Глиняный бог - Анатолий Днепров

На лице Леонора появилась улыбка. Ни капли не смущаясь, он сказал:

— Вы жалкие трусы. Взрывать бомбы и отравлять атмосферу вы годитесь, а поднять боеголовку с глубины пятьдесят метров вы не способны. Все же какой вы трусливый и мерзкий народец. Плеваться хочется.

У представителя органов безопасности задергалось правое веко, генерал сжал кулаки, а Геллер стал яростно кусать губы. Леонор откинулся на спинку и стал смеяться своим искусственным, артистическим смехом.

— Посмотрю я на вас! Ну и компания! И это от вас зависит судьба человечества. Просто удивительно! Мистер Геллер, когда‑то, когда я не знал вас лично, мне казалось, что истинно ученый человек — герой, не боящийся смотреть смерти в лицо. А оказывается, за вашими знаниями прячется трусливая душонка!

Лицо Геллера стало совершенно желтым, но он не двинулся с места.

— Впрочем, разговаривать с вами, все равно что плевать в лужу. Грязнее не будет.

Леонор встал и начал натягивать на себя брюки. До этого он сидел в трусах. После нескольких минут молчания он обратился к генералу.

— Как это у вас называется? За неудачу намылю шею? Направляйте ваше судно туда, где упал снаряд. Я спущусь на дно и сделаю так, чтобы его подъем был абсолютно безопасным. Командуйте, генерал.

Трое неуверенно побрели по палубе авианосца, недоверчиво оглядываясь на Леонора. А он, подобрав журнал, на ходу продолжал читать математическую статью.

Авианосец остановился в миле от места падения снаряда. По приказу руководителя испытаний с места падения быстро ушли почти все маленькие и большие суда. Возле авианосца остался только один небольшой буксир.

Леонор расстался с математической работой Вальтерра только тогда, когда бригадный генерал подошел к нему и злым, сиплым голосом доложил:

— Все готово для спуска.

— Хорошо. Где маска и акваланг?

Ему подали маску и приладили на спине воздушный баллон.

— Какой инструмент вам нужен? — спросил бригадный генерал.

Леонор подумал и сказал:

— Отвертку. Обыкновенную отвертку.

Перед тем как ему сойти на катер, к нему подошел представитель органов безопасности.

— Ну а если…

Леонор окинул его взглядом с ног до головы.

— Не выношу, когда в научно–технические дела суются дураки и полицейские.

Подошел Геллер.

— Леонор, можно вас на секунду. Они отошли в сторону.

— Вы уверены, что все будет в порядке?

— Все будет как нужно. Вы разве не убедились, профессор, что я умею находить правильные решения?

— Убедился…

— Ну так чего же вы спрашиваете?

Катер отшвартовался от авианосца и пошел к центру лагуны. Молодой военный инженер, которому было поручено извлекать боеголовку, был бледен и все порывался что‑то спросить у Леонора. Но этому мешал Смайлс. Леонор заметил попытки инженера и подошел к нему сам.

— У вас есть жена? — спросил он.

Тот кивнул головой.

— Где она живет?

— Недалеко отсюда. На острове Эйкс.

— Когда у вас родится сын, назовите его Леонор.

Военный инженер слабо улыбнулся. О борт катера ударила большая волна. Продолжая улыбаться, инженер рукавом вытер капли воды на лице.

— Почему?

Леонор перевел взгляд на море. Оно было голубым и спокойным. Кругом было пусто. Только на востоке застыла ярко–оранжевая громада авианосца. На палубе буксира матросы громыхали цепями небольшого подъемного крана, другие раскручивали стальной трос.

— Здесь глубина небольшая, всего около восьмидесяти футов, — сказал военный инженер. Его лицо стало совершенно бледным. Видимо, на ядерных испытаниях он был впервые.

Леонор на мгновение задумался, затем тихо произнес:

— Моя мать сейчас в Германии. Она удивительная женщина.

— Почему?

— Она умнее всех нас. Вы знаете, лейтенант, когда человек свободен?

Военный инженер улыбнулся. О, да, конечно, он знал.

— Нет, вы не знаете. Человек свободен на все сто процентов, когда свободны все люди на земле. Свободны от всего, и прежде всего от страха.

— Да, но…

К ним подошел Смайлс. Слова о свободе были в его компетенции.

— Убирайтесь, — с досадой проговорил Леонор. — Дайте поговорить с человеком.

Смайлс оскалил огромные белые зубы.

— Я могу прекратить все это. Леонор пожал плечами.

— Пожалуйста. Пусть полтора миллиарда долларов валяются на дне океана. Эй, капитан!

— Вы меня не так поняли, мистер Леонор…

Смайлс снова оскалился и отошел к борту. Матросы, раскатывавшие трос, оттеснили его на палубе. Леонор наклонился к молодому инженеру и быстро заговорил:

— Я зацеплю крючком эту штуку, и вы волочите ее прямо к авианосцу. Все время подтягивайте трос, чтобы он был в напряжении. Когда вы почувствуете, что на его конце ничего нет, тогда обходите авианосец с запада и после на полной скорости уходите на юг. В вашем распоряжении будет не более тридцати минут…

Инженер смотрел на Леонора перепуганными глазами.

— Я это вам говорю потому, что не уверен в благополучном исходе… Мне кажется, что вы хороший парень.

— Я обязательно назову своего сына вашем именем, — прошептал военный инженер.

9

Темно–зеленый мрак на дне океана сгустился, когда боеголовку, зацепленную за крючок троса, буксир поволок по песчаному дну. Вздыбились облака ила, и Леонор поехал на снаряде, как на фантастическом подводном животном. Он ехал по песку несколько минут, а затем движение замедлилось, и он понял, что катер остановился где‑то вблизи авианосца. Тогда он отцепил крючок от носового кольца снаряда и заметил, как, взвившись ввысь, трос стал убегать от него куда‑то в сторону. Через несколько минут облака ила рассеялись, и на дне водворилась прозрачная сине–зеленая мгла.

Как здесь было тихо и спокойно! Он только слышал, как стучит его сердце и как с легким бульканьем из клапана сзади вырывался выдыхаемый воздух.

Леонор не торопился. Он сел прямо на песок рядом со своим детищем и медленно водил по его корпусу отверткой. Научные проблемы, думал он, сложные математические расчеты… А ведь в них ничего не говорится о том, о чем ему так часто говорили мать, Эльза, Эрнест Холл. Удивительные существа люди. Они такие одинаковые и такие разные. Есть Эдвард Геллер, которого называют человеком. И есть Эрнест Холл, которого тоже называют человеком. И есть еще этот Смайлс, полицейский, и бригадный генерал, который волнуется там наверху. Но разве можно сказать, что все это одинаковые люди? Или взять его мать? Это она, странный, удивительный учитель, доказала ему, что жизнь на Земле не техническая проблема. Что люди могут быть счастливы только тогда, когда не будет никаких водородных бомб.