Во имя любви к воину - Брижитт Бро

Я начала понимать стремления того маленького мальчика, а потом и мужчины, в которого он превратился. Ведь все мы не живем сами по себе. В нас заключена та среда, в которой мы родились, город или деревня, где мы сделали свои первые шаги, колыбельная, которую слышали в детстве, игры, которые нас увлекали и помогали взрослеть. Все это создало нас такими, какие мы есть. Каждая подмеченная деталь служила мне ключиком от секретной дверцы к сердцу этого непроницаемого мужчины.

Мы ехали километр за километром под лунным небом, не встречая ни одной живой души. В машине установилась тишина. Джамиля и Мерхия, внезапно напрягшись, искали в горном пейзаже хоть какой-то признак жизни. Ни одного кучи на горизонте. Чахлые деревья и каменные холмы. Ничего другого, не было видно даже коз. За нами на джипе, в окружении телохранителей Шахзады, следовал наш водитель. Он не терял бдительности. Я узнала позже, что этому человеку, так долго прожившему в страхе, стоило больших усилий довериться пуштуну с гор. После того как мы оказались на другом берегу реки, Шахзада с едва уловимой гордостью в голосе объявил: «Начиная с этого места, я у себя дома. И здесь я делаю, что хочу». Мы были в стране момандов. В его руках.

Его страна простиралась от Джелалабада до реки Кунар на Севере и до Шаб Кадара в Пакистане на востоке. Он был хозяином этого горного треугольника, отгороженного от остального мира, — анклава, который был вне досягаемости правительства, полиции, талибов. Безразличные к внешней власти, моманды устанавливают свои правила под контролем глав деревень и кланов, для которых главным судьей выступает Шахзада. Эта независимость духа основывается на том постулате, что племя — это большая семья, иногда разделенная на части, где все внутренние дела не должны выходить наружу. Шахзада заверил нас, что его народ горд и независим, но миролюбив.

Наконец мы увидели пасущихся овец, потом детей, бегущих за нашими машинами. Палатки из грубой коричневой материи, натянутой на колышки, указывали на поселение кучи. Их перевозят на верблюдах и устанавливают на каждой стоянке. У этих людей еще было право на магию путешествия. У них были стада, которые они пасли в долинах и на лугах, и шесть палаток для шести семей. Мы приехали без предупреждения. Мужчины, казалось, считали большой честью для себя принимать своего вождя. Их жены были рядом — они не стояли в стороне и не казались растерянными, в отличие от тех, кого мы снимали накануне в деревнях. Некоторое оживление возникло после того, как мужчины велели женам приготовить еду. Потом снова вернулось безмятежное спокойствие.

Наше внимание привлекли две женщины. Они сидели под навесом, задрапированные в яркие материи. Старинные монеты на шалях отражали яркий солнечный свет, огромные колье из лазуритов и кораллов украшали шеи. На Мерхию их красота произвела такое впечатление, что она смотрела на них не отрывая взгляда. Множество вопросов, должно быть, пронеслось в ее голове, но один из них волновал ее, по-видимому, больше других, потому что она выпалила его первым: «А куда вы ходите в туалет?» Кочевница показала на бескрайние просторы за спиной: «В пустыне… Ночью».

Мои городские девушки, живущие в нищем и разрушенном городе, считали себя вполне цивилизованными. Мерхия сказала в мою камеру:

— Они живут, как животные.

— И едят то, что нам не пришло бы в голову съесть, — добавила Джамиля, без сомнения, самая рафинированная из всех моих учениц.

Одна из кочевниц опиралась на какой-то предмет, накрытый покрывалом. Заинтригованная Мерхия спросила, что та прячет. Ничуть не удивившись, как будто она только и слышала подобные вопросы, женщина подняла покрывало и продемонстрировала автомат Калашникова.

— Для чего он вам?

— Чтобы защищаться от волков и людей.

Накануне волк убил здесь трех овец.

— Никогда не знаешь, что может приключиться с нами, — заметила самая старшая женщина хриплым голосом.

В глазах двух начинающих журналисток отразилось восхищение.

По возвращении Шахзада сказал, смеясь: «Хватит говорить обо мне на этот раз. Ваша преподавательница уже много знает обо мне. Теперь моя очередь задавать ей вопросы». Его шофер занял свое место у руля, я — свое, позади, с Мерхией и Джамилей. Они забавлялись, переводя слова шефа. Мне же было не до шуток. Что-то необъяснимое произошло в этой машине, то, что привлекает друг к другу любящих людей. Шахзада задавал вопросы, не отрывая глаз от дороги. Он слушал мои ответы. Но ни разу не посмотрел на меня. Нас так трясло на неровной дороге, что иногда, для того чтобы сохранить равновесие, я цеплялась за баранью шкуру, покрывающую его сиденье. Он начал, не раздумывая: «Она замужем?» Такое начало в любой другой стране смутило бы меня, но в Афганистане это было частью ритуала. Потом он спросил, почему я не вышла замуж. Афганцы уверены, что все западные женщины свободны от предрассудков, тогда как для них высшей ценностью являются честь и целомудрие. Мне нужно было взвешивать каждое свое слово: «Я не встретила мужчину, с которым мне хотелось бы построить семью».

— Какого мужчину ты ищешь?

С чего он взял, что я ищу мужчину? Это было вполне в духе пуштунов, которые полагают, что женщины созданы для замужества, а если они еще одиноки, то мечтают о браке. Для меня же реальностью было то, что я больше никого не искала, никого не ждала. Сама мысль об этом растворилась в потоке рабочих будней, и я смирилась. Я мечтала о простой и одновременно сложной вещи — о большой любви, единственной, взаимной, настоящей. Может, я установила слишком высокую планку? Но это не мешало мне иметь представление об идеальном кандидате. Повысив голос, чтобы перекричать рев мотора, поскольку в этот момент мы проезжали каменистый участок дороги, я произнесла: «Мне нужен мужчина с простыми ценностями — верный, порядочный, смелый…» Я умирала от желания добавить: «Такой, как вы».

Зеркало заднего вида отразило его улыбку: «Может быть, поэтому ты не можешь выйти замуж… Ты уже встретила кого-нибудь?» Деликатный момент. Но, не дождавшись моего ответа, он добавил: «Ты хочешь иметь детей?»

Он не мог представить, до какой степени! Я хотела выйти замуж, родить детей, я хотела этого, как и все остальные. Я хотела бы иметь большую, дружную семью, не похожую на ту, что была у меня.

В ответ я услышала предложение, совершено нелепое для влюбленной женщины: «Если ты согласишься, мы можем сделать следующее. Я женат, но ищу вторую жену. Ты же ищешь мужчину. Поэтому я помогу тебе в поисках мужа, а ты мне — в поисках жены».

Это было слишком для одного раза. Я узнала, что мужчина, который мне нравится, женат, что он желает быть многоженцем и просит меня озаботиться этим, а в обмен на услугу найдет мне мужа. Посмотрев краем глаза на своих товарок, я поняла, что они предпочли бы оказаться сейчас в другом месте. Не желая принимать все услышанное всерьез, я все-таки поинтересовалась своими шансами: