Гастон. История любви и коварства - Лори Лэнгдон

– У вас чудесные вещи, мадам, – сказала Агата, гладя мягкое белое одеяло.

В длинных волосах женщины цвета соли с перцем выделялась полностью белая прядь. Торговка выглядела полноватой, но не толстой, с припухшим невыразительным лицом.

– Спасибо, милая. Главное – использовать свой талант бескорыстно.

Агата уставилась на женщину так, словно увидела призрака.

– Как вас зовут, дорогая? – спросила женщина, замедляя движения спиц.

– Агата. – Девушка чуть помолчала, потом схватила Гастона за руку и прошептала: – Можете представить, чтобы герцогиня Сильвена надела такие вещи при каких-нибудь обстоятельствах?

Гастон понурился.

– Конечно, нет. – Чтобы он здесь ни купил, мать отдаст это служанкам, так же как всю жизнь поступала с большинством других подарков.

– Тогда пойдёмте дальше, – сказала Агата и потащила его за рукав.

Они остановились у следующей палатки. Гастон оглянулся через плечо на женщину с вязанием, но не увидел ничего странного.

– А что вас там насторожило?

– Ничего. – Агата пожала плечами. – Для состоятельного человека купить такой подарок – не великая жертва.

– А кто говорил про жертвы? – с насмешливым возмущением произнёс Гастон. Он понимал, что она имеет в виду, но очень уж хотелось заставить её улыбнуться. – Предупреждаю: на убийство я не согласен. Если только это не один из тех хищников, что напали на нас. В таком случае я не против.

Тогда Агата всё-таки улыбнулась и даже захихикала, оглянувшись на него через плечо. У Гастона сильнее забилось сердце, и он поспешил за ней к следующей палатке. Разве у Агги всегда были такие прямые зубы? Почему он раньше не замечал их необычный жемчужный оттенок? И золотистые пряди в волосах, в которых играл солнечный свет. Кудряшки, выбившиеся из косы, симпатично, но не игриво обрамляли лицо.

Поражённый, что не подумал об этом раньше, он догнал спутницу и прошептал:

– Вы изменили волосы и зубы... с помощью магии?

Щёки Агаты залил румянец.

– Я... ах... Да, немного.

– Я вас не виню, – поспешил сказать Гастон. – Будь я на вашем месте, я бы не остановился, пока не добился бы совершенства.

Ему показалось, что последние слова прозвучали как-то неправильно, и, пошарив в карманах, он выудил оттуда монетки и бросился к киоску с выпечкой.

– Два круассана, пожалуйста.

– Сию минуту. – Пекарь снял с дымящегося противня две булочки, завёрнутые в бумагу. – Свежие, с пылу с жару, ваша светлость.

Гастон попытался не выдать удивления. Он взял круассаны и ответил:

– Спасибо.

Раньше в нём признавали дворянина, только когда он был с родителями. Как же этот человек узнал его в одежде простолюдина? Возможно, излечив кожу, Агата сняла с него не одну маску. Когда на той неделе он наконец спустился ужинать с семьёй, заявив, что поправился, мать с громким звоном уронила в тарелку столовый нож. Гастон поднятой рукой остановил её вопрос и объяснил, что последние несколько дней умывался карболовым мылом. Мать объявила, что врач, который прописал его, – настоящий волшебник, и пообещала послать эскулапу щедрое вознаграждение. Гвени за едой то и дело пялилась на него через стол, а Жорж съязвил, что чистая кожа ничуть не улучшила его внешность. Отец же не высовывал носа из «Парижской газеты» и полностью проигнорировал эти разговоры.

Стремясь приблизить следующую метаморфозу, Гастон бросился догонять Агату и протянул ей тёплый круассан.

Девушка взглянула ему в лицо, посмотрела на булочку, потом снова на него:

– Это мне?

– Да. – Он вручил ей угощение. – Ешьте, пока горячий.

Агата взяла тёплый конвертик, отвернулась и быстро зашагала вперёд, но Гастон успел заметить, как вспыхнули у неё щёки.

Юноша растерялся и догнал её.

– Это просто булочка.

– Ах. – Агата попробовала круассан и распахнула глаза. – Это самая вкусная булочка... – Она оборвала себя и ещё раз щедро откусила.

Забыв про второй круассан, Гастон смотрел, как Агги жадно расправляется с первым, рассыпая слоистые крошки. Он фыркнул.

– Вы никогда раньше не пробовали ничего подобного?

Она покачала головой, сияя глазами.

– Нет. Такая маслянистая... такая воздушная. Вот бы я могла наколдовать что-то подобное!

– Нет нужды тратить силы. Возьмите.

Гастон отдал ей свой круассан и отвёл на скамью около швейной мастерской. Ему намного больше нравилось смотреть, как она наслаждается угощением, чем есть самому. И это его удивило. Раньше ему никогда не доставляло удовольствия оказывать кому-то любезность. Но что-то в этой девушке тронуло его сердце и вызвало к жизни лучшее в его натуре.

Сидя рядом с ним, Агата с благоговением принялась за вторую булочку.

Гастон просиял:

– Считайте, что я сделал доброе дело.

Она откусила кусочек и закрыла глаза.

– Очень смешно.

На этот раз девушка ела медленно и после каждого укуса слизывала масло с губ.

Гастон, не в силах оторвать от неё взгляд, прочистил горло.

– У вас очень симпатичные веснушки на носу.

Она удивлённо заморгала.

– Правда?

Благодаря маскировке он осмелел и прикоснулся пальцами к маленьким пятнам, которыми были усеяны её нос и щёки.

– Очаровательно, – хриплым голосом произнёс он и отдёрнул руку. Пальцы закололо, как иголками.

– Спасибо, – тихо произнесла Агата и уставилась на последний кусочек круассана.

Внезапно он почувствовал, что ему очень не хочется расставаться с этой девушкой.

– Как у вас дела в замке? Остальные слуги вас не обижают?

Агата поджала губы. Потом она положила в рот остатки булки и пробормотала:

– Нет, всё хорошо.

– Как вы думаете, если вы отлучитесь из замка, у вас не будет неприятностей? – Горничная Гвен просила его отпустить Агги с ними в город, где сестра собиралась навестить подругу.

– Наверняка все заинтересуются, почему это мадемуазель Гвен пригласила именно меня. – Агата повела рукой. – Но я это переживу. Особенно если меня на несколько часов освободят от работы на кухне.

– А комната у вас удобная? Я никогда не был на жилой служебной половине. – Рука Гастона скользнула на спинку скамьи позади Агаты: Ему уже не было холодно.

Она подняла глаза к небу и ответила:

– Я живу в маленькой каморке под карнизом здания. Там едва можно встать в полный рост. – Девушка легкомысленно засмеялась. – Но, по крайней мере, это отдельная комната.

– Вы не можете там стоять в полный рост? – Гастон