Черный веер королевы Изабеллы - Анна Зоркая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Болит. – Файка нащупала на лбу огромный пылающий от боли бугор.
– Знатно припечаталась, – посочувствовала хозяйка. – Я-то раньше тоже об него вечно втыкалась, сейчас-то привыкла уже, десять лет, как сарайку соорудили мне. Тебе бы в больничку, красавица. Ты бледная, как от смерти вырвалась. Давай спускайся, я тебе помогу.
С трудом Фаина спустилась по деревянным перекладинам вниз. В голове от каждого движения шумело, мысли тяжело плыли в болезненном мареве.
– Рюкзак вот у меня твой, держи. – Старушка сунула ей в слабые пальцы знакомые лямки.
Девушка спохватилась и начала лихорадочно шарить внутри. Веера не было. Неужели ей все вчера приснилось? Ольга, поток сияющих драгоценностей.
Старушка обиженно поджала губы, по-своему поняв ее тревогу:
– Не трогала я твою сумочку и не брала ничего, не имею такой привычки. У нас не как в городе, лишь бы гадость сделать.
– Извините. – По щекам вдруг сами себе потекли крупные слезы. – Я не из-за вас, даже не думала. Просто мне один человек… – От рыданий она уже не могла говорить, всхлипывания и горький стон перехватили горло.
– Ну ладно, ладно. – Старушка завела Фаину в дом, усадила ослабевшую девушку за стол и принялась возиться возле печки. – Из-за парня рыдаешь? Да не отвечай, поплачь, вижу, что от любви. Слезы вон какие горькие, огромные. Да ничего, ничего, это полезно выплескивать горе через слезы. Они высохнут, и боль тоже отойдет. Ты поплачь, а я тебе чайку пока сооружу. Ты же со вчерашнего дня маешься голодная. Ты что же на электричку не пошла, денег, что ли, не хватило на билет? Да сказала бы напрямую, ну что уже, сто рублей не жалко, ситуации разные бывают. Я и сама студенткой была, ездила на перекладных, иногда и трех копеек не было, чтобы пирожок на станции купить. Один раз деньги на билет потеряла, так пешком шла всю ночь к поселку, совестливая была, без билета даже не сунулась на поезд. Только совесть мне моя потом боком вылезла, еще три месяца пришлось воспаление почек лечить. Так что ты зря стесняешься, о себе заботиться надо, ты уже взрослая, родительского пригляда нет.
Председательница бросила жалостливый взгляд на рыдающую Фаю и покачала головой.
«Ну что пристала опять с расспросами, стесняется девчонка, может, горе какое случилось, или с парнем поссорилась, вот и потеряла голову. А сейчас сидит, в три ручья слезы текут».
Она подвинула поближе чашку с крепким чаем, тарелку с нехитрым угощением из печенья и баранок, вазочку домашнего клубничного варенья.
– Ну, ты покушай, если хочешь, так еще останься. Я тебе на сеновале дам одеялко, подушку, чтобы сено не кололо. Отдохнешь, свежим воздухом подышишь, чтобы печаль твоя ушла.
Только после ее щедрого предложения Фае стало еще хуже на душе. Незнакомая женщина, чьего имени она даже не знала, заботилась о ней, как о родном человеке, а Ольга, для которой она столько всего сделала – шла на риск, нарушала закон, – обманула ее, украла веер и бросила на деревенском сеновале одну. Пускай даже на кону стояла жизнь ее ребенка, но ведь и Фаиным подругам угрожала смертельная опасность тоже. Они вместе разгадывали тайну королевы Изабеллы, добывали веер, а когда дошли до финала, напарница жестоко обманула ее, избила и украла раритет.
С трудом допив чай, девушка попрощалась с пожилой женщиной и потащилась в унынии в сторону станции, успев прямиком к пыхтящей на перроне электричке.
С трудом ей удалось найти свободное местечко в вагоне среди дачников с корзинами и сумками. От духоты снова заболела голова, а к горлу подступил ком тошноты.
Файка вышла в тамбур и вдруг спохватилась, она даже не знает, освободили ли ее соседок по гостинице.
В спешке она начала набирать номер Марины. От каждого гудка сердце билось все сильнее, пока высокий голосок не пропел:
– Привет, ну чего звонишь?
– Привет, это Фаина. – Она запиналась, растерявшись, что же спросить. – Ты как, вы с Ксюшей в порядке?
– Почему мы должны быть не в порядке? – Сквозь перестук колес голос коллеги было слышно ужасно плохо.
– Я переживала, что вас могли похитить и удерживать. Преступники прислали ваши фотографии в машине, – зачастила Фая.
Но на ее слова Маринка расхохоталась в трубку:
– Ты чего там несешь, Белова! Совсем сбрендила со своими выдумками. Бандиты, похищение. Никто нас не украл, мы с Ксюшей в другом отеле и прекрасно без тебя отдыхаем, а не сходим с ума от дурацких сказок. Расскажи их своим школьникам, только они верят в этот бред. Все, не звони мне больше, не порти отпуск своими фантазиями.
В трубке запиликал сигнал отбоя, а Фаина замерла в шоке. Она должна была радоваться, что с товарками все хорошо. Но ее пронзила жуткая мысль – никто не похищал подруг, никто! Ее обманули, провели, прислав одну-единственную фотографию, которую можно было сделать, когда девушки садились в такси со своими чемоданами, уезжая после ссоры из гостиницы. Но кто и зачем это сделал? Зачем ее, простодушную и такую наивную, обманули?
Как в тумане, девушка вернулась на свое место, не замечая толчеи вокруг и людского гама. Она пыталась понять, что же произошло в поселке, вспомнить, действительно она видела веер и его драгоценное содержимое и получила удар от Ольги или это было сновидением, а шишка на лбу появилась от падения из-за теплового удара. Вдруг это был сон, короткий и похожий на реальность. Но где тогда Ольга, неужели сидит, запертая на профессорской даче? А она в бредовом состоянии залезла на сеновал в поисках укрытия, ударилась об столб и провалялась несколько часов в забытьи. Может быть, Ольге даже удалось вылезти из заточения, она не нашла нигде Файку и на попутках уехала в город.
Но тут хоровод поспешных путаных мыслей прервало озарение – а где же тогда веер? Он ведь был, она точно помнит грохот после его падения, и это слышали участковый с председательницей. Это уже не сон, а значит, веер был в ее рюкзаке вчера вечером, а потом смытые воспоминания о ночи на сеновале. Огромная шишка, пустой рюкзак. Все-таки Ольга с сияющими на ладонях драгоценностями ей не привиделась.
Но голова трещала, ныла, наливаясь пронзительной болью все сильнее, не давая сосредоточиться на внутреннем размышлении. Мысли торчали, как старые нитки из запутанного кошкой клубка, Файка хватала то один кончик, то другой, тянула… и все обрывалось, не соединяясь в четкий узор.
Жара с каждым часом наливалась все сильнее, растекаясь по городским улицам, словно обжигающий тело, невидимый огонь. За час, пока она плелась от вокзала до гостиницы, кожа стала красной и болела от каждого прикосновения, а ноги отекли так, что босоножки стали узкими, впиваясь болезненно ремешками в ноги.
Без сил девушка еле добралась от вокзала до гостиницы, с тоской думая о том, что зачем вообще она решилась на такое далекое путешествие. Сейчас бы отдыхала в деревне у мамы, а не вот это вот все.
Из-под тени дерева вдруг наскочила на нее какая-то тень:
– Здравствуйте, вы помните меня? Я Коля Петренко, то есть младший лейтенант Петренко.
Фаина прищурилась, но яркое солнце отчаянно выжигало все вокруг. Поэтому скорее по голосу, чем по белобрысым ресницам она узнала недавнего дежурного оперативника, что угощал ее бутербродом в гостинице.
– А, это вы? – Она была так обессилена, что даже радости ее голос не выражал.
В голове мелькнула мысль, что, может быть, полицейский все узнал и теперь пришел ее арестовать, но сил оставалось так мало, что девушка вяло замерла в ожидании ответа.
– Я. Снова к вам. – Петренко с удивлением смотрел на поникшую совсем девушку. – А вы чего не пришли заявление писать о пропаже паспорта?
Фаина слабо махнула рукой, слова пересохли в горящем от жары горле.
Полицейский
