На край любви за 80 дней - Кей Си Дайер

Я обессиленно валюсь на мокрые булыжники между Ролом и Рокс, хватая ртом воздух. Слава богу, мы на поверхности. По лицу стучат капли дождя, и я готова лежать здесь вечно, с наслаждением вдыхая сладкий аромат городских улиц. Вот только до поезда осталось каких-то полчаса, а вокзал находится на другом конце города. Я встаю на колени, и Рол помогает мне подняться.

– Merci, mon cata-amie[16], – нежно говорит он, расцеловывая меня в обе щеки.

Рокс закатывает глаза и ставит на место крышку люка.

– С катафликами шутки плохи, – говорит она. – Мы легко отделались.

Я согласно киваю – не хватало еще попасть в тюрьму в свой единственный день в Париже – и на ватных ногах бреду за девушкой. Как и обещала, она выводит нас через узкий переулок и оживленный перекресток к станции метро.

Там Рокс отвлекает охранника, а Рол с помощью своего проездного проводит меня через турникет. Прежде чем я успеваю прокричать слова благодарности, мои чумазые спасители исчезают в толпе.

Промокшая, измученная, воняющая болотом, но живая, я захожу в вагон метро, который каким-то чудом доставляет меня на Гар-дю-Нор вовремя, чтобы успеть забрать багаж и добежать до поезда.

Глава 19

Инстаграм: Роми_К [Париж, Франция, 27 марта]

#AurevoirParis #НаконецТоЧистая #ВрагВПоезде

85 ♥

Не успеваю затащить чемодан в поезд, как раздается оглушительный свист. Проводник заскакивает в вагон вслед за мной и, спрятав свисток, любезно предлагает помочь с багажом. Я отказываюсь – надо сначала достать чистую одежду, и он убегает по своим делам, не обратив внимания на мой вид.

Поезд раскачивается, набирая ход; я открываю чемодан и достаю широкие штаны для занятий йогой, нижнее белье и просторную толстовку. Несмотря на вытащенную одежду, чемодан набит битком, и мне удается застегнуть молнию, только усевшись на него верхом.

Обещая себе пересмотреть отношение к движимому имуществу, я прокрадываюсь в уборную. О том, чтобы впихнуть грязную после катакомб одежду в чемодан, не может быть и речи. Я сворачиваю все вместе в вонючий комок – разберусь как-нибудь на досуге. Вытирая жестким бумажным полотенцем лицо, я вспоминаю, что Фогг, настоящий джентльмен, предпочитал осматривать достопримечательности глазами своих слуг, и меня охватывает прилив благодарности за то, что посчастливилось увидеть столько всего собственными глазами. После прогулки по подземным пещерам Парижа я уже ничего не боюсь.

Вскоре выясняется, что мое место по билету находится на три вагона дальше, и через десять минут я, переодетая во все чистое и по мере возможности помытая, усаживаюсь в кресло. Волосы уже не торчат во все стороны, а сердце начинает биться ровнее. Я прикрываю глаза и делаю глубокий вдох. Все хорошо, я справилась. Задание выполнено.

Когда пожилой джентльмен, сидящий с другой стороны прохода, пытается завязать разговор, я притворяюсь спящей и чуть не засыпаю по-настоящему, но тут появляется проводник.

– Des billets, – говорит он. – Ваши билеты.

К тому времени как я, порывшись в рюкзаке, достаю портмоне и нахожу билет, мужчина через проход уже болтает с дамой в элегантном черном костюме, обтягивающем ее фигуру, как перчатка. Эта женщина – живое воплощение парижского шика, и джентльмен моментально забывает о моем существовании.

Место у окна рядом со мной свободно. Передвигаюсь туда, подальше от оживленно беседующей пары, втыкаю в розетку телефон и пытаюсь подключиться к вайфаю, который, согласно кондуктору, произносится «вифи». Как ни странно, сигнал оказывается довольно устойчивым, и я решаю позвонить по фейстайму Мерву.

И – о чудо! – мгновенное соединение. Дядюшка очень рад меня видеть. Странно, что он до сих пор в пижаме. В отличие от Томми, который может целый день расхаживать по квартире в шелковом халате, Мерв встает и одевается с утра пораньше.

– Ты где? – сценическим шепотом спрашивает он.

Видимо, Томми еще спит: Мерв спешит на кухню. По экрану пляшет пижама с синими и зелеными котиками. Дядюшка безмерно рад, что я позвонила, и все же в его голосе слышна тревога.

– В поезде, во Франции, – говорю я, торопливо подключая наушники.

Я рассказываю Мерву о своих приключениях, избегая упоминания о трудностях, и меня распирает от гордости.

– Просто не верится, что ты решилась, – говорит он, когда я заканчиваю рассказ.

Его теплая улыбка согревает меня, несмотря на разделяющие нас тысячи миль, и я улыбаюсь в ответ.

– Я стала другим человеком. Сегодня вечером буду уже в Италии. Третья страна в паспорте.

– По-моему, сейчас не ставят штамп в паспорт при пересечении границ внутри Европы, – задумчиво говорит Мерв. – И все равно не верится. Так непривычно говорить с тобой, когда ты на другом конце земного шара. Даже немного страшновато.

– Ты и глазом моргнуть не успеешь, как я вернусь, – уверяю я его таким же тоном, каким разговариваю в последнее время сама с собой. – Я приеду, и все наши денежные проблемы разрешатся.

– Я все думаю об этой книге: «Ешь, молись, люби», – со вздохом признается он.

– Ты что, говорил с Томми? – подозрительно спрашиваю я. – Мое путешествие не имеет ничего общего с этой книгой. Я поехала не для того, чтобы найти себя. Я просто должна доказать, что умею планировать проекты. Это шанс проявить мои организаторские способности, понятно?

– И все-таки своего рода приключение, – задумчиво произносит Мерв.

– Не выдумывай, это совсем другое, – сердито говорю я.

– Никогда не знаешь заранее. Вдруг ты тоже влюбишься – в какого-нибудь японца, например.

– Ни за что, – упираюсь я. – Во-первых, я ни в одном городе не пробуду достаточно времени, чтобы кого-то встретить.

– Не делай поспешных выводов. Скажу тебе по секрету, перед Хавьером Бардемом даже я бы не устоял.

– Мерв, это всего лишь кино! – Я полна возмущения, но дядюшка подмигивает и салютует мне кофейной чашкой.

– А может, помиришься с Луисом, когда вернешься?

– Ни за что на свете.

– Почему? Хороший парень. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Роми.

Я пытаюсь поменять тему, и вновь неудачно: Мерв интересуется, есть ли у меня визы в Индию и Египет. О том, что произошло в Париже, говорить нельзя, о бывшем бойфренде не хочется, а виз у меня еще нет. Разговор вступает на зыбкую почву, и я, пожаловавшись на ухудшение сигнала, посылаю воздушный поцелуй и заканчиваю звонок.

Спрятав телефон, я вновь начинаю изнывать от беспокойства. Ограбление и подземная гонка отвлекли меня от насущных проблем, а теперь я вспоминаю об «Экслибрисе». Что с визами