Прабхупада: Человек. Святой. Его жизнь. Его наследие - Сатсварупа дас Госвами

Они ели правой рукой, по-индийски. Кейт и Говард научились этому в Индии. Раньше им уже доводилось есть подобные блюда, но, как они сказали Свами и его последователям, которые пришли пообедать, даже в Индии им никогда не приходилось пробовать такой вкусной еды.

Один из ребят, Стэнли, был еще совсем юным, и Свамиджи, как любящий отец, всегда следил за тем, чтобы он ел как следует. Мать Стэнли встретилась со Свамиджи и сказала ему, что разрешит сыну жить в храме, только если Свамиджи пообещает ей присматривать за ним лично. Свамиджи согласился. За едой он все время поощрял юношу брать больше, пока у Стэнли в конце концов не прорезался волчий аппетит, и он не стал съедать по десятку чапати за один присест (он съедал бы и больше, если бы Свамиджи не останавливал его). Но то, что Свами ограничил Стэнли десятью чапати, было единственным исключением, обычно же только и слышалось: «Еще, берите еще». Когда, закончив есть, Свамиджи вставал и уходил из комнаты, Кейт забирал с собой пару добровольцев для мытья посуды, а остальные расходились по домам.

Иногда, по воскресеньям, Свамиджи сам готовил праздничный обед, состоявший из изысканных индийских блюд.

Стив: Свамиджи сам готовил прасад и сам раздавал его у себя наверху, в передней комнате. Мы рассаживались рядами, а он, помнится, босиком ходил между нами и ложкой накладывал каждому из разных кастрюль. Он спрашивал, кому что положить и кто хочет добавки. Угощать нас доставляло ему огромное удовольствие. Это были не обычные блюда, а сладости и острые закуски, вроде сладкого риса и качаури, у которых был особенный, ни на что не похожие вкус. И даже когда у каждого набиралось по полной тарелке, он снова обходил нас и предлагал взять добавку.

Однажды он подошел ко мне и спросил, чего бы я еще хотел — может быть, сладкого риса? В ту пору у меня было ложное представление о духовной жизни. Я думал, что должен отказываться от того, что мне нравится больше всего. Поэтому я попросил дать мне простого риса. Но даже этот «простой» рис был восхитительным желтым рисом с обжаренными сырными шариками.

В те вечера, когда не было программ, в квартире Свамиджи стояла тишина. Он мог целый вечер провести один, печатая на машинке перевод «Шримад-Бхагаватам», или беседовал в непринужденной обстановке с одним-двумя гостями часов до десяти. Но в дни вечерних программ — по понедельникам, средам и пятницам — в его квартире становилось шумно. Он уже был не один. Его новые последователи помогали ему, стараясь вместе с ним убедить людей в необходимости петь мантру Харе Кришна и слушать лекции по философии сознания Кришны.

По понедельникам, средам и пятницам Свамиджи проводил вечерние киртаны. Несколько преданных заранее спускались вниз, встречали гостей и рассказывали им о Свами и о мантре. Но без Свами программа начаться не могла. Никто из них не умел играть на барабане, никому из них даже в голову не приходило самому вести киртан. Они начинали только в семь часов, когда в храме появлялся он.

Приняв душ и одевшись в чистые домотканые индийские одежды, с вайшнавскими стреловидными знаками на руках и на теле, Свами выходил из своей квартиры и спускался вниз, чтобы воспользоваться еще одной счастливой возможностью восславить Господа Кришну. Маленький храм был заполнен дикими, далеко не брахманическими, простодушными молодыми американцами.

* * *

Кейт, как обычно, готовил на кухне, только сегодня рядом с ним у кухонной плиты стоял Свамиджи и наблюдал за своим подопечным.

Кейт на минуту оторвался от плиты и спросил:

— Свамиджи, можно мне стать вашим учеником?

— Можно, — ответил Свамиджи. — Почему бы и нет? Тебя будут звать Кришнадасом.

В этом коротком диалоге впервые прозвучала просьба о принятии в ученики, и Свамиджи впервые согласился дать духовное посвящение. Но этим дело не ограничилось. Свамиджи объявил, что в скором времени он проведет церемонию посвящения. «Какого посвящения, Свамиджи?» — спросил кто-то из ребят. Свамиджи ответил: «Я объясню позже».

Сначала им нужно было сделать четки. Кейт сходил в кожгалантерейный магазин фирмы «Тэнди» и принес оттуда деревянные бусины около сантиметра в диаметре и моток шнура, на который их нужно было нанизывать. Свамиджи сказал, что мантру лучше всего повторять, перебирая четки — шнур с нанизанными на него 108 бусинами. При этом работает осязание, и, кроме того, можно считать прочитанные круги, как это делают индийские вайшнавы. У некоторых преданных в Индии, говорил Свамиджи, на нитке больше тысячи бусин и на этих четках они повторяют по многу кругов мантры ежедневно. Он показал молодым людям, как завязывать двойной узел после каждой из 108 бусин. Число 108 является символическим: существует 108 Упанишад и 108 главных гопи — самых близких преданных Господа Кришны.

Во время обряда посвящения, сказал он, ученик должен дать несколько обетов, один из которых заключается в том, чтобы каждый день повторять на четках определенное число кругов мантры. С десяток ребят, приходивших к Свами, были готовы для посвящения, но никакой строгой системы отбора не было: посвящение мог получить каждый, кто хотел!

Стив: Хотя я уже делал все, что велел Свамиджи, я чувствовал, что получить посвящение — значит взять на себя огромную ответственность. Во мне еще сильна была тяга к независимости, и потому я сомневался, стоит ли мне принимать посвящение.

Друзья Свамиджи по-разному смотрели на обряд посвящения. Некоторые относились к нему очень серьезно, для других же это было чем-то вроде новой игры или представления. За несколько дней до церемонии, когда Уолли и Говард нанизывали во дворе бусины на шнур, между ними состоялся следующий разговор:

Уолли: «Это простая формальность. Ты принимаешь Свами своим духовным учителем».

Говард: «А что из этого следует?»

Уолли: «Никто точно не знает. В Индии это обычное дело. Ты как, хочешь принять его духовным учителем?»

Говард: «Не знаю. Если уж на то пошло, духовный учитель он вроде неплохой, по крайней мере, мне так кажется. Я имею в виду, что он мне нравится, так же как и его философия, поэтому я думаю, что в каком-то смысле он уже стал моим духовным учителем. Я просто не понимаю, что от этого изменится».

Уолли: «Я тоже... Наверное, ничего. Это простая формальность».

* * *

Восьмого сентября был Джанмаштами — день явления Господа Кришны. Год назад Бхактиведанта Свами встречал день рождения Кришны в море, на борту «Джаладуты», которая только что вышла из Коломбо. Теперь, ровно год спустя, у него была небольшая группа молодых людей, которые пели вместе с ним мантру Харе Кришна. Он соберет их, и они вместе отметят этот день киртаном, они будут читать священные писания, поститься, затем устроят праздничный пир, а на следующий день он проведет церемонию посвящения.

В шесть часов Свамиджи спустился вниз и хотел было, как обычно, начать утреннюю лекцию, но один из ребят попросил его почитать немного из своей рукописи. Свамиджи, казалось, немного смутился, но не стал скрывать своей радости от того, что его просили прочесть собственные комментарии к «Бхагавад-гите». Обычно он читал какой-нибудь стих из оксфордского издания «Гиты» в переводе доктора Радхакришнана. Хотя в своих комментариях доктор Радхакришнан излагал философию имперсонализма, переводы стихов, по словам Свамиджи, были на девяносто процентов точными. Но в это утро он послал Роя за рукописью и целый час читал с машинописных страниц.

При праздновании Джанмаштами должны быть соблюдены особые правила — в этот день нельзя есть, весь день нужно повторять и петь святые имена, читать и беседовать о сознании Кришны. «Если кто-то почувствует слабость, — сказал он, — то на кухне есть фрукты. Но лучше ничего не есть до полуночи, как это делают преданные в Индии». Он говорил, что в Индии миллионы людей — и индусы, и мусульмане — отмечают день рождения Господа Кришны. В этот день в каждом храме устраивают праздничные торжества и прославляют деяния Господа Кришны.

«А теперь, — сказал он напоследок, — я объясню вам, что такое духовное посвящение. Посвящение означает, что духовный учитель принимает ученика и соглашается взять на себя ответственность за него, а ученик принимает духовного учителя и соглашается почитать его как Самого Бога». Он сделал паузу. Все молчали. «Есть ли вопросы?» Вопросов не было. Свамиджи встал и вышел из комнаты.

Преданные были ошеломлены. Что он сейчас сказал? Неделями до этого он твердил, что того, кто называет себя Богом, нужно считать догом.

«Ничего не понимаю», — сказал Уолли.

«Никто ничего не понимает, — ответил Говард. — Для меня слова Свамиджи были как гром среди ясного неба».