Второй шанс - Виктория Виннер

Достала смартфон и сфотографировалась через зеркало. Маша давно хотела, чтобы я сделала себе такую причёску. Низкий небрежный пучок, передние пряди хаотично свисают, обрамляя лицо. К этому платью подходит. И мне действительно идёт.

— Нет, Алён, — уверено ответила, убирая смартфон в маленькую сумочку, — я не могла так скоро влюбиться.

Несколько секунд помолчала и, посмотрев в глаза лучшей подруге, уточнила:

— Не могла ведь?

Алёнка, мягко улыбаясь, пожала плечами.

— Иди уже. Я уже спарилась в пуховике, пока ты любуешься.

Мы вышли в подъезд.

Я не просила подругу приезжать, но она захотела посмотреть на меня в подарке и помочь собраться. К тому же, девушке было особо нечем заняться в свой выходной.

Алёна одинока. Её родители переехали в Пятигорск, где заболела бабушка, за которой требовался уход, а семьёй подруга пока не обзавелась. У неё есть только мы с Машей. А она есть у нас.

Чёрный седан уже был припаркован у моего подъезда. В этом дворе таких машин с роду не бывало, и сейчас казалось, что кто-то просто заблудился. Тем более невероятным было, что это приехали за мной.

Обернулась на окно на втором этаже и слегка нахмурилась, заметив, что главная дворовая сплетница бабка Тося-длинный язык, смотрит на меня.

Снова весь дом будет судачить о том, что я гулящая. Бабка уже шесть лет распространяет эти слухи. Начала, как только родилась Маша, и все поняли, что воспитывать её я буду одна. Периодически сплетни обрастали невероятными подробностями, да такими, что я сама себе завидовала.

Однажды ко мне даже приходили сразу трое кавказцев… Подозреваю, что эта история в больном воображении бабы Тоси родилась после того, как у меня сломался кран, и пришлось вызвать сантехника, который действительно был не русским, но один. И, скорее, азиат.

Что ж. На этот раз слухи хотя бы будут основаны на правде. Невероятно приятной для меня.

Игорь не вышел из машины, лишь распахнул заднюю дверь, приглашая сесть.

Я на секунду замешкалась.

Рядом со мной стоит Алёнка, и воспитание требует, чтобы я представила девушку мужчине. Для этого он должен был выйти из машины…

Но это же Суржевский. Он никому ничего не должен.

Переступив с ноги на ногу, немного нервно улыбнулась подруге и сказала:

— Ну, я пошла, Алён, позвоню.

Девушка кивнула, гипнотизируя дверь автомобиля. Видимо, она пыталась на ментальном уровне заставить мужчину хотя бы показать лицо — подруга никогда не видела Суржевского. Лишь на случайных фото, попавших в интернет.

Я шла осторожно, опасаясь поскользнуться на немного заснеженном асфальте. Тонкие каблуки дорогих туфель постукивали, эхом отражаясь от серых стен пустого двора. Каждый шаг вибрировал на кончиках подрагивающих пальцев, отдаваясь пульсацией где-то в районе груди.

Я сжимала сумочку, доставшуюся мне в подарок вместе с платьем, туфлями и тонкой золотой цепочкой с подвеской в форме буквы А, так сильно, что на её кожаном покрытии остались следы от моих ногтей.

Присев на сидение, захлопнула дверь и бросила взгляд на Алёнку, всё ещё изучающую взглядом автомобиль.

Сергей, который снова выступал в роли водителя, завёл двигатель, и машина двинулась к выезду со двора, увозя меня в мою личную сказку. Очень надеюсь, что к полуночи это шикарное платье, которое до сегодняшнего дня могло мне лишь сниться, не превратится в лохмотья.

— Привет, — улыбнулась, повернувшись к Игорю.

Я никогда не привыкну к этому его взгляду. Холодный, словно металл.

И он царапал моё тело этими стальными ножами, оставляя кровавые следы, заставляя сердце быстрее качать кровь, а дыхание учащаться.

Но под этим взглядом хочется быть смелее. Увереннее. Для него.

Также Игорь смотрел на меня в нашу первую встречу. Именно поэтому я решилась тогда предложить ему то, что предложила.

Напомнив себе, что Суржевский не так уж и страшен, хоть и не приручен, я слегка улыбнулась, придвинулась к нему ближе и, вспомнив, что Игорь сказал мне тогда, на балконе, потянулась к его уху и прошептала:

— Я надела чулки.

Медленно отстранилась и заглянула в лицо мужчины, надеясь прочитать там реакцию на мои слова.

Суржевский улыбнулся одним уголком губ и сделал то, чего я никак не ожидала. Я думала, он скажет что-то пошлое или захочет прямо сейчас проверить, не соврала ли я.

Но Игорь протянул руку и переплёл наши пальцы, крепко сжав мою ладонь.

В этом жесте не было ничего особенного. Рядовая ситуация для каждой пары. Но мне показалось это таким интимным, личным, настоящим, что к глазам подобрались слёзы.

Я отвернулась к окну и уставилась на чёрно-белый пейзаж широко раскрытыми глазами.

Не может быть. Этого просто не может быть! Мне нельзя!

У меня есть Маша, и я должна думать о ней. Всегда о ней.

Где бы быстрее пройти медицинскую комиссию перед школой, стоит ли шить форму или поискать готовую, как распланировать бюджет, чтобы попасть на море и в студию танцев, дарить ли ей щенка на день рождения…

Мне некогда думать о мужчине! Пусть даже о таком потрясающем, как этот.

Но, судя по всему, я близка к провалу. Похоже, я влюбилась в Суржевского.

ГЛАВА 21

Театральный холл поражал воображение. Высокие потолки, украшенные лепниной, канделябры, окрашивающие стены залитого тёплым светом помещения в золотистый цвет, огромные картины, на которых изображены известнейшие моменты классических произведений.

И, конечно, сами гости. Шикарные женщины в разноцветных нарядах, которые несут себя так, словно каждая из них — принцесса, мужчины в костюмах, сдержанно улыбающиеся и обсуждающие прошедшую презентацию…

И Суржевский.

Взгляд сам по себе цепляется за него, выуживая из толпы. Игорь выделяется, словно огромный айсберг посреди океана. Холодный, собранный, опасный.

Он всегда уверен в себе. Вокруг него буквально искрится аура властности, которую, кажется можно разглядеть невооружённым взглядом.

Женщины смотрят на него с восхищением, мужчины пожимают руку, надеясь, что смогут приблизиться