Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

Давайте-ка посмотрим на текущую ставку, — сказал Филипп, щелкнув по клавиатуре. Он увеличил картинку так, чтобы всем было видно соответствующее поле. — Ух ты! Всего-то двести восемьдесят пять евро?! Мы принимаем этот бой!

Теперь необходимо освежить страничку, чтобы убедиться в нормальном функционировании компьютера и в стабильности связи. Если вдруг возникнут проблемы с электричеством, то такая уж будет у нас с вами судьба. Тут уже ничего не поделаешь и единственным правильным решением будет принять идею о том, что впереди нас ждет вариант получше. Но у нас все в норме, все работает, и мы переходим к следующей проверке.

И еще раз проверим, что там у нас по времени. Так, минута пятьдесят… Многовато еще ждать… Поговорим еще о чем-нибудь, но только не так, чтобы прозевать последнюю секунду.

Я хочу подумать о том состоянии, в котором я окажусь примерно через две минуты. Мое тело еще будет сотрясаться от ударов сердца, ладони покроются пятнами и вспотеют, мышцы сведет, а я, как и всякий раз после победы, буду производить оплату привычным образом. Я всегда оплачиваю сразу после победы, потому что продавец тоже хочет быть уверенным в моей надежности. Руки не будут подчиняться, в ушах будет стучать, но я буду знать, что все переживания остались позади. Я произведу оплату и после этого выполню первый из ритуалов, которые исполняют люди, достигшие своей мечты и ставшие наконец счастливыми. Тогда и настанет время нашей счастливой жизни!

Филипп впился в монитор и более не сводил с него взгляд. Зрители пристально смотрели на экран.

— Сорок пять секунд до конца аукциона…. Вам видно? — быстро уточнил он, лишь на мгновение бросив взгляд на зрителей и вернувшись в состояние тотальной концентрации. — Рука на мышке. Сумма выросла еще немного, но пока в пределах наших возможностей.

Тридцать семь секунд…. Играем с судьбой и обновляем страничку. Если браузеру суждено зависнуть, то пусть лучше зависает сейчас, а не после подтверждения нашей ставки… Нет, все работает.

Двадцать две секунды…. Я вписываю цену своего счастья. Не надо, не пугайтесь этого пятизначного числа — бывают и более серьезные ставки. Это лишь для того, чтобы перебить потенциальных кандидатов.

Ждем… Терпим… Думаем о времени, о мечте и о победе…

Десять секунд…

Восемь…

Семь… Резкий скачок в цене! Еще один!

Четыре, три, две… Четырехзначная сумма продолжает дергаться…

… и застывает. Все? Все.

Филипп оторвал глаза от монитора и поглядел на внимательно следивший за его действиями зал.

— Видите эти черные буквы на зеленом фоне? Они подтверждают, что все закончено, пусть даже мне самому еще не очень верится в это. Так бывает, и это вполне нормально, ведь в тот момент, когда мы наконец обретаем наше счастье, мы зачастую не замечаем его, лишь чувствуем легкое дуновение эйфории.

Но все это произошло на самом деле, и каждый из вас может подойти ко мне, похлопать по плечу, приводя в себя, и сказать: «Эй, чувак, мы сделали это!». Вы были рядом со мной на самом тяжелом отрезке моего пути к счастью, к победе, к познанию себя. И теперь, когда все так благополучно завершилось, я думаю будет не грех немного расслабиться и насладиться своим собственным, честно добытым счастьем!

Широко улыбнувшись, Филипп встал из-за столика, немного отодвинув назад кресло, и вышел на середину сцены. Заиграла музыка, самая оптимистичная и слащавая из всего, что звучало в этот вечер в театре «Кинопус». Грянули аплодисменты, и один за другим зрители начали вставать со своих мест, время от времени выкрикивая «Браво!».

Филипп наслаждается моментом. Он обводит взглядом весь зал так, словно хозяин, который в первый раз видит свой недавно купленный земельный участок и впервые ощущает его гигантские размеры. Его улыбка немного необычна. Глядя на него трудно сказать, что сейчас он делится со всеми ними своей радостью и приглашает их разделить вместе с ним триумф. Это замечают его друзья-артисты, стоящие за кулисами в ожидании выхода на поклон. Они ждут заранее обговоренного сигнала, но Филипп никак не дает его. Зрители продолжают аплодировать и кричать ему «Браво!», также предвкушая выход на сцену всей труппы. Филипп же внимательно наблюдает за ними, приветливо кивая, после чего в свою очередь одаривает зал имитацией легких аплодисментов. Затем он прикладывает левую руку к груди и, опираясь на нее правой, начинает напоминать роденовского «Мыслителя»21, с той разницей, что памятник сидит, опираясь правым локтем на левое колено, а Филипп стоит, поддерживая правый локоть внешней стороной кисти левой руки. Он прикрывает рот, скрывая улыбку, прищуривается, после чего делает жест рукой, словно прося слова во время какого-то собрания. Зал притихает, замолкает и музыка. Филипп делает шаг вперед.

— Спасибо, спасибо вам большое за аплодисменты и за улыбки! Да, история счастливой жизни всегда восхищает и служит примером для остальных. Вам она понравилась?

Все очень напоминало заключительное слово, с которым режиссеры обычно выходят после успешной премьеры, говорят пару-другую хвалебных слов, еще раз представляют «тех, без кого все это было бы невозможным». Они восприняли его вопрос, как часть дружеской беседы, и пробубнили свое коллективное согласие. Но в его голосе не улавливались те обертоны, которые всегда сопутствуют таким речам и добавляют к ауре триумфа, поэтому кто-то помыслил о том, что спектакль, может статься, еще не закончился. Эти вернулись на свои места, другие продолжали стоять…

— Да, она вдохновенная, она красивая, красочная, может быть даже в чем-то и поучительная, не так ли? А самое главное — она убедительна! — Он сделал паузу, еще раз убедившись в согласном молчаливом ответе. — Да? Убедительна? И вы действительно поверили в то, что я вам рассказал?

После отгремевших аплодисментов тишине несложно было вернуться в зал сразу после того, как новый любимец внимающей каждому его слову публики обратился к ней. На последних словах тишина пропитала собой весь театр, делая заметным легкий фон в динамиках, который Ласло сразу