Дело глазника - Персиков Георгий

– Да, мастер церемоний, я все подготовила. – Из противоположного Барабанову темного угла комнаты выступила худосочная белесая блондинка, которую Нестор назвал Белкой. Жаль, она была не рыжей. – Вода для чаши прорицаний набрана из колодца в подвале вчера – полночь была безлунной. Хлеб и мед чисты, их не касались руки грешников. Их доставили в деревянном ящике, обитом парусиной, от известного вам чернеца-отшельника. На этом столе нет ничего, что могло бы оскорбить духов.

– Прекрасно, Лилия. – Уорд улыбнулся ей одними глазами, сохраняя возвышенную строгость лица. – Господа, настает момент истины, ради выявления которой мы собрались сегодня. Прошу всех взяться за руки и настроиться в душе своей должным образом.

Подавая пример членам общества, Уорд сел на свое место и крепко ухватил ладони соседей. Барабанов протянул левую Студентику, правую Народовольцу, а глаз не отводил от Белки. Без объемной верхней одежды, в темном мешкообразном платье она выглядела худой и длинной, как спица. Ее красивые светлые волосы были небрежно уложены в довольно бесформенную прическу. И было нечто такое потустороннее в ее облике, что скептически настроенный следователь-любитель через непродолжительное время почувствовал необъяснимый дискомфорт и предпочел перевести взор на соседей.

Студентик совершенно явственно не скрывал своего снисходительного отношения к происходящему – пусть дурака валяют, по крайней мере, это веселее ученых диспутов, а полезными связями обзавестись в этом обществе проще, чем среди голодных марксистов. Он заговорщицки слегка подмигнул Барабанову и скорчил рожу – дескать, брат, мы-то с тобой все понимаем, и протер свои очки грязным платком. «Ага, этот тип циничен и приземлен. Любит играть роль шута, что, может, и простительно для юных лет. Как и я, играет роль, но цели его, очевидно, довольно прозаические. Для убийцы, пожалуй, слишком тощ да болезнен, небось поступил в институт, а денег матушкиных только на дрянную комнатушку хватает. Приходится уроки давать, переводы делать… Эх», – слегка взгрустнул Нестор, вспомнив свои студенческие мытарства.

И в этот момент Уорд загнусавил каким-то чужим голосом в речитативно-распевной манере:

– О дух, частица жизни вечной, неугасимого огня Создателя нашего, чью жизнь земную прервали столь жестоко, коварно и раньше срока. О дух, возмущенный, оскорбленный, обиженный несправедливостью, жаждущий праведной мести, знай: мы, братство спиритуалистов из твоего родного города, полны решимости выявить пред людьми злодея и предать его суду человеческому, дабы он не смог более загубить ни одной невинной души и предстал вскорости пред судом Высшим. О дух, клянемся, что все, поведанное нам, мы без утайки и промедления передадим полицейским следователям, уполномоченным вести розыск и поимку кровожадного убийцы. А ежели таковой негодяй окажется средь нас, даже узы братства не станут препятствием для возмездия и заслуженной кары, которая обрушится на преступника…

Уорд продолжал бубнить, периодически скатываясь в оголтелое коммерсантское крючкотворство, с многочисленными гарантиями призраку неизбежности вендетты – словно бы составлял двусторонний договор. «Спиритист ли, мистик или просто, на английский манер, обладатель чудаковатого хобби – в первую голову Джон Исаевич все же негоциант, и не из захудалых. Этот тип слишком рационально мыслит, чтобы заподозрить его в наличии серьезного психического расстройства, – отметил про себя веселящийся Барабанов. – Что ж, продолжим наблюдения за остальными».

Лица собравшихся освещал прямой огонек свечи, стоящей перед медиумом. Барабанов переводил взгляд с одного на другого, пытаясь быстро анализировать, кто из какого теста слеплен.

Народоволец, сжимавший его правую руку, был полон скрытого гнева и презрения. Нестор, заглянув в глубь его ярко-зеленых глаз, немного вздрогнул, похолодел и решил было, что этот человек вполне годится в подозреваемые. Однако вскоре понял, что гнев его соседа направлен исключительно на богато одетых и солидно выглядящих Офицера, Советника и Купчину. Презрение Народоволец адресовал девицам, частично обдавая им Джона Исаевича и Европейца. «Э-э, мил человек, да ты у нас из политических будешь. Пожалуй, человека кокнуть у тебя духу хватит, особенно если тебя предварительно накачать ненавистью. Но вряд ли ты искомый душегуб», – вынес мысленный вердикт Барабанов.

Следующими он исследовал Купчину, Офицера и Советника, даже за столом державшихся особняком. Советник был с ними явно из классовой солидарности – ну, не к Студентику же с Народовольцем жаться. Беглый осмотр показал, что субъект скучен, как канцелярская опись. Служба, приличный чин, оклад мог бы и побольше быть, но спасает брак по расчету, в котором нет любви, но есть трое детей и размеренный быт. В этой описи, пожалуй, есть и приписки мелким почерком, да намеки между строк, но такие же чиновничье-серые. Игры на бегах по маленькой – на что уходит часть жениного приданого, за спиной благоверной разумеется. Любовница из мещанок – стервозная и склочная, даже поболее законной супруги, но такая же нелюбимая. Спиритизм для Советника, судя по всему, очередная попытка разнообразить излишне пресное бытие. «Отбрасываем, это типичная тварь дрожащая, хоть и неплохо устроившаяся по жизни», – скорчив брезгливую мину, решил Барабанов.

Купчина и Офицер, в очередной раз отметил Нестор, связаны друг с другом более, чем предписывают сословные приличия и даже узы спиритического братства. Однако они тщательно это скрывают от окружающих, поддерживая видимость легкого приятельства. «Их объединяет некая тайна, и довольно значимая», – сделал вывод Барабанов, вглядываясь в них все пристальнее.

Оба происходят из приличных и состоятельных семей – один из купеческой, другой из дворянской. Оба не до конца довольны своим положением в обществе – похоже, не они старшие в своих родах, до сих пор находятся в подчиненном положении, что зрелых сорокалетних мужчин должно угнетать. Хотят разбогатеть и обрести власть. Убить, пожалуй, могут оба. И Купчина даже поопаснее Офицера будет в силу большей скрытности. Но мотив, да – чтобы решиться на столь тяжкое деяние, для обоих нужен крайне весомый мотив. К тому же оба дружка, пусть и не истово, но все же верующие люди. «Политические заговорщики или шпионы иностранного государства. Хм… второе, с учетом их связи с Уордом, даже более вероятно. Или затевают масштабную коммерческую концессию. Но однозначно – не маниаки», – вынес вердикт Барабанов.

По девицам, а точнее, наверное, молодым дамам, психолог мазнул быстрым взглядом. Тут все как на ладони без анализа и копаний в душе. Небедны, замужем. Мужья у обеих или забитые подкаблучники, или давно закинувшие супружество на пыльную полку – не хотят мороки с разводом. Пропустили через свою койку весь местный бомонд и немало сколько-нибудь интересных приезжих. Страдают от безделья и однообразия. Спиритическое общество для них – очередное модное увлечение и надежда завлечь новых любовников.

«Так, а вот Европеец не так-то прост», – отметил Барабанов. Обладает небольшим, но постоянным доходом. Вхож в различные круги общества и с каждым человеком может найти общий язык. «Ба, да он и сам недурной психолог, – перехватив ответный молниеносный колючий взгляд, ахнул Барабанов. – Положим, мне, Нестору Алексеевичу, он не чета и в длительном поединке уступит, но всех остальных в этой комнате Европеец обведет вокруг пальца и заставит плясать под собственную дуду». Очень загадочный тип. Ни капли не верит в происходящее, но об истинных мотивах его присутствия среди спиритистов можно только гадать. Чем-то неуловимо знакомое лицо… Так, возвращаясь к главному. Способен ли убить? Он очень осторожен, довольно брезглив и чистоплотен. Такой будет избегать необходимости пачкать руки в крови. Да, Европеец может организовать убийство, но при этом постарается так запутать следы, чтобы отвести от себя малейший намек на подозрения. Но если его загнать в угол, бросится в смертельную атаку, как крыса. Да! Знакомое лицо – это же владелец антикварного салона на Проломной. «Вот где я его видел, – с облегчением выдохнул Барабанов. – Но все же рано успокаиваться. Психически это очень устойчивый человек, и почерк убийства не вяжется с его личностью. Однако Европейца стоит держать в поле зрения».