Дело глазника - Георгий Персиков

вас. Благодарю, – Бубуш склонил голову в знак почтительного одобрения и застыл так на некоторое время, собираясь с мыслями. – Ага, далее у нас плотники. Что же, здесь мои люди покуда справляются своими силами. Работа муторная, плотников сотни… – Полицмейстер двумя пальцами размял переносицу и неожиданно пожаловался: – Беда в том, что народ темный. Вызвали в полицию – хорошего не жди. Будет отпираться, врать, от всего отказываться, и ведь не по злому умыслу. Исключительно от страха и необразованности своей. И вот покуда ты такой дубинушке стоеросовой растолкуешь, что ты не казнить его хочешь, не на каторге сгноить, а лишь опровергнуть подозрения и отпустить с миром – семь потов сойдет. Тем не менее мы их постепенно клас-си-фи-ци-руем. Подозрительных записываем и обязуем отмечаться у околоточного. Особо подозрительных кидаем в каталажку до выяснения обстоятельств. К концу недели, даст-то Бог, подведем промежуточный итог. И там уже вас, Роман Мирославович, и вас, Нестор Алексеевич, мы пригласим принять участие в допросах.

Договорив это, Бубуш тщательно собрал вилкой с блюда последние кусочки груздей, вылил из графинчика остатки настойки, выпил и закусил. Удовлетворенно крякнув, он иронично бросил слегка замаслившийся взгляд на Муромцева.

– Хоть вы о том и не просили, но мы уж покумекали да сами решили провести беседы со всеми воротилами преступного мира. Люди они серьезные. И то, что неизвестный душегуб столь жестоким образом расправился с каторжником, им сие пришлось не по душе. Они хоть и мазурики, живущие вне законов и морали, но чувства товарищества и взаимовыручки им знакомы. Если говорить короче, матерые иваны приняли нашу сторону. Пообещали, что отныне всякий из их подручных будет обязан нам сообщать любые сведения, которые наведут на след убийцы. Выяснилось, что они и сами ведут розыск. Понятно, если найдут, казнят без малейшей жалости, согласно своим обычаям. Но тут уж мне пришлось надавить и истребовать с иванов непреложного слова, что кровопийцу отдадут нам. Ибо весь клубок надо размотать, чтобы ни одно убийство с рук ему не сошло да на невинного человека не легло. Все одно они с ним разберутся. Тюрьма иванам – дом родной. За решеткой убийце не будет спасенья от мести.

Муромцев, прихлебывая чаек, кивал да поддакивал. Несколько раз посмотрел на соратников и, выпячивая нижнюю губу, подавал им знаки: ай да служака! Знает дело. Наконец он подвел итог:

– Что же, Симон Петрович. Всем нам очевидно, сколь напряженно и плодотворно вы трудились. Позвольте засвидетельствовать вам и вашим подчиненным наше почтение. – На этих словах Муромцев уважительно кивнул и продолжил, уже несколько меняя тональность: – Да, план действий действительно неплох. Во всяком случае, лучше, чем его отсутствие еще вчера. Но – и я полагаю, вы согласитесь – мы по-прежнему блуждаем в потемках.

– Роман Мирославович, я бы поспорил, ведь с точки зрения следственно-разыскного ремесла наши действия безупречны… – начал было Бубуш.

Но Муромцев осадил его кратким вопросом:

– А с точки зрения вашего полицейского чутья как? Что вам подсказывает интуиция? Напали на след? Только прямо и без оговорок!

– Прямо и без оговорок… – протянул моментально утративший запал Бубуш. – Мимо это все. Должны каждый след отработать, конечно. Но чую, в сторонке мы топчемся пока.

Он откинулся на гнутую спинку стула и с наслаждением похрустел шеей. Затем жалостно и протяжно выдохнул, а потом с преувеличенной бодростью хлопнул себя ладонями по коленям и воскликнул:

– Господа, я бы предложил перед тем, как отправиться на студеную улицу, непременно отведать горячий яблочный стрюдель да под шустовский коньячок! От сладенького и горяченького и ходится бойчее, и думается ярчее! Эй, человек… – крикнул было Бубуш, но тут дверь ресторана распахнулась. На пороге стоял молодой околоточный – в верхней одежде и с рукой на шашке.

Полицмейстер моментально забыл об игривом своем настрое, сразу сделавшись собранным и сухим.

– Пермяков, я здесь, – окликнул он околоточного. – Иди сюда и докладывай.

Околоточный бросился к их столу и попытался что-то на ходу сбивчиво пробормотать, но начальник резко взмахнул рукой, указывая на место перед собой, и приложил палец к губам. Пермяков тихо, чтобы никто не услышал, но еле сдерживаясь от волнения, рассказал следующее.

Полчаса назад рыбаки, проходившие на баркасе под Шапкиным мостом, обратили внимание на кучу темного тряпья. Приняв это за заначку баржевых воришек, рыбаки причалили. Но под тряпками оказался не хабар жуликов, а сын одного из них – мальчишка-подросток. Тело было уже закоченевшим. Без головы и без глаз.

В этот момент околоточный испуганно замолк, не в состоянии продолжать рассказ. Он икал, глотал слюну, но не мог более описывать труп новой жертвы.

– Что делают рыбаки, Пермяков? – ледяным голосом твердо спросил Бубуш. А затем негромко рявкнул: – Отвечать!

– Ваше высокоблагородие, Симон Петрович, так они с баграми и топорами идут к особняку губернатора! – плаксиво выдавил Пермяков. – Не знаю, как их остановить. Кричат, что пора призвать власти к ответу, раз те порядок навести не могут. Не знаю, как их остановить!

Глава 12

Резкий порыв морозного ветра вызвал у Муромцева приступ острой головной боли, но он сумел сдержаться и не подал виду. Барабанов уже вышагивал впереди, безуспешно пытаясь попасть рукой в рукав пальто.

– Да оставьте вы, Симон Петрович! – на ходу обернулся он к полицмейстеру, отчаянно крутящему головой в поисках извозчика. – Тут пять минут… Сейчас… Через дворы срежем!

Компания, следуя за его высокой, размашисто шагающей фигурой, скрылась между домами, и через пять минут суматошной гонки по закоулкам они действительно вылетели прямо на набережную реки Волжанки. До Шапкина моста теперь оказалось рукой подать, и было видно, что там собралась уже довольно большая толпа – темно-синие чуйки мастеровых мешались с черными бушлатами матросов. Иногда над толпой мелькали мерлушковые шапки городовых.

Закрывая лица от шквала, гнавшего поземку вдоль реки, сыщики поспешили к мосту и не успели пройти и половины дороги, когда недовольный многоголосый гул перекрыл даже свист ветра в ушах. Гудение доносилось волнами: сначала чей-то пронзительный тенорок выкрикивал несколько фраз вопросительным тоном, после чего толпа, словно древнегреческий хор, отвечала дружным возмущенным ревом.

Муромцев и Бубуш переглянулись, и в глазах полицмейстера промелькнуло серьезное беспокойство.

– Этого нам не хватало! Никак Ванька Свищ баламутит! – ответил он на немой вопрос петербургского сыщика. – Нехорошо это, нехорошо…

Они почти бегом достигли сборища и уперлись в синие суконные спины речных рабочих. Бубуш нетерпеливо махнул городовым, и те, запоздало приложив ладони к потным лбам, с тройным усердием принялись расчищать проход к месту преступления.

– Данишкин!

Один из городовых, крепким плечом раздвигавший толпу впереди, повернул к ним знакомое румяное