Таинственный цилиндр - Эллери Квин

Детектив отдал честь и вышел.

Квин подошел к кровати, сел рядом с женщиной и стал молча смотреть прямо ей в глаза. Она отвернулась и возмущенно закурила.

— Я — инспектор полиции Квин, любовь моя, — сказал Старик со всей мягкостью. — Обращаю ваше внимание на то, что попытка и дальше упорно отмалчиваться, равно как и обманывать меня, доставит вам бездну неприятностей. Впрочем, о чем это я? Разумеется, вы все это понимаете сами.

Она по-прежнему глядела в другую сторону.

— Я не отвечу ни на один ваш вопрос, инспектор, пока не узнаю, какое у вас есть право вообще задавать мне вопросы. Я ничего противозаконного не сделала, на мне ничего нет. Можете зарубить это себе на носу.

Инспектор позволил себе понюшку табаку и сказал примирительно:

— Я вполне понимаю вас. Женщина одна, и вдруг среди ночи ее поднимают с постели… Вы ведь были в постели, не так ли?

— Само собой, — тут же ответила она, а потом прикусила губу.

— …и она оказывается лицом к лицу с полицейским. Меня совсем не удивляет, что вы испугались, любовь моя.

— Ни капельки не испугалась! — пронзительно воскликнула она.

— Ну-ну, не будем спорить на эту тему, — благодушно сказал Старик. — Но вы, наверняка, не против назвать мне свое имя.

— Правда, я не знаю, почему это я обязана это делать, но, думаю, это никому не повредит, — ответила женщина. — Меня зовут Анжела Рассо… миссис Рассо. Я — ну в общем, я обручена с мистером Фильдом.

— Понимаю, — с серьезным видом кивнул Квин. — Миссис Рассо, обрученная с мистером Фильдом. Просто прекрасно! И что же вы делали здесь, в этой квартире, в прошлую ночь, миссис Рассо?

— Это вас не касается! — нагло отрезала она. — Лучше отпустите меня сейчас же по-доброму. Ничего противозаконного я не сделала. У вас нет никакого права вешать тут мне лапшу на уши, старина!

Эллери, который в это время смотрел в окно, не смог сдержать улыбку. Инспектор мягко взял женщину за руку.

: — Моя дорогая миссис Рассо, — проникновенно сказал он. — Поверьте мне, у нас и в самом деле есть веские причины, по которым мы обязательно должны знать, что вы делали здесь прошлой ночью. Давайте, рассказывайте, не тяните.

— Я и рта не открою до тех пор, пока не узнаю, что вы сделали с Монти! — вскричала она и вырвала руку. — Если вы упекли его, то зачем мучаете еще и меня? Я ничего не знаю.

— Все! Терпение мое лопнуло. Только и слышно — «мистер Фильд, мистер Фильд!» — решительно сказал инспектор. — Мистер Фильд мертв.

— Монти… Фильд… мертв?

Женщина произнесла эти слова будто во сне. Потом прижала ладонь ко рту и стала неотрывно смотреть на Квина. Наконец, засмеялась.

— Валяйте дальше. Можете брать меня на пушку сколько угодно, — проговорила она.

— Я никогда не шучу, когда говорю о смерти, — ответил инспектор. — Можете мне верить, Монти Фильд мертв. Она подняла глаза. Губы ее что-то беззвучно шептали.

— Скажу больше, миссис Рассо. Его убили. Возможно, теперь вы будете отвечать на мои вопросы. Где вы были вчера вечером без четверти десять?

Эти последние слова инспектор прошептал ей прямо в ухо.

В огромных глазах женщины отразился ужас. Она поглядела на инспектора, но не нашла утешения в его взоре, а потому уткнулась в подушку и бурно зарыдала. Квин отошел и что-то тихо сказал Пигготу, который незадолго до этого появился в комнате. Рыдания на кровати внезапно прекратились. Женщина села и промокнула слезы кружевным платочком. Глаза ее блестели и были необыкновенно светлы.

— Теперь я понимаю вас, — спокойно сказала она. — Вчера вечером без четверти десять я была здесь, в этой квартире.

— Вы можете это доказать, миссис Рассо? — спросил Квин, шаря в кармане в поисках табакерки.

— Я вообще могу ничего не доказывать. Я не нуждаюсь в этом, — упрямо повторила она. — Но если вы имеете в виду алиби, то портье внизу, должно быть, видел, как я примерно в половине десятого вошла в дом.

— Это легко можно установить, — кивнул Квин. — Проверим. Скажите, а почему вы вообще пришли сюда вчера вечером?

— Мы договорились здесь встретиться с Монти, — ответила она бесцветным голосом. — Вчера вечером он позвонил мне домой, и мы договорились увидеться. Он сказал, что будет занят по своим делам примерно до десяти и хочет, чтобы я дождалась его. Вот я и пришла сюда…

Она запнулась было, но набралась храбрости и продолжала:

— Да, я вообще приходила сюда запросто. Мы тут частенько уютно устраивались и проводили вечера вместе. Вы же знаете, как оно бывает, когда люди обручены.

— Хм. Знаю… — Инспектор смущенно кашлянул.

— А потом, когда он не пришел в назначенный час, я подумала, что он, видимо, задержится дольше, чем предполагал. Словом… я устала и задремала.

— Очень хорошо, — сказал Квин, — а он вам рассказал, куда именно пошел по делам? И что это за дела?

— Нет.

— Я был бы очень обязан вам, миссис Рассо, — осторожно проговорил инспектор, — если бы вы сказали мне, как мистер Фильд относился к театру.

Женщина с любопытством посмотрела на него. Она постепенно приходила в себя.

— Нельзя сказать, чтобы он часто ходил туда. А почему вы спросили?

Инспектор улыбнулся.

— Так, просто спросил, и все, — сказал инспектор, подавая знак Хагстрему. Тот вынул из кармана записную книжку.

— Вы не могли бы назвать нам имена личных друзей мистера Фильда? — продолжал свои расспросы Квин. — Может, вам что-то известно о его деловых связях? Хотя бы немного?

Миссис Рассо кокетливо закинула руки за голову.

— Говоря откровенно, — прощебетала она, — я не знаю ни единой фамилии. Мы познакомились с Монти примерно шесть месяцев назад на маскараде в Гринвич Вилидж. Нашу помолвку мы до некоторой степени держали в секрете, словом, вы понимаете. Я и в самом деле никогда не встречалась ни с одним из его друзей… Я, впрочем, и не думаю, — она доверительно наклонилась к Квину, — что у Монти было много друзей. И, разумеется, я и понятия не имею о его деловых связях.

— А как у мистера Фильда обстояли дела с финансами, миссис Рассо?

— И вы думаете, что можно верить хотя бы одной женщине, если она скажет, что знает об этом? — с вызовом ответила она, полностью вернувшись в обычное состояние духа. — Монти всегда был очень щедрым. И никогда не мелочился. Иногда наутро он оставлял мне пятьсот долларов. Таков уж был Монти — чертовски порядочный тип. Жаль его. Бедняга.

Она вытерла слезы и несколько раз всхлипнула.

— Но… по крайней мере, каков его счет в банке? — продолжал свои настойчивые расспросы инспектор.

Миссис Рассо улыбнулась. Казалось, у нее был совершенно неисчерпаемый запас самых разнообразных чувств, которые то и дело сменяли друг друга.

— Я никогда не была любопытной, — сказала она. — Пока он обходился со мной как порядочный человек, меня это ни чуточки не трогало. Кроме того, он все равно бы не сказал, даже если бы я и спросила.

— А где вы были вчера до половины десятого, миссис Рассо? — безразличным тоном задал вопрос Эллери.

Женщина удивленно обернулась на его голос. Они оценивающе поглядели друг на друга, и в глазах у них появилось нечто вроде интереса.

— Я не знаю, кто вы, мистер, но если уж так хотите знать, можете расспросить тех влюбленных, которые обычно сидят в Центральном парке. Я немножечко погуляла там в полном одиночестве, примерно с половины восьмого, а потом пришла сюда.

— Надо же, какая удача! — пробормотал Эллери. Инспектор решительно направился к двери и поманил за собой остальных мужчин.

— Миссис Рассо, мы оставляем вас в одиночестве, чтобы вы могли одеться. Пока у нас все.

Выйдя в гостиную, все четверо тут же приступили к быстрому и основательному обыску. По распоряжению инспектора Хагстрем и Пиготт перерыли ящики украшенного резьбой письменного стола в углу комнаты. Эллери с интересом перелистал страницы книги, посвященной определению черт характера по почерку. Квин с головой углубился в изучение довольно вместительной гардеробной, которая находилась прямо у входа в гостиную из прихожей. Там висели всевозможные пальто, накидки, плащи и тому подобное. Инспектор извлек из карманов все их содержимое. На свет божий явились самые разнообразные предметы — носовые платки, старые письма, ключи, бумажники. На верхней полке в гардеробной лежало несколько шляп.

— Эллери! — позвал инспектор.

Эллери поспешил к нему через всю комнату, на ходу засовывая в карман книжицу, которую перед этим листал. Отец его многозначительно указал на полку со шляпами. Оба принялись ее обследовать.

Шляп было всего четыре: выцветшая панама, две мягкие фетровые — одна серая, другая коричневая, — и твердый котелок. Внутри всех шляп был фирменный знак — «Братья Браун».

Квины по очереди оглядели все шляпы самым внимательным образом. Они сразу же отметили, что панама и обе фетровые шляпы вообще без подкладки. Котелок инспектор подверг особо тщательному обследованию. Он ощупал все за подкладкой, отогнул внутреннюю кожаную ленточку-ободок и покачал головой.