«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой» - Сергей Николаевич Зеленин

Если вы — сильно пьющий, так лучше уж курите!

Конопля — при хотя бы малейшей агрокультуре и, хоть какой-то заинтересованности работающих в результатах своего труда — давала просто диковинно-рекордные урожаи.

Ведь, это тот же сорняк!

Она отлично произрастает на местных переувлажнённых пойменных, окультуренных перегнойно-болотных почвах и осушенных торфяниках.

Хотя эпоха расцвета производства конопляного волокна, когда его российский экспорт в звонкой монете превышал такой же от всех других традиционных предметов вывоза[6] — осталась в далёком прошлом вместе с эпохой расцвета парусников, этой культуре отведено очень важное место в советской экономике.

Конечно, конопля перерабатывалась на ста сорока фабриках, в то время как хлопок — на более чем четырёхсот. Но один-единственный существенный нюанс: своего хлопка не хватало и его приходилось ввозить, тратя дефицитную валюту. Да к тому же среднеазиатский хлопок был низкокачественным — грубым и коротко- волоконным.

А русская конопля, наоборот — лучшая в мире!

Она экспортировалось — принося весомую прибыль в вечно пустующую государственную казну.

Кроме экспорта, из волокон конопли для внутреннего потребления изготавливают шпагат, веревки и канаты, брезент, парусину и мешковину, рыболовные сети и пожарные рукава. Из ее семян давили конопляное масло, которое имело самый широкий спектр применения — от кондитерского производства до мыловарения и лакокрасочной промышленности.

Советское правительство, после удаления из него Сталиным наиболее упоротых большевиков, значение этой культуры хорошо понимало и уделяло это отрасли повышенное внимание. В годы первых пятилеток были разработаны и запущены в серийное производство специализированные машины для уборки и переработки конопли. Среди коноплянноводов поощрялось стахановское движение, а лучшие из них — награждались почётными значками, медалями и орденами СССР.

Однако, это всё будет происходить в тридцатые годы. Пока же, в ожидании Мировой революции, топовая верхушка большевиков — ни о каком «каннабисе» и не мечтала.

* * *

Кстати, о канабисе…

Весной 1925 года в Чуйскую долину за одноимённым («чуйским», стало быть) дождевым червём, отправилась экспедиция вермикологов. В её составе — кроме самих учёных, курсантов Ульяновской школы вневедомственной милиции — для охраны, наиболее активных, говорливых и общительных (и надоедливых) представителей ульяновской комсомольской организации — для установления связей с местной общественностью, корреспондентов ульяновской газеты «Красный глас» — для освящения события и увековечивания его для истории и, прочих… Находились трое врачей из «Клиники душевных болезней» при Военно-медицинской академии в Ленинграде. Из группы будущего профессора Николая Ивановича Бондарева, который под моим патронажем и финарсированием от «Красного рассвета» — проводит эксперименты по лечению безнадёжного алкоголизма курением марихуаны.

Так сказать — вышибая клин клином!

Первые результаты экспериментов весьма обнадёживали и эти трое, должны были изучить культуру курения этого наркотика в нашей Средней Азии, сравнить это явление с нашим русским алкоголизмом и определить — какое из этих двух зол злее.

Я, кстати, своей воли не навязывал — как решат, так и будет.

В составе Чуйской научной экспедиции, находился и мой «офицер по особым поручениям» — начинающий, но подающий большие надежды жулик, мошенник и аферист Ипполит Степанович…

Фамилию его не скажу, потому что она у него всякий раз разная.

Уже год, как его знаю, но до сих пор не пойму — почему он, получив от меня какую-нибудь крупную сумму денег на очередную аферу — «кинув», меня не свалит?

Как-то не удержался и спросил. Так, знаете, что он мне ответил?

— Мне с Вами интересно, Серафим Фёдорович!

— В смысле?

— Вы всегда что-нибудь новенькое придумываете, а я так не могу.

Понятно… Отличный исполнитель, но обладающий крайне скудной фантазией придумать что-нибудь своё. Когда-нибудь, он всё-таки свалит — поднабравшись опыта и постарается прихватить побольше моего добра.

Но это будет потом, а пока:

— Ипполит Степанович! Установите кто из тамошних «сусликов» — самый главный «агроном» в Чуйской долине, материально заинтересуйте, с их помощью наладьте сбор «сырья» и отправку по указанному адресу в Ленинград…

Согласно сведениям, найденным в «послезнании», для приготовления «травки» используют верхушечную часть растения — метёлки, листья, цветы, мелкие стебли. Сборкой «пластилина» — смолки и пыльцы, для производства более сильного наркотика — гашиша, я решил не заморачиваться.

* * *

[1]В «реальной» истории ванадий и титан из шлака некоторых уральских заводов начнут извлекать в 30-х годах.

[2]Ярославский Е. М. был старостой «Общества бывших политкаторжан», членом редколлегии «Правды», журналов «Большевик» и «Историк-марксист», газеты «Безбожник», редактором «Исторического журнала». В 1923—1934 годах — член Центральной Контрольной комиссии, в 1923—1934 годах член Президиума, в 1923—1926 член Секретариата, в 1924—1934 секретарь Партколлегии Центральной контрольной комиссии).

[3] Русский перевод песни из кинофильма «Генералы песчаных карьеров».

[4]Только за границу, только соснового дёгтя, Россия отпускала пяти сортов:

Однорубежка — самая жидкая смола, совершенно чистая и легко стекающая со щупа.

Двурубежка или жидкая серянка — чистая, гладкая, но не икрянистая, вязкая и намного гуще предыдущих сортов.

Трёхрубежка или густая — смола гуще вышеописанных и значительно мелкозернистая.

Четырёхрубежка или икрянка — густая крупнозернистая смола.

Печная смола — самая густая и самая чёрная смола.

Вязовская смола.

[5] Кто интересуется: Милов Л. В. «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса».

[6]К 1740 году Россия становится самым крупным производителем пеньки в мире. Доля доходов от экспорта конопляной продукции превысила прибыль от торговли мехами, лесом и железом вместе взятыми. В год вывозилось более 32 тысяч тонн пеньки, 300 тонн веревок и канатов, 2 тысячи тонн конопляных семян и 3 тысячи тонн конопляного масла.

Глава 34

Прогрессоры тоже плачут…

Если меня по предварительному сговору не одолел склероз с маразмом, то непосредственно после «попадоса» я решил «заклёпкоманить» в очень редком стиле прогрессора — «попаданец-тихушник», по принципу: «делаем добро и бросаем его в воду».

Сперва, вроде получалось: я действовал «под прикрытием», стараясь особенно не высовываться, не выпендриваться и, если уж вмешиваться в естественный ход истории — то в очень редком случае, когда без этого обойтись нельзя.

Как в случае с Крупской — вставшей поперёк моих прогрессорских хотелок военно-прикладного характера.

Однако, тот же случай сорвал с моих глаз розовые лошадиные шоры: благодаря моим хлопотам-заботам Надежду Константиновну сняли со всех должностей и назначили возглавлять вновь организованный Музей В. И. Ленина в Горках.

Казалось бы, я добился своего: почётная ссылка-заключение, своими словами говоря — об лучшем и мечтать не приходится.

…Думаете, легче стало?

Квак бы, не квак!

Не успел я даже позлорадствовать — не то, чтобы порадоваться, как вместо