Глубокая память (сборник) - Артур Сабиров

Наташа задумчиво посмотрела на него и медленно кивнула, одновременно соглашаясь и прося продолжать.

– Поскольку рисковать нам нечем, мы всё равно отправимся за Пальчиковым, так? – снова спросил Сафиуллин.

Наташа опять кивнула.

– Поэтому мне нужно знать всё о комендантском часе. Кто следит за его исполнением? Камеры? Милиция?

– Патрули. Специальные милицейские отряды, – ответила Наташа. – В их распоряжении несколько десятков птеромобилей. Этого достаточно, чтобы следить за всем городом.

– Их ведь можно обойти, правильно? Это же люди, от них можно спрятаться…

– Их птеромобили снабжены специальными отслеживающими установками. Любой человек, находящийся вне здания в радиусе двухсот метров от отряда, будет немедленно обнаружен, – покачала головой Наташа.

– Но тогда Пальчикова могли уже схватить? – испуганно спросил Сафиуллин.

Наташа не ответила, но всё и так было понятно. Сафиуллин злился на себя. Ему надо было давным-давно включиться в работу по поиску лекарства, перечитать все Ромины книги, тогда средство было бы найдено гораздо раньше, и сейчас Рома, Юра, Лена и Наташа, как и все выпускники, беззаботно готовились бы к выпускному вечеру и поступлению в вуз. Но нет! Он наслаждался новой подаренной свыше жизнью, забив свою совесть в самый дальний уголок сознания и отбирая у собственного прапраправнука самые счастливые дни жизни! Он почувствовал к себе такое омерзение, что готов был выпрыгнуть из птеромобиля и разбиться о сверкающее покрытие. Пережив одну смерть, он, дурак, побоялся умирать во второй раз.

Птеромобиль резко остановился, снова продемонстрировав надёжность своих ремней безопасности, и плавно опустился. Друзья выбежали на дорожку, которая ещё излучала слабый зеленоватый свет, едва пробивающийся сквозь широкие лужи мутной воды. Влетев в Научный центр, они помчались в лабораторию.

В лаборатории был настоящий погром, словно ураган прошёлся. Столы со стоявшими на них реактивами опрокинуты, химикаты на полу, смешиваясь, попыхивали и меняли цвет, кушетки перевернуты, пол усыпан стеклом и обломками компьютера и ещё каких-то приборов, клетки для животных валялись в разных частях лаборатории. Они были пусты: видимо, их обитатели в страхе разбежались.

Друзья обомлели, лицезрея разрушенную лабораторию. Из груди Наташи вырвался глухой стон. Ясное дело, за учинённый бедлам отвечать четверым подросткам, в том числе и ей.

– Наташа! Михаил Робертович! Вы пришли!

К ним, огибая остатки приборов и перепрыгивая лужи реактивов, приближалась Лена. Вид у неё был просто кошмарный! Лицо в царапинах и ссадинах, прекрасные ярко-голубые глаза опухли и покраснели, тёмные волосы растрёпаны и припудрены стеклянной пылью, белый халат изодран, а правый рукав был жуткого алого цвета… «Боже! Это кровь!» – догадался Сафиуллин, похолодев.

– Я так вам рада! Скорее, нужно найти Юру! Идёмте! – Лена уже подошла к выходу из лаборатории, но обернулась и выжидательно посмотрела на не тронувшихся с места друзей, явно не замечая их немого ужаса.

– Лена! – первая обрела дар речи Наташа. – Что с тобой случилось?!

– Я в порядке. Пошлите за Юрой!

– Лена, твоя рука…

– Наташа, через десять минут вступит в силу комендантский час! – перебила её Лена. – Живее! Может быть, он где-нибудь недалеко!

– Лена, ты должна рассказать нам, что случилось. Из этого мы, может быть, сможем сделать вывод, где его искать, – рассудительно сказал Сафиуллин.

– Вы что, не понимаете?! Юра может пострадать! – Красные глаза Лены заблестели от слёз.

– Ты знаешь, где он? Тогда, конечно, пошли, – продолжал взывать к её разуму Сафиуллин.

Но теперь уже Лена не сдвинулась с места. Холодный рассудок подсказывал ей, что нужно сесть и без лишних эмоций обсудить план действий, но горячее сердце не могло усидеть на месте, когда любимый был в опасности.

– Рассказывай, Лен, – помог ей Сафиуллин. – И от того, насколько твой рассказ будет быстрым и содержательным, будет зависеть, как скоро мы займёмся делом.

– Ну, ладно, – согласилась Лена. – Всё началось с того, что Пальчиков взбесился…

– Стоп, – остановил её Сафиуллин. – Почему взбесился? Давай-ка с самого начала.

Лена нервничала. Она принялась ходить взад-вперёд по лаборатории, пытаясь одержать верх над эмоциями. Наконец, она заговорила, прерываемая только звуком лопавшихся осколков химической посуды, то и дело попадавшихся под её туфли:

– Мы с Ефимом сидели в лаборатории. Я спокойно варила лекарство, он мне не мешал. Я пыталась завязать с ним разговор, но он говорил мало и только пялился в одну точку. Я…я подумала, что в нём ещё достаточно много наркотического вещества… подумала, что его пассивность вызвана избытком наркотика… и… и не стала давать ему ещё, как ты велел…

Наташа прижала ладонь ко рту в предвкушении чего-то страшного.

– Но… но ты оказался прав… Его поведение было лишь последствием интоксикации продуктами распада наркотика… Я только сейчас это поняла!..

Лена перестала мерить шагами лабораторию, слёзы струйками стекали по её испещрённому царапинами лицу.

– Он вдруг попросил водки… Я сразу поняла, в чём дело, и кинулась к нему с новой порцией наркотика… Но, видимо, мои резкие движения напугали его… Он начал защищаться и… и толкнул меня на лабораторный стол. – Она чуть-чуть приподняла пропитанный кровью рукав. – Он не специально… Он был напуган…

Наташа молча, не прерывая Лену, подошла к письменному столу и, вытащив из верхнего ящика аптечку, подошла к подруге. Силой усадив её на стул, Наташа стянула с неё халат и принялась обрабатывать глубокие кровоточащие порезы на её руке.

– Не надо! Я потом сама! – протестовала Лена.

– Ну, уж нет! – тоном, исключающим любые пререкания, сказала Наташа.

– Давай дальше, – поторопил Лену Сафиуллин.

– Потом он увидел себя в зеркале… совсем, как ты тогда, помнишь?.. – продолжала она. – Он очень испугался… был просто вне себя от страха… Кричал, ругался, поминал каких-то бесов… В общем, перебрал весь свой лексикон, а потом принялся громить лабораторию… уй-й-й, Наташ! – Лена сморщилась от боли: Наташа только что пинцетом извлекла из её раны осколок стекла. – Я попыталась остановить Пальчикова, но он ведь намного сильнее меня… Я даже не успела вколоть ему снотворное… Он убежал… Когда я выбралась из-под стола и обломков компьютера… он меня туда отбросил… его уже не было… на улице тоже… Простите меня!

Она плакала от стыда и боли, никакого отношения к ране не имевшей. Наташа одной рукой проводила по порезам смоченной каким-то раствором ватой, а второй ободряюще поглаживала здоровое плечо Лены. Сафиуллину было жалко Лену, но он попытался отстраниться от чувств, мысленно анализируя её рассказ. Должно же быть хоть что-нибудь, что поможет им!