Возвращение Прославленных. Книга 2 (СИ) - Си Цы

На горизонте снова показались густые заросли. То ли новый перелесок, то ли заросшие холмы.

— Вон там, — ткнув в них пальцем, Август приостановил коня, — и есть наша гордость, наш спаситель — Стоунбон. В него не ступала нога визидарца с момента его закрытия в ноябре 1425 года. Я читал воспоминания об этих Мастерских, они впечатляют. Говорят, в старину Стоунбон снабжал страну энергией, хлебом, и другими продуктами. Конечно, похоже на сказку, но хочется верить. В любом случае, я вас уверяю, вы будете потрясены тем, что найдёте в его стенах. Вас ждут труды и достижения предков. Лаборатории и ремесленные мастерские, где вы вдохнёте новую жизнь в Визидарию.

Потом он повернулся к Леонару и добавил:

— И лично убедитесь, насколько давно и далеко ушли визидарцы от людей.

— Граспек, — кивнул ему Леонар.

— Вижу, вы быстро учитесь, — засмеялся Август Непомнящий и пришпорил коня.

Чем ближе подъезжали седоки к Стуонбону, тем яснее проявлялись его очертания: что-то большое, массивное, от горизонта до горизонта. Сначала слева предстала их взору огромная зелёная гора. Но после приближения оказалось, что это и не гора вовсе, а огромный дуб.

Могучий ствол его, испещрённый глубокими трещинами, был необъятным. Коряжистые ветви, покрытые шишковатыми утолщениями, раскидало в стороны на десятки ярдов. Некоторые из них были такие старые и толстые, что их пришлось подпереть столбами. Сильно разветвленная крона дерева была настолько густой, что возникала мысль: как же до нижних веток достают солнечные лучи? Казалось, что это и не дуб вовсе, а целый лес.

— Счастье наше, — расцвёл, глядя на дерево Август, — священный дуб Эо Мугна. Один из пяти Великих зелёных стражей Визидарии.

От дерева исходили волны мощи и тепла. Визидарцы спешились и подошли к каменным кенотафам, выстроенным у дороги под сенью дубовых веток. Камни слабо светились, а их подножия были усеяны венками, сладостями и залиты обгоревшим воском свечей.

— Вчера страна отмечала Самайн, и жители принесли сюда дары, — склонил голову Август. — Это праздник почитания ушедших, когда просыпаются духи умерших. Говорят, в ночи Самайна вся Визидария светится, и это правда. У каждого креста и кенотафа зажигаются поминальные свечи. В память о погибших. Ибо пока свежа память, не будет сражений и новой крови.

В четверти мили от дуба возвышалось огромное серое трёхэтажное здание с зубчатым верхом и двумя башнями по бокам, от которых разбегалась по сторонам бесконечная каменная стена. Она была сложена из толстых булыжников и поднималась над землёй ярдов на двадцать, а то и больше. Стена еле виднелась из-за матового тумана, окутывавшего его. Только туман этот был странным, в виде огромной правильной пирамиды, уходившей вверх, где она сливалась с небом.

Но центральное здание было видно хорошо. К его высоким дверям вели массивные ступени, а на уровне третьего этажа выделялось огромное резное окно в виде знака визидаров.

— Этот замок и есть Стоунбон? — спросила Янмей.

— Нет, деточка, — пафосно покачал головой Август, — это только вход в Стоунбон. Малая его часть. Центральное здание. Ведь Стоунбон — это не только ремесленные мастерские, но и лаборатории, классы, куда каждый год набирали учеников. Насколько я знаю, в Центральном здании всего лишь были учительские, а на втором и третьем этаже жили некоторые ремесленники. Я с детства хотел там побывать. Но…мы свято чтим законы предков и в Стоунбон входа простым визидарцам нет. Только вам. Нам оставили в наследство два чётких указания, которые каждый визидарец знает с малолетства: никогда не открывать ворота во внешний мир, иначе наш будет разрушен, — тут он многозначительно посмотрел на Леонара, — что говорит о том, что и предки наши понимали, сколько зла от людей. И второе: до прихода Прославленных, не отпирать Стоунбон. И оба правила мы с честью выполняли все четыреста лет.

Август Непомнящий гордо посмотрел по сторонам и добавил:

— Нам с вами сюда, — он показал на маленькую сторожку, к которой вела еле заметная с дороги тропка.

Дружина, под руководством Уильяма, осталась в стороне под ветвями дуба. К домику же пошли ремесленники и Август.

Глава взошёл на крылечко, качнул подвешенную клетку с двумя ошалевшими от такой толпы погодными курочками, и решительно постучал в перекошенную дверь домишки.

За нею раздалось шуршание, бренчание, что-то опрокинулось, а потом дверь распахнулась. И на порог вышел длинный, как оглобля, старик. У него всё было вытянутым: руки, ноги, пальцы, и даже подрагивающая голова с впалыми щеками. Они были обрамлёны торчащимиво все стороны волосами и бородой, делавшими старика похожим на перезревший одуванчик. Его тонкая шея, кажется, сто раз была перемотана бесконечным полосатым шарфом, который умудрился всё же одним краем лежать на грязном полу.

— Что случилось? — спросил старик, подслеповато хлопая глазами и щурясь от вечернего солнца.

— Вот это — Мак Дара, — указал на него Август, — бессменный хранитель архивов и ключей. Этим занимался его отец, а ещё раньше — его дед. И прадед. И все Мак Дары служат сторожами при Мастерских Стоунбона с момента их образования.

— Так что случилось? — опять задал вопрос старик, подставив к уху ладонь, чтобы лучше слышать.

— Вернулись Прославленные, Мак, — ответил ему Август.

Лицо старика вытянулось ещё больше. От услышанной новости он пошатнулся, и ввалился назад в темноту помещения. Все кинулись за ним, но, оказывается, там, в глубине комнаты, стояло старое кресло, в которое Мак Дара и упал.

— Всем же разослали предупреждения, — громко сказал Август.

— Так я же не получаю почту. У меня и шеста почтового нет. Моё дело писать в архивы кто приходил к Мастерским, и сторожить дуб, — пожал плечами старик. Потом он закрутил головой над узлами шарфа, оглядывая толпу, заполнившую его комнатку, и бесхитростно спросил, — а где они, Прославленные то?

— Так вот же, — показал на ремесленников Август.

— И дитё тоже ремесленник? — удивился старик, указывая на Янмей. — Какие они… не похожие на Прославленных. Я думал, они будут в латах и плащах.

— Похожие мы, похожие, — сердито сказал Стурла, пролезая между ног других к креслу Мак Дара, — ну, где тут ключи, отдавай. Мы в дороге с утра. Некогда рассусоливать.

— Да-да, конечно, — заспешил старик.

Но как бы он ни торопился, делал всё медленно. Сначала Мак Дара выбирался из кресла, потом неторопливо ходил по каморке, стены которой сверху до низу была забиты полками с пыльными пронумерованными тетрадями. Его полосатый шарф безропотно полз за ним, словно дрессированная змея.

Старик бурчал себе под нос: «Где же? Где же?» Потом, вспомнив, поднял палец и пошёл за шторку в проём двери, где