Жезл Эхнатона - Наталья Николаевна Александрова

Я воспользовалась ее замешательством и проскользнула-таки в свою комнату.

После съеденных острых и обильных блюд в ресторане «Капитан Флинт» хотелось чаю, но я знала, что выходить из комнаты нельзя – Алюня снова меня перехватит и не выпустит, пока не выпотрошит до конца. Поэтому я решила просто отдохнуть, прилегла на диван и не заметила, как заснула.

Мне снилось огромное помещение с колоннами, с гранитными статуями по углам.

Сама я лежала посреди этого помещения на каменном алтаре, меня окружали странные существа – люди с головами животных – сокола и львицы, шакала и барана…

Эти фантастические существа пели какую-то заунывную гипнотическую мелодию и при этом обматывали меня узкой полосой белой ткани…

Я в ужасе поняла, что происходит. Даже почувствовала, что пот прошиб.

Это был египетский похоронный обряд, и эти звероголовые существа превращают меня в мумию…

Я попыталась сказать им, что жива, что еще не настало мое время для путешествия в страну мертвых – но не смогла издать ни звука, как будто уста мои были запечатаны.

Я попыталась встать, вырваться из их рук или хотя бы пошевелиться – но тело не слушалось меня, оно было словно налито свинцом или, скорее, высечено из гранита.

Вдруг все эти странные создания замолчали и повернулись в одну сторону, как будто почувствовали чье-то приближение.

Я скосила глаза в ту же сторону – и увидела, что в проеме между двумя колоннами появилась высокая, могучая фигура, освещенная сзади ослепительным сиянием…

Был ли это человек?

Я не могла разглядеть, потому что окружающий эту фигуру, как нимб, сноп яркого света делал ее черты неразличимыми. На месте лица было темное пятно…

Единственное, что мне удалось рассмотреть, был золотой жезл в руке этого создания. Ритуальный египетский жезл, раскрашенный яркими полосами и увенчанный плавным изгибом, словно огромный вопросительный знак.

Фантастическое создание властным и царственным жестом подняло этот жезл над головой – и тут же раздался гулкий и протяжный звук, раскатился под сводами святилища… этот звук повторялся снова и снова, снова и снова…

И наконец я проснулась.

* * *

Министр вошел в царские покои, за ним, низко склонившись, семенил писец, держа в руках несколько папирусных свитков.

Министр упал на колени и ударился лбом об пол. Молодой фараон милостиво кивнул ему:

– Можешь встать…

Фараон попытался вспомнить имя министра, которого не раз встречал в отцовских покоях, – но не смог.

Тогда он бросил взгляд на стоявшего поблизости раба-номенклатора, в чьи обязанности входило напоминать фараону имена придворных или иноземных посланников.

Номенклатор приблизился и прошептал на ухо:

– Имя министра – Камбионис, писец при нем – Аменемхет…

Вот уж имя писца ему ни к чему!

– Можешь встать, Камбионис! – повторил фараон.

– Да продлятся твои дни вечно, богоподобный! – проговорил министр, поднимаясь и поправляя одежду. – Да будет твое правление счастливым и безоблачным!

– Да-да, все это очень хорошо. Но я хотел обсудить с тобой более насущные дела.

– Слушаю, богоподобный!

– Я хочу по поводу своего воцарения раздать деньги войскам. Думаю, следует выплатить десять талантов военачальникам, пятнадцать – старшим офицерам и двадцать разделить между рядовыми воинами и младшими офицерами.

– Ты велик и мудр, богоподобный… – протянул министр таким тоном, как будто дальше должно было последовать «но».

И оно последовало.

– Ты велик и мудр, и твоя воля – закон, но в казне, к несчастью, нет таких денег.

– Как – нет? – Молодой фараон привстал. – Что, разве в этом году был неурожай? Разве Нил не разлился как обычно и не напитал поля благодатными соками?

– Нет, богоподобный. В этом году боги были милостивы к нам, и был хороший урожай.

– Так, может, крысы необычайно расплодились и поели урожай, собранный с полей?

– Нет, государь.

– Тогда в чем дело? Чиновники не собрали налоги? Тогда их нужно примерно наказать…

– Нет, богоподобный. Чиновники были старательны и усердны. Налоги собраны вовремя и полностью.

– Тогда, может быть, подчиненные нам племена и народы не заплатили положенную дань? Тогда нужно направить против них армию и показать непокорным величие Египта!

– Нет, богоподобный. Вся дань собрана.

– Тогда я отказываюсь тебя понимать. Ты говоришь, что казна наполнена – но в ней нет денег на такую важную цель, как армия. Армия, которая обеспечивает нам мир с соседними государствами и покорность данников. Кажется, я не так глуп – но я не могу тебя понять.

Министр опять упал на колени и воскликнул:

– Твой ум сияет как солнце, государь! Нет ничего, что не было бы тебе открыто!

– Так в чем же дело?

– Пообещай, государь, что не казнишь меня, если я открою тебе правду.

– Говорить мне правду – это твоя работа и твой долг. Говори, в чем дело.

– Дело в том, богоподобный… дело в том… ты говорил, не крысы ли поели наш урожай? Здесь и правда похозяйничали крысы, но только двуногие. Деньги, которые поступили в твою казну, ушли из нее так же быстро, как уходит в пересохшую, растрескавшуюся почву благодатная влага Нила.

– Куда же они ушли?

– Они ушли в храмы, государь. Они ушли жрецам. Денег осталось так мало, что впору не дарить деньги военачальникам и солдатам, а сокращать армию.

– Вот как? – Фараон снова привстал. – Ты говоришь мне правду? Ибо если ты лжешь…

– Я не смог бы лгать тебе, богоподобный, потому что ты видишь сердце каждого человека. Но если ты сомневаешься в моих словах – позволь, я покажу тебе документы.

Министр повернулся к своему спутнику и проговорил:

– Подай мне тот свиток, Аменемхет!

Писец вложил в его руку папирусный свиток.

Фараон сделал разрешающий жест, и министр, униженно кланяясь, подошел к подножию трона.

Охранники фараона расступились, министр встал на нижнюю ступень и развернул перед фараоном свиток.

– Вот, взгляни, государь. С начала года храм Изиды получил из казны десять талантов, храм Амон-Ра – двенадцать… храм Гора – восемь, храм Птаха – семь, даже храмы Бастет и Анубиса получили по пять талантов… а есть ведь еще малые храмы…

– На эти деньги я мог бы снарядить еще два полка!

– Твои уста говорят правду, государь!

– Но кто, кто распорядился выдать им эти деньги? И почему ты этому не воспротивился?

– Прости меня, богоподобный, но кто я, чтобы возражать верховным жрецам? Твой отец, да будет он вечно ликовать среди богов, давал деньги жрецам и дарил им поместья и рабов. И отец твоего отца поступал так же…

– А я не буду так поступать! – воскликнул молодой фараон и ударил жезлом в основание трона. – Армия –