Помощница Его Злодейшества - Кира Крааш

42

– Итак, вот ваш фронт работ! – произнесла я, улыбаясь как можно более радостно и демонстрируя крышу. Точнее, ее отсутствие.

Поднявшийся со мной командир строительного отряд, господин Бухус с непонятными мне знаками отличия на рукаве, задумчиво рассматривал яркое синее небо над нашими головами.

– Мда… – многозначительно изрек Бухус. – Я, конечно, подозревал, что вы, госпожа помощница, не просто так за рабочими руками в наши казармы явились, но не думал, что все так плохо.

Пол недовольно заскрипел, стены затрещали-защелками, а единственная уцелевшая ставня во всем помещении возмущенно бахнула. Замок намекал, что не согласен с оценочными суждениями некоторых рогатых.

В этот момент в дверной проем просунулась прехорошенькая демоница. Без рогов, зато с миленькими кошачьими ушками на макушке. Девушка поманила меня рукой, на запястье которой была повязана лента с бубенчиками.

– Посчитайте, пожалуйста, стройматериалы и время, необходимое для перестилания крыши, – попросила я и отошла к девушке с ушками.

– Госпожа помощница, меня зовут Нека, я – старшая горничная Его Злодейшества, – представилась девушка, сделав миленький книксен.

Бубенчики, нашитые на ее одежде, мелодично звякнули, и демоница посмотрела на меня кошачьими зелеными глазами.

– Приятно познакомиться, Нека, – ответила я, за плечи разворачивая девицу, пожирающую глазами Бухуса. – У нас с тобой будет другая и очень важная задача.

– Другая? – разочарованно спросила девушка. – Какая?

– Генеральная уборка замка, – ответила я.

Нека мгновенно перестала рассматривать Бухуса и посмотрела на меня в некотором ужасе.

– Всего замка?

– Всего замка, – подтвердила я.

– Но это же… долго…

– Ничего, когда-нибудь надо было начинать, – бодро произнесла я. – Почему бы не сегодня.

– Сегодня? – растерянно повторила девушка.

– Прямо сейчас, – произнесла я с нажимом.

Сомнения Неки я понимала. Замок последний раз убирали где-то в районе постройки, то есть примерно никогда. Нет, какие-то закутки чистоты, конечно, имелись. Кузня там, конюшни, покои Его Злодейшества, опять-таки. Хотя у него я под кровать не заглядывала, а то может и там из пыли носки вязать можно было.

В любом случае объем работ был внушающий ужас. Но женщину, решившую устроить генеральную уборку и переставить мебель нельзя было остановить в своем стремлении причинить всем чистоту и порядок.

– Тряпки в ведра, лапы в лапы и вперед, к светлому и чистому будущему! – скомандовала я.

Подумала пару секунд и добавила:

– А приведем в порядок замок, попробую уговорить Его Злодейшество устроить какие-нибудь гуляния. Чтобы со вкусняшками, фонариками, танцами и ними, – я кивнула на Бухуса, что-то пишущего на выданном мной листе бумаги.

Последнее произвело удивительно стимулирующий эффект – Нека подхватила юбки, хвост и вприпрыжку поскакала вниз по лестнице. Я такого энтузиазма не ожидала, но подумала, что учитывая состояние замка, гуляния случатся не раньше следующего года, а то может и двух. А за два года я уж всяко договорюсь с Рейнардом.

Каково же было мое удивление, когда на весь замок прогрохотало:

– Корнелия! Ко мне, живо!

43

Рейнард

Жизнь без эмоций – прекрасна. Ты встаешь утром, принимаешь душ, одеваешься в свежее, спускаешься порталом в огромную мрачную столовую и завтракаешь. Тебя уже не печалит, что завтракаешь ты один, что земля твоя полна нелюдей, что замок твой давным-давно пришел в упадок.

Ты просто живешь, решаешь рутинные проблемы и все.

Стол, правда, опять был накрыт на двух персон, но Корнелия так и не появилась. Прислуживающая мне полудемоница смотрела сочувственно, а потом и вовсе принялась трещать о том, что госпожа помощница с самого утра носится по замку и завтракала на ходу парой бутербродов.

– Вы уж повлияйте на нее, Ваша Светлость, – попросила девушка. – А то сломается ваша помощница, кто за вами присматривать будет? Такая ведь махонькая, в чем только душа держится…

Я посчитал ниже своего герцогского достоинства разговаривать с прислугой, но кинул на нее максимально выразительный взгляд. Девушка вылетела из зала, как будто у меня за спиной разверзлись врата в соседний мир.

В тишине и одиночестве я закончил трапезу, а затем также порталом шагнул в свой кабинет. Быть герцогом в Мертвых землях – то не только ловить нечисть и не дать людям сожрать твоих полудемонов. Это еще куча бумажной волокиты. Прошения, счета, проекты указов и письма вечно недовольных соседей, пытающихся сунуть свой любопытный нос на мою территорию.

Благодаря отсутствию эмоций сегодня я был готов плодотворно поработать с документами, не испытывая чувства бесцельно потраченного времени. но стоило мне войти в свой кабинет, как взгляд упал на белоснежный конверт, висевший в воздухе над моим столом.

Королевская почта, ну надо же.

Я опустился в кресло и щелкнул пальцами. Печать на конверте сломалась, и он разложился в бумажный лист, исписанный идеальным секретарским почерком. Мой венценосный брат изволил вспомнить о моем существовании! И ладно вспомнил, ему в голову пришла потрясающая идея пригласить меня в столицу, во дворец на ежегодной празднование Дня низвержения демонов.

Какая потрясающая лицемерность. Дернуть поводок сторожевой псины, пока она окончательно не изошла пеной от бешенства.

Я прикрыл глаза. Гнева не было. Только какое-то чувство бесконечной усталости. Малодушно хотелось, чтобы этот фарс уже поскорее закончился, но… моя смена еще не родилась.

В голову пришла шальная мысль – хорошо бы, чтоб и вовсе не родилась. У братца уже есть три дочери и ни одного сына. Если я стану последним проклятым в нашей семье, меня это устроит.

Черканув на письме универсальный символ согласия, я снова щелкнул, складывая бумагу обратно в конверт. На этот раз конверт стал черным и немного дымил от моей магии, так что, когда он отправился к адресату через портал, в воздухе еще немного тянуло копченым дымом.

Смахнув рукой остатки магии в воздухе, я взял первую попавшуюся папку с документами со стола. Это были счета. Много счетов. Очень много счетов!

Она в своем вообще уме? Она что, решила весь замок перестроить?

– Корнелия! Ко мне, живо!

44

Мой преподаватель по экономике домохозяйства любил говорить: «Просите