Любовь на уме (ЛП) - Али Хейзелвуд

Возможно, поэтому масштабность того, что я услышала возле офиса Бориса, до конца не осознается, пока я не опускаюсь на одну из скамеек в маленькой зоне для пикника за зданием Дискавери, поставив локти на колени и уткнувшись лбом в ладони.

Это такое прекрасное место. Тени двух кедровых изб и живого дуба пересекаются прямо там, где я сижу. Думаю, с сегодняшнего дня мне нужно обедать здесь. Тогда моя постная кухня не будет вонять в офисе. Мой желудок скручивает. Возможно, от этого уже не избавиться.

— Ты в порядке?

Я смотрю вверх, и вверх, и вверх. Леви стоит передо мной, все еще ледяной от ярости, но более контролирующий себя. Как будто он досчитал до десяти, чтобы немного успокоиться, но с удовольствием вернулся бы к одному и перевернул парту или три. В его глазах есть намек на беспокойство, и почему-то я снова думаю о том, как он прижал меня к стене, о запахе его кожи, об ощущении его твердых мышц под моими пальцами.

Что-то не так с моим мозгом.

— Я перепроверил, — бормочет он. — Я получил от тебя семь писем, и все мои ответы были отправлены. Я не уверен, почему они не были доставлены. Я предполагаю, что то же самое произошло с тем письмом, которое Гай отправил, чтобы пригласить тебя на сегодняшнюю встречу, и я беру на себя ответственность за это. У тебя уже должен быть адрес электронной почты NASA.

На улице прекрасная погода, но мне холодно и потно одновременно. Какой сложный организм, мое тело.

— Почему? — спрашиваю я. Я даже не уверена, что имею в виду.

Он медленно выдыхает. — Как много ты слышала?

— Я не знаю. Много.

Он кивает. — NASA хочет получить эксклюзивный контроль над всеми патентами, которые появятся после BLINK. Но в настоящее время у него нет бюджета для реализации проекта, и пришлось прибегнуть к помощи NIH. Но NIH настаивает на совместном владении патентом, и NASA решило, что лучше позволить BLINK умереть естественной смертью, чем вступать в драку с NIH.

— И это все? Естественная смерть?

Он не отвечает, продолжая изучать меня с беспокойством и чем-то еще, чему я не могу найти объяснение. Это тревожно, и я почти смеюсь, когда понимаю почему: это первый раз, когда Леви держит зрительный контакт со мной больше секунды. Впервые его глаза не устремляются в какую-то точку над моей головой сразу после встречи с моими.

Я отворачиваюсь. Я не в настроении для зеленого льда. — А что, если я расскажу в NIH?

Короткое колебание. — Можешь.

— Но?

— Никаких «но». Это будет полностью в твоих правах. Я поддержу тебя, если тебе это нужно.

— …Но?

Я смотрю на него. На его руке маленькие царапины; волосы припорошили предплечье; рубашка натянулась на плече. Он такой внушительный с этого ракурса, даже больше, чем обычно. Чем они кормили его в детстве, удобрениями? — Если бы ты сказала об этом NIH, то единственным результатом, который я могу себе представить, будет отказ NIH от проекта и ухудшение отношений между NIH и подразделением NASA, занимающимся исследованиями человека. BLINK будет отложен до…

— …До следующего года. И это по-прежнему будет проект только для NASA. — В любом случае, мне конец. Уловка-22. Никогда не любил этот роман.

— Я не говорю, что ты не должна этого делать, — осторожно говорит он, — но если конечная цель — сделать BLINK совместным проектом, это может быть не лучшим решением.

Не говоря уже о том, что мне нужно будет заставить Тревора поверить, что это не моя вина. Похоже, мне больше повезет, если я просто скажу ему, что NASA захватили инопланетяне. Да, я попробую. С тем же успехом.

— Какова альтернатива? — спрашиваю я. Я не вижу никакой.

— Я работаю над этим.

— Как?

— Я думаю, если Борис будет на нашей стороне, это очень поможет. И есть… вещи, которые я мог бы использовать, чтобы убедить его.

— И как эти вещи работают для тебя?

Он бросает на меня грязный взгляд, но за ним нет настоящего жара. — Не очень. Пока, — ворчит он.

Ни хрена себе, Шерлок. — По сути, я единственный человек в мире, который хочет, чтобы BLINK случился сейчас.

Он хмурится. — Я тоже этого хочу. — Я вспоминаю его прежний гнев, когда я обвинила его в безразличии. Боже, это было, наверное, меньше часа назад. А кажется, что прошло девять десятилетий. — И другие люди тоже. Инженеры, астронавты, подрядчики, которые останутся без работы, если его отложат. — Его широкие плечи как будто немного сдуваются. — Хотя мы с тобой, похоже, самые высокопоставленные люди на борту. Вот почему нам нужен Борис.

— Это звучит так, как будто если ты просидишь несколько месяцев, проект упадет тебе на колени и…

— Нет. — Он покачал головой. — BLINK должен произойти сейчас. Если его отложить, есть шанс, что я не буду руководить, или что первоначальный прототип будет изменен. — Он говорит так бескомпромиссно, что я думаю, не его ли это голос отца, который собирает свои игрушки и идет спать. Он кажется эффективным. Если у меня будут дети, надеюсь, я смогу добиться такого авторитета.

— Все равно, ты будешь в порядке, несмотря ни на что. — Я не могу сдержать горечь в своем тоне. — В то время как NIH проводит кадровые сокращения, и главным критерием являются успешно завершенные гранты. Которых у меня нет по… причинам, которые имеют мало общего с тем, что я не пытаюсь или не являюсь хорошим ученым — а я являюсь, я обещаю, что я хороша в этом, и…

— Я знаю, что это так, — прерывает он. Он звучит искренне. — И этот проект для меня не просто очередное задание. Я перевел команды, чтобы быть здесь. Я дергал за ниточки.