Жезл Эхнатона - Наталья Николаевна Александрова

Ну, может, она мне просто привиделась?

Я снова прислушалась к выступлению Алисы.

– Древний Египет вообще внес очень большой вклад в культуру. Египтяне придумали папиросы, операции на сердце и кубик Рубика… также они первыми начали разводить с целью продажи и импортозамещения слонов, одногорбых верблюдов и сиамских кошек… а фараон Тутанхамон, о котором вы все наверняка слышали, вошел в историю как изобретатель хамона.

– Нет, все, я это больше не могу слушать! – трагическим голосом проговорила Варвара Тихоновна. – Я пойду к Азадовскому и потребую, чтобы он положил этому конец!

Она вылетела в коридор, кипя от возмущения.

Я тоже вышла вслед за ней, но, когда хотела вернуться на свое рабочее место, увидела странную сцену.

Неподалеку от зала стояла та самая подозрительная женщина, которая до того снимала окна и двери, и вполголоса разговаривала с мужчиной-всезнайкой.

Странно. На экскурсии они держались далеко друг от друга, как будто совсем не знакомы.

На этот раз он не смеялся, а разговаривал очень серьезным и деловым тоном.

Заметив меня, эти двое тут же замолчали и скрылись в соседнем коридоре. Я побежала было за ними, но вовремя сообразила придержать коней. После вчерашнего очень мне не понравились эти съемки охранной сигнализации и тихий разговор.

Порадовавшись, что на мне сегодня кроссовки, я прокралась коридором и увидела, как эти двое просочились через служебный выход из музея. Замок этот тип открыл без труда. Понятненько…

Я бросилась назад, в холл, и приникла к окну, из которого видна была парковка перед музеем. Там же, на площадке, собирались обычно группы экскурсантов. И можете себе представить, эти двое подошли и спокойно сели в машину – белую «Хонду» за номером 430 ОГО.

Машина издевательски мигнула задними фонарями и уехала. На всякий случай я записала в телефоне номер «Хонды» и пошла к кабинету директора, где разразился самый настоящий скандал.

Варвара Тихоновна была вне себя, лицо ее пылало, седые волосики буквально стояли дыбом, глаза грозно сверкали из-под очков. Да, нашу старушку божий одуванчик было не узнать, никогда ее такой не видела. Да что я, Роза Витальевна, которая проработала с ней много лет, и то вытаращила глаза.

Дверь из приемной в кабинет директора была распахнута, но из-за столпившихся сотрудников было плохо видно, так что пришлось мне встать на стул.

Посмотреть было на что. Наша старушенция наскакивала на Азадовского, размахивая перед его лицом сухонькими твердыми кулачками, и кричала в полный голос. Оказалось, она вполне даже может разговаривать громко.

– Вы за это ответите! – бесновалась она. – Я этого так не оставлю! Я не позволю позорить музей, это святое место, и превращать его в посмешище! И вы не смеете зачеркивать все, что долго создавал такой ученый! Это позор, просто позор!

Надо сказать, Азадовский тоже никогда не видел нашу старушку в таком состоянии, поэтому он не забеспокоился, нет, а малость оторопел. К тому же не успел выяснить, что вообще случилось. Не удосужился послушать, что там на экскурсии выдает его протеже.

– Может мне кто-нибудь объяснить, что случилось? – наконец заговорил он. – В музее пожар? Потоп?

– Типун вам на язык! – выскочила тут Роза Витальевна и потянула Варвару за рукав. – Не волнуйтесь так, у вас сердце…

– В музее нашествие клинических идиотов… – пробормотала я, и оказалось, что слишком громко, потому что все повернулись ко мне, в том числе и Азадовский.

Тут очень кстати появилась заплаканная Алиса, и Азадовский устремился к ней, отпихнув Варвару Тихоновну, сообразив уже, что что-то не так. И, разумеется, решил сорвать злость на мне.

– Карасева! – грозно начал он. – Я же предупреждал, чтобы ты подготовила Алису Дмитриевну, я же предупреждал, что в противном случае…

– Да при чем тут она? – снова заговорила Варвара Тихоновна, к которой пришло второе дыхание. – Вашей протеже ничего не поможет, она даже заучить ничего не может. По бумажке прочитать! Вы вообще соображаете, кого привели? Какой позор! Как будто у нас не музей, а театр абсурда! Имейте в виду, я этого так не оставлю! Я обращусь в Комитет по культуре, в Смольный, наконец!

– Да кто вас там будет слушать… – по инерции огрызнулся Азадовский, но прикусил язык.

– Вот именно! – пообещала Варвара. – Меня, может, и не станут слушать, но других очень даже послушают!

И то верно, даже Азадовскому было известно, что у старухи имеются связи. Не служебные, а личные. С одним высокопоставленным музейщиком она когда-то училась в Академии художеств, с другим – работала, так что если что – сумеет поднять бучу. И никакие чиновники не помогут, да и не станут они за Азадовского заступаться, кому он нужен-то…

– Виданное ли дело! – Варвара Тихоновна вошла в раж. – Устраивать в музей международного класса собственных любовниц!

– Любовниц? – очухалась заплаканная Алиса. – Да вы что вообще – с ума тут все посходили? Чтобы я… с этим…

И такое откровенное отвращение появилось у нее на лице, что я простила ей и глупость, и жуткий пиджак с лацканами из непонятного меха…

– Так… – Азадовский решил, что пора прекращать это безобразие. – Значит, сейчас все быстренько расходимся по своим местам, а с обеда музей закрывается, и начинаем распаковывать экспонаты и готовиться к выставке. Все за работу, нечего прохлаждаться! Варвара Тихоновна, учту ваши пожелания, а пока идите к себе, отдохните, водички выпейте или вон капелек сердечных вам Роза Витальевна даст. Карасева, может быть, ты все же слезешь со стула? Что за детство, в самом деле, ты бы еще на люстре покачалась…

Тут он вообще-то был прав, так что я молча ушла в свой закуток. И застала там очень сердитую Алису.

– Надо же такое сказать! – возмущалась она. – Про любовницу! Это черт знает что!

– Не обращай внимания, – посоветовала я, – ну, не получится у тебя экскурсоводом быть, найдешь что-нибудь еще…

– Да, а что я папе скажу? – плаксиво спросила она. – Это же он договаривался…

– А ты скажи, что Азадовский к тебе приставал! – оживилась я. – В случае чего – мы все подтвердим, как он тебя лапал!

Я вспомнила, как Азадовский хамил мне, грозил уволить Розу Витальевну, как занял кабинет Филаретыча, когда того еще не похоронили, – и решила не церемониться.

– Ладно… – Алиса слабо улыбнулась и ушла, мне даже жалко стало эту дурочку.

Ну да, с таким папой она не пропадет. У меня вот никакого не было – и то ничего. Да и с такой мамашей тоже жизнь была не сахар…

И вот, кстати, о бабушке.

И я снова ударилась в воспоминания.

* *