы потроха!

Хэлис попятилась, а я в мгновение ока выхватил кинжал, но это был только Вилтред, вылезающий из своего плаща, как бабочка из кокона.

– Ты все это время был тут? – недоверчиво спросил я.

– Я не воин, – с потрепанным достоинством изрек старик. – Я подумал, что лучше оставаться в стороне, и сделался невидимым.

Все просто онемели. Придя в себя, я взглянула на Шива, ожидавшего, когда Хэлис прокалит изогнутую иглу в пламени головешки.

– А ты что сделал?

– Большинство пытались уйти по ручью, не знаю уж почему. Вот я и заморозил воду, чем удержал их весьма прочно для Найла и его людей.

Маг засмеялся, но тут же задохнулся от боли. Ливак протянула ему фляжку.

– Что это? – поинтересовалась Хэлис.

– Белое бренди. Я прихватила его в последнем лагере, но мы так и не собрались его распить. – Ливак покосилась на меня из-под ресниц. – А еще у меня есть комплект новейших гравюр о любовной жизни герцога Триолльского.

Гравюры обещали быть весьма забавными, если не откровенно непристойными. Я посмотрел на ивы у ручья, но темнота скрывала следы кровавой бойни под ними. Так и не решив, нравится ли мне идея захватывать людей в ледяные ловушки, чтобы их убивали там, как хищников в капканах, я выбросил из головы эти мысли. Мертвый есть мертвый, а Шив не одного стражника спас от ран, а то и от верной смерти.

– Ты знаешь эти звезды? – спросил я Ливак. – Который теперь час?

Она посмотрела вверх.

– Корона Халкарион уже прошла зенит, стало быть, рассвета ждать недолго.

Интересно, сколько запросит Полдрион с мертвых бандитов за то, что они появятся в его владениях на стороне полуночи? Тем временем Хэлис покончила с рукой мага, и швы получились аккуратные.

– У хирурга мессира и то выходило хуже, – заметил я. – Мало кто из солдат овладевает этим искусством.

– Я выросла в пяти днях ходьбы от Остриновых куличек, – прозаично ответила женщина. – Мне не было еще и десяти, а я уже много чего умела.

Запах свежей смерти, исходящий со всех сторон, страшно беспокоил животных, и мы принялись наводить порядок. Я предпочел оттаскивать ближайшие трупы за кольцо фургонов. Работенка не из приятных, но мертвый грабитель не причинит тебе вреда, тогда как нервная лошадь, отдавившая тебе ногу, способна вывести из строя на много дней – урок, который я давно и накрепко выучил на службе у мессира.

На всякий случай я осмотрел убитых – нет ли у кого соломенных волос, – но никого, похожего на эльетиммов, не нашел. Дальше я разглядывать не стал. Эти люди вытащили свои руны и должны примириться с их раскладом. Единственный труп вызвал у меня раздумья: это был тощий парень, которого я перекатил на спину, чтобы ловчее ухватиться за его порванную куртку. Он давно потерял половину кисти и большую часть мяса с руки, вероятно, в одном из тех волчьих капканов, что фермеры ставят вдоль опушек леса. Если у него и был свой заработок, то наверняка он потерял его вместе с пальцами. Но какова бы ни была его история – крестьянина или вора, честного или подлого, – чей-то меч пропел ее последний куплет, когда вошел в его ребра: в зияющей ране на груди белели осколки костей. Глупый мерзавец, подумал я, волоча труп по пропитанной кровью земле.

Я остановился на краю оврага и посмотрел на Хэлис – она неуклюже стояла на коленях со своей искривленной ногой. Опуститься так, как этот парень, ей не позволят Ливак и остальные ее друзья, они держат ее на плаву, но жизнь, которую она знала и которой наслаждалась, кончилась, и я увидел это понимание на ее лице. В каком-то смысле она была такой же погибшей, как этот несчастный с его кишками, тянущимися по траве, когда я скатил его по склону в овраг, чтобы лежал вместе со всеми в путанице мертвых конечностей. Неудивительно, что Хэлис достало отчаяния согласиться работать на магов.

– Предлагаю выпить.

Я вернулся к костру и взял фляжку с бренди. Сделав глоток, глубоко вдохнул, дабы освободить ноздри от запаха крови и опорожненных кишок, но тут же закашлялся: от крепости спиртного перехватило дыхание. Мы передавали фляжку по кругу, пока остатки жидкости, примерно с палец, не заплескались на дне.

– Не так я хотела выпить отличнейшее белое бренди ценой в четыре кроны, – заметила Ливак, делая большой глоток.

– Я рад, что оно у тебя есть. – Шив прижимал руку к груди, но, похоже, спиртное неплохо притупляло боль.

– Ну, не то чтобы я за него платила, – великодушно призналась Ливак.

– А мы не пользуемся большой любовью, – весело заметил Вилтред, передавая мне фляжку, его глаза блестели на морщинистом лице.

И точно, купцы, спавшие ближе всех к нам, сгрудились теперь на дальней стороне своего костра и старались отодвинуться как можно дальше. Особенно подозрительные взгляды доставались Шиву. Два дородных возчика завернулись в плащи, готовясь провести оставшиеся ночные часы на сиденье повозки.

Но я их не винил. Видеть, как магия убивает и помогает убивать другим, – это действительно потрясение, никто не спорит. Мы, тормалинцы, не слишком жалуем магов, но в любой порядочного размера деревне отыщутся торговцы любовным зельем и хироманты, и среди них довольно много настоящих. Я вспомнил девочку с соседней улицы, которая оставила нашу маленькую школу, чтобы заниматься с магом в большей половине города на стороне Залива. Да, у многих из нас есть знакомые, друзья или родственники, чей рыболовный нюх или садоводческое чутье оказались магическим даром. Просто человек не представляет себе, что они пустят молнию из пальцев, оставляя бандита хрустящим, как печеная рыба. Однако это проблема Шива, не моя, во всяком случае, в данную минуту. Я зевнул, закутался в плащ и лег, чтобы ухватить свою долю недолгого сна, что нам еще предлагался.

Темар глядел, все больше досадуя, как еще одно стадо костлявых коров, мычащих и фыркающих, втягивается в загоны. Пастухи перекрикивались, торопливо связывали переносные загородки, чтобы ни одно упрямое животное не отбилось и не погубило их дневную работу.