Собака Раппопорта - Алексей Смирнов

— Так! Так!

Миша автоматически срывался на марш.

Одновременно ему задавались каверзные вопросы:

— Емкость таза для замачивания фекалиев? Длительность замачивания фекалиев? Периодичность замачивания фекалиев?

Миша манипулировал бельем и отрывисто гавкал из-под четырехслойной маски. По лицу его струился пот.

Ватников, понимавший, что допросить Мишу о шагах в коридоре будет труднее, чем казака и Прятова, придумал ловкий ход и сам себе улыбнулся. Не желая соваться в холерный очаг и задерживаться в нем, ибо мало ли что, он осторожно притворил дверь и стал прохаживаться снаружи.

— Так! Так! — летело из-за двери.

Судя по ритму, Миша раздевался над тазом.

Иван Павлович немного погулял по коридору — занятие, уже ставшее для него привычным. Стены отделения теплели, становились родными и виртуально продолжались в коридоры психоневрологического диспансера, где Ватников проводил основной рабочий день. На сей раз, впрочем, он хотя бы не караулил Хомского возле палаты, как будто в свидании нуждался он сам, а не Хомский.

Мишу выпустили минут через пятнадцать. Отфыркиваясь, взъерошенный медбрат пулей вылетел из сестринской. Он вертел в пальцах незажженную сигарету. На Ватникова он посмотрел мутно.

— Зачет? — подмигнул Иван Павлович.

Миша покрутил головой и коротко выругался. Он не стеснялся Ватникова. Приходящий консультант — невелика птица.

Ватников приобнял Мишу за плечи.

— Пойдемте, — пригласил он. — Спиртику мне нальете. А то мне с утра как-то не по себе. Вчера футбол смотрел, расслаблялся… И сами хлопнете, чтобы нервы успокоились.

Миша посмотрел на него с недоверчивой надеждой.

— Ну! — подтолкнул его Ватников и подмигнул еще раз.

Тот мрачно вздохнул.

— Ладно, пошли, — буркнул он, тронул доктора за локоть и быстро пошел впереди. Дверь в кабинет Марты Марковны была заперта, но Миша все равно хотел управиться побыстрее. То, что Ватников пригласил Мишу выпить его же, мишин, спирт, медбрата не смущало. Это было в порядке вещей. Спирт был, вообще говоря, общественный, но раз у Миши были ключи — то мишин.

14

Они вошли в процедурный кабинет, Иван Павлович встал возле двери. На шухере встал. Миша деловито отомкнул белый сейф и вынул полулитровую толстую медицинскую склянку, градуированную. Ватникова, не любившего пить спирт, передернуло.

"Наверняка теплый", — пронеслось у него в голове.

Но он, стараясь втереться в доверие, отказался разбавить спирт и выпил его залпом. Напиток и в самом деле оказался теплым, да еще и припахивал резиновой пробкой. Миша одобрительно кивнул, выдохнул и выпил тоже.

— Покурим? — предложил он, благожелательно окидывая доктора взглядом с головы до ног.

Ватников, не в силах согласиться словесно, что-то хрюкнул.

Они чинно вышли из кабинета, проследовали на лестницу. Переполненная урна стояла прямо под запрещающим курение объявлением, которое некогда повесил Кирилл Иваныч, в очередной раз тогда решивший начать новую жизнь.

— Тяжело вам приходится, — сдавленно молвил Ватников после второй затяжки.

Миша махнул рукой.

— Еще и убивают, — криво усмехнулся Иван Павлович. — Небось, на вас хотели повесить?

— С них станется, — ответил медбрат. И довольно быстро завелся: — Как будто я не человек! Будто я робот, следить за этой чумой!

Ватников сочувственно покивал.

— Да, да. Вы бы им сказали: дескать, слышали, как кто-то ходил по коридору. Пускай ищут…

Спирт освежил и обогатил мишины воспоминания.

— А ведь и вправду кто-то ходил! Вот черт! Я Ленке палку бросал, теперь припоминаю… Но хрен бы я следаку проболтался. Он бы сразу прицепился: почему не вышел, почему не проверил? Сейчас, разбежался…

Психиатр притворился взволнованным и серьезным:

— Как же так, Миша! А вы молчите! Вдруг это и в самом деле ходил преступник?

— Да и хрен с ним. Между нами говоря, убил — и правильно сделал. Я бы ему даже посветил свечкой.

Психиатр затянулся в третий раз и стряхнул пепел в ладошку.

— Тоже верно. Питомник какой-то у вас, рассадник. Может быть, это доктор ходил, Александр Павлович.

Миша покачал головой:

— Нет. Палыч ушел. Какая-то гнида развлекалась, дернула его в приемник. Не было Палыча. Он потом пришел, после казака. Того тоже разыграли. Поймал бы — отрубил руки, чтобы забыл, как набирать номер…

Ватников согласно хмыкал. Задание Хомского было выполнено. Совесть доктора была чиста. Но неспокойна.

15

— С Леной я беседовать не буду, — наотрез отказался Ватников, упреждая новое поручение. — Там, оказывается, была интимная ситуация. Я не могу приставать к женщине с такими расспросами.

— И не надо, — Хомский был учтив и покладист. — Мне и без Лены все ясно. Достаточно Миши.

— Хотите сказать, что вам все уже понятно?

— Как день, — отозвался сыщик. — Все было заранее задумано и подстроено.

Ватникову было странно и дико выслушивать из уст этого отребья разглагольствования о "задумано и подстроено".

— О чем вы говорите?

— Да о том, что следак думал, будто убийство произошло внезапно. Будто кто-то вошел в туалет, увидел Кумаронова и треснул его бутылкой. Александр Павлович или кто-то другой. По наитию.

— Зачем Александру Павловичу заходить в туалет для больных?

— Вот именно, — поднял палец Хомский. — На самом деле преступление было тщательно спланировано. Глупые звонки, раздававшиеся в ту ночь, подтверждают это совершенно очевидно. И не только они.

Хомский преобразился. Орлиный профиль, тонкие губы… Что там в анамнезе? Скрипка? Никакой огуречности в очертаниях черепа — всего лишь продолговатость, намекающая на тайный ум, как у древнего государственного деятеля Перикла. Ватников подумал о переселении душ. Чепуха. Не мог литературный герой переселиться душой… Или мог? Может быть, литературные герои, когда они выписаны талантливой рукой, обретают независимое бытие в общем информационном поле? И могут вселяться наравне с обычными душами? Ватникову часто приходилось выслушивать взволнованные рассказы об информационном поле. Он устрашился своих мыслей и крепко зажмурился. Но какой все-таки стройный, систематизированный бред! Ватников в очередной раз попытался оправдаться в своих глазах тем, что вовсе не помогает умалишенному вести какое-то расследование, а проводит лечение новаторским методом. Позволяет безумцу прожить воображаемую ситуацию в действительности и разрешить ее так или иначе. После чего психоз либо пройдет, либо сменится новым. Такой риск, к сожалению, был. Увы. И Хомский, изжив одну ситуацию, вполне мог переключиться на другую. Уже с откровенным фантастическим радикалом: прицепит летающие тарелки, космические лучи… Нет, это не по уму. У алкоголиков с распадом личности бред проще и понятнее. Или по уму? Ватников теперь и не знал. Он очень хотел этого фантастического бреда, ради сохранения собственного душевного равновесия.

Помолчали.

Оба сидели в холле перед выключенным телевизором.

Ватников почему-то вспомнил, как один темный и лихой человек включил этот телевизор, опустив вилку в стакан с молоком. В два часа ночи. И уселся смотреть, увлекательно провел полчаса. Потом его показали Ватникову, и Ватников так и не понял, чего тот наглотался. С утра был послушен и тих… Передачу, которой и в помине не было, запомнил хорошо…

Пауза затягивалась.

— Надо думать, — сказал, наконец, Иван Павлович, — что сейчас вы пригласите сюда всех участников действия. Как полагается в детективах. Рассадите по креслам и начнете мучить. А потом эффектно укажете пальцем на главного злодея. Которого никто и не подозревал…

— Вы, доктор, какой-то дряни начитались, — небрежно ответил Хомский. Он говорил скучным голосом. С выяснением дела он словно утратил к нему всяческий интерес. И походил уже на оцепенелое изваяние, сидящее прямо, наподобие Сфинкса. Руки положены на колени, остекленелые глаза глядят в одну точку. Ватников принюхался. Пахло очень сложной органической и неорганической химией. "Где-то вмазал уже", — сообразил психиатр.

— Почему же дряни? — усмехнулся Ватников. — Это классика.

Тот сделал пренебрежительную гримасу.

— Ни на кого я не буду указывать. Главный злодей давно известен. Я вам его называл, это Александр Павлович. Зачем мне собирать участников?

Психиатр откашлялся в кулак.

— Отлично. И что же вы… собираетесь делать с этой информацией? — спросил он осторожно.

Хомский еле заметно повел плечами.

— Это наше дело… Поживем — увидим. Зависит от обстоятельств.

— Шантажировать собираетесь? — сообразил Ватников.

— Можно и так сказать.