Последняя возможность увидеть солнце - John Hall
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я – загнанный в угол.
Мне должно быть страшно, но я не боюсь. Я был бы напуган в том случае, если бы мне было, что терять, но терять нечего и некого. Все, что у меня есть – это настоящее имя, которое произносят, которое практически не называется вслух и которое редко фигурирует в документах.
Я практически призрак.
Условное существо в оболочке живого человека. Условный киборг с искусно написанным искусственным интеллектом. Условная кукла-марионетка с вселенной в нее душой. Просто условность, которая возникла в жизни, для того чтобы кто-нибудь выполнял эту работу…
– Хорошо, что я не спускаюсь вниз, разрезая воздух своим телом под действием притяжения, – вот о чем я думаю на самом деле. – Еще рано… Еще не настало время прощаний.
Я в последний раз смотрю туда, вниз… Я ловлю себя на мысли о том, что смотрю на землю, раскинувшуюся подо мной, как на дно могилы, местами затопленное, местами сухое, местами в снегу и скованное льдом. Я все это уже видел сотворенным своими руками, но теперь… Теперь это приняло какой-то глобальный объем.
– Неужели мы уже все мертвы? Мертвецы, скинутые с небес в эту могилу, где мы гнием? – думаю я.
– Нитка на нитку, спиралью связаны линии жизней в блике последнего взгляда… Город – колония, мы в ней муравьи, ниточками-нитями все связаны, переплетены… Кверху дном перевернулось все. Прошлое, что будет и сейчас, в плотный канат сплетено. Тихо-тихо, все это сон… Он весь мир ведет к концу времен, – вспоминаю я песенку чертенка.
– Может быть, мы уже закончились, умерли? – появляется странная мысль.
– Завязывай, – темная материя начинает свое движение. – Завязывай нести чушь и двигай поршнями. Иначе мы никогда не закончим начатое.
Ноги сами начинают нести меня вперед, и я иду, позади оставляя кровавые следы ступней, стертых и порезанных о камни.
– Сколько же времени прошло? Когда это путешествие будет окончено? Или же я умер? Ведь я мог скончаться в тот момент, когда тот меня заметил. Все это могло быть приступом белой горячки на основе дряни, которую я пил этим вечером… А потом я, мой мозг, просто сгорел…
В этот момент я услышал крик.
– Эй! – прозвучало справа от меня. – Ээээй! Постой!
Какой-то парень бежал ко мне и махал рукой. Это было так странно… Я сразу понял, что он здесь гораздо больше времени, чем я.
– Ты реально здесь? – бросил он мне вопрос, находясь в нескольких метрах от меня. – Не глюк, реальный человек, да? Пойми, просто я здесь гуляю очень давно и д… Погоди… Не ты ли сегодня сидел на посадке?
– Где?
– Ну, в баре «Посадочная полоса», – сказал он, и я вспомнил этого мимолетного персонажа.
– А как ты здесь очутился? – спросил он.
Решив, что сама по себе сложившаяся ситуация уже отдает маразмом, я ответил честно:
– Мне привиделся чертик, который, по всей видимости, закинул меня сюда.
– А что было до этого?
– В смысле? – вновь не понял я.
– Ты нигде больше не был? Столпотворение…?
– Столпотворение? – спросил я, и в следующий миг до меня дошло. – Подожди… Ты знаешь, где мы?
– Видимо, тебя сразу закинуло сюда каким-то образом, – сказал он и задумался.
– Сюда – это куда? – переспросил я.
– На пустошь мыслей, – ответил он и повернул голову в сторону строения, возвышающегося впереди.
– А это что за… ?
– Вавилон, – сказал парень на печальном выдохе. – Но, по всей видимости, он недостижим.
– А как ты здесь оказался? Как мы здесь очутились? Почему? – я начал сыпать вопросами.
– Да, хрен знает, – сказал парень, и в воздухе повисла тишина.
– Не верю. Ты знаешь об этом месте намного больше, вот только говорить не хочешь.
– Даже если так, какая разница?
– Разница в том, что, узнав, как я попал сюда, я смогу выбраться отсюда.
– Может и сможешь, – говорит он грустно. – Может, ты даже сюда больше никогда не вернешься.– А, может быть, навсегда останешься здесь вместе со мной, и, каждый раз засыпая, будешь оказываться здесь и бродить. А ведь идти, кроме как к Вавилону, больше некуда!
– Ты здесь так долго? – спрашиваю я, вдруг осознав безысходность положения этого парня. – Часто встречаются попутчики?
– Нет, – сухо и коротко отвечает он, – Но благодаря таким персонажам я верю, что однажды сюда больше не вернусь.
– Кто обычно здесь оказывается? – спрашиваю я, но тот молчит.
– Втащи ему по щам, – первый голос.
– Втащи с локтя по щам, – второй голос.
– Так, чтобы разбить ему рот,– третий.
– Чтобы он понял, кто хозяин ситуации, – четвертый.
– В этом нет смысла, – неожиданно спокойно, неожиданно взвешенно, неожиданно адекватно говорит пятый голос.
– Ладно, – говорю я. –Ты сказал «Засыпая будешь оказываться здесь», так?
– Да, – вновь сухо и коротко отвечает парень.
– То есть сейчас нам надо проснуться?
– Агась.
– Где тот пролом в поверхности? – думаю я. – Я должен нырнуть туда, и тогда, от шока, я проснусь в своей лачуге.
– Даже не пытайся, – вдруг начинает говорить парень. – Все прыгнувшие возвращаются… Я уже устал прыгать… Думаю, если в реальности прыгну с парашютом, по привычке открывать не стану, думая, что вернусь в кукурузник.
Я выслушал его, но никак не отреагировал.
– Просто этот способ не подходит для тебя, – темная материя говорит от моего имени, обращаясь к попутчику.
– Стало быть, твой? – с издевкой говорит он.
– Возможно, – отвечаю уже я. – Возможно, и мой… Я должен самолично убедиться в этом.
– Знаешь, сколько было таких, как ты?
– Плевать…
– Все они возвращались к краю дыры в поверхности, а потом тупо пялились вниз.
Дальше мы идем молча. Но я продолжаю искать расщелину, чтобы прыгнуть в нее.
– А сколько ты уже здесь скитаешься? – спрашиваю я.
– Достаточно для того, чтобы сравнить это с заключением в одиночной камере, – отвечает попутчик, и между нами вновь повисает тихая пауза.
– Знаешь, – вновь начинает говорить он. – Я как-то читал одну статью про заключенных одиночных камер и карцеров. Там были представлены интервью тех, кто долгое время находился под стражей данного характера.
– И? К чему ты об этом?
– К тому, что я здесь практически как в одиночке. Кто-то посторонний появляется здесь крайне редко, и каждому я крайне рад. Ты пойми, я не знаю, как здесь все
