Где бы ты ни был - Барбара Картленд

Гости не остались на обед, чтобы не отвлекать хозяев от приготовлений к свадьбе.

Когда они брели в гостиницу по узеньким улочкам этого удивительного города, Ванда остановилась у витрины одного из многочисленных магазинчиков, торговавших картинами и скульптурами. В следующее мгновение она кинулась внутрь.

— Видишь ту статуэтку? — спросила она у последовавшего за ней Роберта. — Это Афродита!

Роберт внимательно посмотрел на мраморную фигурку женщины с развевающимися, словно от порыва ветра, волосами.

— Она очень красива, — сказал он. — Но как ты можешь быть уверена, что это — Афродита?

— О да, — отозвался хозяин лавки, — это Афродита, богиня любви.

— Тогда я хотела бы преподнести ее Джинетте и Альберто в качестве свадебного подарка, — сказала Ванда.

Хозяин назвал цену — довольно значительную.

— Позволь мне заплатить половину, — предложил Роберт.

— В этом нет необходимости, — запротестовала Ванда. — Я могу ее купить.

— Я не сомневаюсь. Но хотелось бы, чтобы это был подарок от нас обоих... — Он заколебался. — Если, конечно, ты не против.

Это прозвучало почему-то очень неуверенно. Ванда не могла припомнить, чтобы когда-либо прежде Роберт был в чем-то не уверен.

—Хорошо, — тихо сказала она. — Я согласна.

Они проследили, чтобы статуэтку тщательно упаковали.

— Желаете вложить записку? — спросил хозяин лавки.

Они выбрали карточку, и Ванда написала: «Тем, кого благословила Афродита». Ниже они написали свои имена.

— Кого благословила Афродита, — повторил Роберт, улыбнувшись Ванде.

— Она будет доставлена в палаццо Фирезе в течение часа, — пообещал лавочник, выписывая чек.

В тот вечер они обедали в маленьком ресторанчике на берегу канала. Вино и еда были превосходными.

— Почему ты улыбаешься? — спросил Роберт.

—Я вспомнила, как ты говорил с Марио — назвал его Пьеро и чуть не испепелил взглядом. Бедняга не понял, что происходит.

— Наоборот, он прекрасно понял, что именно я имел в виду. Он больше и думать не посмеет о том, чтобы поцеловать тебя.

— Ты что, подслушивал под дверью?

— Вовсе нет.

— Тогда откуда ты знаешь, что он хотел поцеловать меня?

—Девочка моя, ты не допускаешь мысли, что я обладаю некоторой проницательностью? Я знал это еще во время ленча. Так что я вовремя появился, чтобы помешать ему.

Ванда ничего не сказала.

— Или не вовремя? — медленно произнес он.

— Тебе лучше знать. Или я преувеличиваю твои умственные способности?

—Ты меня доведешь! — проворчал Роберт.

— Может быть...

Каждый из них углубился в свои мысли, и было понятно, что думают они сейчас об одном и том же. Но ни один из них еще не был готов говорить об этом вслух. Сила захватившего их чувства для обоих стала настоящим шоком. Им казалось, что мир вокруг насторожился и замер в ожидании каких-то важных перемен.

— Нам нужно пораньше лечь спать, — наконец сказал Роберт. — Завтра будет долгий день.

Выйдя из ресторана, он предложил ей свою руку, и они в молчаливой гармонии, медленно прогуливаясь, направились в отель.

На свадьбу Ванда надела летнее платье из зеленой кисеи, украшенное цветами, и подходящую по цвету стильную шляпку.

В десять часов к отелю прибыла гондола, чтобы отвезти их в базилику Святого Марка, где должно было состояться венчание. В Венеции по традиции невеста прибывает на свадьбу в гондоле, и вскоре огромный караван гондол уже скользил по Большому каналу.

Солнце, отражаясь в воде, окрашивало все вокруг в радостные цвета. Охваченная восторгом,

Ванда повернулась к Роберту и увидела, что он смотрит на нее каким-то особенным взглядом.

Вскоре они подплыли к причалу у площади Святого Марка. Роберт помог девушке выйти из гондолы, и она ощутила тепло и силу поддерживающих ее рук.

Альберто был уже на месте. Он появился слишком рано и теперь все время оглядывался через плечо в ожидании невесты.

Ванда видела, как огромный собор постепенно заполняла итальянская знать. Это была свадьба представителей высшего света, и следовало пригласить всех, кто хоть что-то значил в обществе, чтобы не было обид.

Девушка подумала, что если бы они с Робертом позволили отцу уговорить их на брак, свадьба была бы в таком же величественном соборе в присутствии всего высшего света.

Но Ванде не хотелось такой свадьбы. Если бы она вышла за Роберта, ей не нужны были бы ни грандиозное окружение, ни огромный хор, ни толпа знакомых аристократов. Она бы предпочла маленькую деревенскую церковь, вроде той, что есть в их поместье, и присутствие только самых близких друзей.

Он стоял бы и ждал ее, оглядываясь через плечо, как Альберто. Возможно, немного нервничал бы,

что после всех их ссор по пустякам она может передумать в самый последний момент.

Но она бы не передумала. И когда она будет идти по проходу к алтарю, лицо его расслабится и он вздохнет с облегчением. Они возьмутся за руки. А потом...

Неожиданно орган заиграл ликующий гимн, и Ванда встрепенулась, сообразив, что замечталась. Она глубоко вздохнула.

Это была счастливая мечта. Самая счастливая из всех, которые у нее были.

И вот отец уже ведет Джинетту к алтарю по длинному проходу. Она ступает медленно и плавно, и все видят, как она прекрасна. Невеста-мечта в сверкающем белом платье, жемчужной тиаре, с белыми розами в руках. Длинная кружевная фата колышется за спиной.

Но больше всего Ванду поражает выражение светящегося радостью лица Джинетты, когда она подходит к человеку, которого обожает, с которым готова соединиться навеки.

Служба началась. Ванда не разбирала слов, но все было и так понятно. Когда жених и невеста обменивались кольцами, они обменялись и взглядами, которые говорили больше, чем любые слова. В этот момент для Джинетты и Альберто в мире не существовало никого, кроме них самих.

«Так и должны выглядеть любящие жених и невеста», — подумала Ванда.

Она посмотрела на Роберта, но не поняла выражения его лица. Поняла только, что его тоже заворожил вид новобрачных.

Когда церемония венчания закончилась, все вышли на залитую солнцем площадь Святого Марка. Одни гости сели в гондолы, чтобы доехать до дворца, другие предпочли пройтись пешком.

Роберт и Ванда, все еще находясь под впечатлением от увиденного, медленно шли вдоль каналов, окутанных золотистой дымкой.

Палаццо был полон оживления и радости. Герцог встречал гостей с распростертыми объятиями.

— Мне не следовало заставлять их ждать так долго, — признался он. — Мужчина, который настолько любит мою дочь, — самая подходящая для нее партия. — Но потом, не сдержавшись, добавил: — Было бы еще лучше, если бы он мог похвастаться достойным титулом.