Одержимая (Авторский сборник) - Марина Дяченко

— Она… в больнице. Никто не знает, что с ней. Я… честно говоря, даже не ожидал, что вот так…

И Митя Чеканкин отключился.

Лиза смотрела с беспокойством:

— Что? Что такое?

— Все в порядке, — ведьма зачем-то вытерла руки о штаны. — Можно в туалет?

Через минуту, включив воду в раковине маленькой ванной, она уставилась в зеркало, в бледное лицо демона:

— Ты свидетель. Я никакой порчи на нее не наводила!

— Может, кто-то еще ее заказал? — неуверенно предположил демон.

— Ты что? — Ирина кричала шепотом. — Веришь, что можно порчей довести человека до больницы?!

Демон молчал; Ирина запоздало осознала комизм ситуации. В демонов она тоже не верила — до недавних пор.

— Не ты — так другая, — неуверенно предположил демон.

Ирина взялась за голову.

— Важно понять, в каком она состоянии, — снова заговорил демон. — Важно понять… Что она не может… ну… ты понимаешь.

— Покончить с собой?!

— У нее появился… повод. Важно понять, может ли она встать с кровати, как за ней смотрят, соображает ли она, или у нее помутился разум…

— Эх, все было так просто, — прошептала Ирина.

— Не сдавайся, — сказал демон.

— Ты меня утешаешь?!

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза — через зеркало.

В детстве Игорь Котельников мечтал быть артистом цирка. Каждый год на первое апреля устраивал сложные и довольно-таки обидные розыгрыши одноклассникам и знакомым. После одного такого розыгрыша, уже в одиннадцатом классе, закончилась их дружба с Митей Чеканкиным, а ведь были с детского садика — не разлей вода.

В цирковое училище родители Игоря не пустили, а загнали в медицинский институт, и тогда его специфическое чувство юмора расцвело пышным цветом. Он обожал нагрузить старый «дипломат» препаратами — чьими-то фрагментами и потрохами — и в метро, как бы невзначай, открыть его так, чтобы содержимое вывалилось под ноги какой-нибудь юной дамочке. Он сделался проклятием родных и преподавателей; однажды в метро он познакомился с жертвой своего розыгрыша, и все, кто его знал, поразились случившейся перемене.

Эта была любовь, как о ней пишут в книгах — большая и светлая. Бывший разгильдяй засел за книги, ел печенье у нее с ладони и даже, кажется, начал писать стихи. Через полгода безмятежного счастья Тамара спокойно бросила Игоря и ушла к его однокурснику, сыну богатых родителей.

Ни до, ни после той черной среды Игорь Котельников не знал такого отчаяния.

Он кое-как вышел из запоя. Попробовал наркотики и с трудом бросил. Завалил сессию и пересдал, пользуясь искренним сочувствием преподавателей. Наконец, излечился, но с тех пор навсегда определился в отношении с женщинами.

У него всегда было много баб. Щуплый и некрасивый, он притягивал их, как мед. Острый на язык, осведомленный во всех областях медицины, веселый и свободный от комплексов, он жил, как считал нужным. Работу не очень любил, но и не тяготился ею.

Разумеется, так было в те дни, когда в больницу не привозили в тяжелом состоянии близких знакомых.

Игорь заполнял бумаги; снаружи, за окном, жил город, сигналил, дымил, ревел моторами. Внутри, за неплотно прикрытой дверью, жила по своим законам больница — приглушенные голоса, и взвинченные, нервные голоса, и шаги, и звяканье, шелест тряпки по полу и шум воды по трубам.

Юлька оставалась без сознания.

— Викуля, выручай. Я тебя очень-очень прошу…

— Послушай, мы так не договаривались! Я менеджер, а не клоун!

— Вика, я все объясню. Приезжай ко мне на квартиру, прямо сейчас, возьми такси, я оплачу!

Ирина говорила по мобильнику, стоя в ванной Лизиной квартиры, спустив в раковине воду под большим напором.

— Вика, я тебя умоляю! Это дело жизни и смерти!

— Приеду, — помолчав, сказала Вика.

— Я отблагодарю! Спасибо, подруга!

Ирина перевела дыхание.

— Осталось уговорить Лизу, — пробормотал демон.

— Лиза, к твоему сведению, — ведьма наскоро умылась, — по своей природе опекунша. Ей надо ухаживать за беспомощными, тогда она чувствует себя человеком. И муж ей нужен — слабенький, болезненный, или умело играющий на жалости…

— Я не заказывал сеанс ясновидения.

— Это не ясновидение, — Ирина взяла с полки бумажное полотенце. — Это психология, Олег. Учись.

Демон, против обыкновения, не стал морщиться:

— Тогда скажи мне, как психолог. Лиза, в ее нынешнем состоянии, похожа на самоубийцу?

Ирина уперла руки в бока:

— Теперь — нет. А кто, скажи мне, оказался с ней рядом в самый напряженный момент? Кто утешил ее и отвлек? Кто пообещал помощь? Кто, в конце концов, нашел ей работу?!

— Рано радоваться, ведьма.

— Сказать ведьме доброе слово — язык отвалится…

Она на секунду задержалась, глядя в зеркало, и неожиданно себе понравилась: вдохновенная бледность, блестящие глаза… Возможно, благородство ее миссии отблеском ложилось на лицо. Во всяком случае, такая мысль ей польстила.

— Лиза под присмотром. Теперь в больницу.

— А третий? — просил демон. — Этот… Игорь?

— Знаешь, что мне это напоминает? — Ирина взяла с полки чужую туалетную воду, принюхалась, освежилась. — Три наперстка, под одним — шарик.

— И очень высокая ставка, — пробормотал демон.

Ирина бегом вернулась в кухню, где Лиза пудрила нос, держа перед лицом зеркальце. Ирина посчитала это хорошим знаком: девочка оживает.

— Лиза, — сказала деловито. — Ты как в воду глядела: не придется нам сегодня танцевать… У одной моей знакомой на работе аврал, не с кем оставить лежачую больную, родственницу. У тебя есть работа на эту ночь, в восемь утра тебя сменят. Плата — три тысячи рублей! Половину вперед!

— Я никогда не ухаживала за лежачими больными, — Лиза испугалась.

— За ней не надо ухаживать. Она будет спать. Надо просто неотлучно находиться в квартире и, если что, звонить по телефону…

— Я не могу, — захныкала Лиза. — Что я маме объясню?!

— Вика, мне надо, чтобы девушка сидела здесь безвылазно. И чтобы она верила, что занимается благородным делом.

— Да, но двенадцать часов?!

Ирина металась по своей квартире, наспех придавая ей условно-больничный вид. Выложила на кухонный стол несколько завалявшихся одноразовых шприцов. Повесила на крючок в ванной марлевую повязку. Набрала в аптечке пузырьков, подвернувшихся под руку, выставила на тумбочку у кровати.

— Викуль, ложись, она придет через десять минут. Я тебе дам свой халат…

Вика смирилась.

— Что, я вообще не встаю?