Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Небунефер пил свой чай медленно, морщась от колик в животе, и смотрел, как ламийцы организуют царскую процессию для встречи с Узурпатором. Мысли его то и дело возвращались назад, к последнему разговору с царем Разетры. Хотелось бы знать, что сталось с Рак-амн-хотепом и где он сейчас. Многое могло случиться с человеком за четыре года. Может быть, царь намерен сдержать свое обещание, но если так, Небунефер боялся, что разетрийцы опоздают.

— Я так и думал, что найду тебя здесь, — произнес замогильный голос прямо над ухом Небунефера.

Старый жрец заморгал, пытаясь сообразить, откуда исходит голос, повернул голову и увидел вытянутое, с ввалившимися щеками лицо Атеп-неру, верховного жреца Джафа. За время долгой осады иерофант стал походить на труп еще больше, чем раньше, но, видимо, он не так сильно страдал от лишений и голода, как Небунефер и прочие жрецы.

— Атеп-неру, рад тебя видеть, — произнес Небунефер. Он не говорил, а едва слышно шептал, несмотря на ламийский чай. — Прошло много времени с тех пор, как ты покидал свой храм. Я уже боялся худшего. — Он показал на север. — Полагаю, ты пришел, чтобы посмотреть на прибытие ламийцев.

Верховный жрец Джафа обеспокоенно нахмурился.

— Ничего подобного, — сказал он. — Я пришел, чтобы пригласить тебя во Дворец Богов. Нужно принять решение.

Небунефер отхлебнул чая и поморщился — желудок снова скрутил спазм.

— Мне нечего добавить, — проговорил он, устало покачав головой. — От имени нашего храма будет говорить Нек-амн-атеп, как всегда. Он все может решить сам.

— Нек-амн-атеп мертв, — напрямик сказал Атеп-неру. — Принял ночью яд. По праву старшинства теперь ты верховный иерофант Птра.

Небунефер долго не мог ничего ответить. Он смотрел на чашку в руках, пытаясь справиться с болью в сердце.

— Буду молиться, чтобы Усириан судил его по-доброму, — выговорил он наконец. Потом глубоко вздохнул и выпрямился. — Что нужно решить?

Атеп-неру скрестил на груди тонкие руки.

— Нек-амн-атеп настаивал на пассивном сопротивлении Нагашу, — сказал он. — Теперь, когда он ушел, Канзу высказывается за решительные действия.

Старый жрец понимающе кивнул. Верховный жрец Ксара становился все более несдержанным и сумасбродным по мере того, как тянулась осада.

— И что он предлагает?

— Нападение, разумеется, — отозвался Атеп-неру. — Причем с участием не одних ушебти. Он хочет привлечь к этому каждого оставшегося в живых горожанина. Бросить вызов, пока у нас еще есть силы сражаться.

Небунефер покачал головой и произнес:

— Это будет не сражение, а массовое самоубийство.

— Вот и я так думаю, — ответил Атеп-неру. — Канзу болван, но он сумел переманить на свою сторону многих членов Совета. Мне нужна твоя поддержка, чтобы предложить более разумное решение.

— Например? — осведомился старый жрец.

— Ну как же! Разумеется, сдаться! — воскликнул Атеп-неру. — То, что нам следовало сделать давным-давно, избавив народ от страданий. — Иерофант раскинул руки. — Нагаш наверняка и сам видит, что мы в безвыходном положении. С каждым проведенным здесь днем богатство городов Узурпатора и его союзников истощается. Я уверен, он и сам стремится к переговорам, чтобы покончить с осадой.

— Допустим, это так. Но как же наши союзники? Ведь мы их предаем, — вздохнул Небунефер.

Атеп-неру нахмурился сильнее.

— Наши союзники нас давно бросили! — отрезал он. — Прошло четыре года, Небунефер, а они так и не явились. Никто нас не спасет, кроме нас самих.

Небунефер внимательно посмотрел на Атеп-неру и увидел в его глазах абсолютную убежденность. Старый жрец вздохнул, чувствуя себя более изнуренным, чем когда-либо за свою долгую жизнь. Он повернулся, еще раз взглянул на ламийский лагерь и печально покачал головой.

— Ступай, — сказал Небунефер. — Собирай Совет во Дворце Богов. Я… — он взглянул на свою чашку, — я допью чай.

Иерофант коротко кивнул.

— Значит, увидимся во дворце. Но не заставляй нас слишком долго ждать. Раз сюда явился Ламашиззар, наше положение сделалось еще более опасным.

Атеп-неру круто развернулся и торопливо направился к лестнице.

Небунефер посмотрел вслед уходящему иерофанту и снова обратил взгляд к ламийской армии. Глядя, как развеваются на ветру их шелковые стяги, он сделал еще один глоток чая. Ощущение утраты пронзило его, как меч во время битвы.

Должно быть, это последний день Махрака. Отважное сопротивление города подошло к концу, и не важно, погибнут они в атаке или начнут торговаться, как хозяйка за дешевую ткань на рынке. Это все, что им осталось, других возможностей нет.

Старый жрец выпил горьковатые остатки чая и долгим взглядом уставился на пустую чашку. Затем вытянул руку и швырнул чашку за городскую стену.

Небунефера неожиданно озарило — существует и третья возможность.

Ламийцы не стали утруждать себя и посылать гонца в палатку Вечного Царя, чтобы потом дожидаться аудиенции. Спустя час после прибытия организованная процессия направилась в центр лагеря Нагаша. Ламийцы объявили о своем появлении ревом труб, звоном кимвалов и колокольчиков, оглашая окрестности праздничным шумом. Когда процессия зашагала по лагерю, воины Зандри отошли в сторону, дивясь на кавалеристов в темных доспехах, на черный лакированный паланкин, который несли во главе процессии, и на ярко одетых слуг с дюжинами свертков и деревянных шкатулок в руках.

Новость о прибытии армии разнеслась по лагерю. Уцелевшие бессмертные побросали все свои дела и явились прислуживать царю. Стража Гробниц расступилась и позволила бледнокожим аристократам войти в огромную, похожую на пещеру палатку своего хозяина.

Архан Черный проскользнул в палатку вместе с ними и быстро скрылся в тени в дальнем углу тускло освещенного помещения. Он осматривал толпу в поисках Амн-назира или царей-близнецов Нумаса, но нигде не видел смертных вассалов Нагаша.

Вечный Царь уже был здесь, сидел на троне Кхемри в глубине палатки. Рядом находился его слепой слуга Газид, а вот Неферем не было. Даже ее небольшой трон отсутствовал. Очень интересно. Архан прислушивался к свистящим шепоткам своих собратьев-бессмертных. Многие думали, что Ламашиззар достиг совершеннолетия и поэтому явился принести клятву верности Нагашу. Другие предполагали, что юный царь вознамерился бросить вызов их хозяину и потребовать возвращения в Ламию Неферем. А некоторые считали, что Ламашиззар решил вмешаться от имени жрецов Махрака. Архан скрестил на груди руки и стал внимательно наблюдать.

Пение рогов и звон кимвалов приближались. Двор Нагаша притих. Повинуясь тихому приказу Вечного Царя, Газид захромал по проходу между бессмертными и вышел из палатки.

Музыка смолкла, но через несколько мгновений снова заиграла, на этот раз мелодично и негромко. Полотнища, закрывающие вход, откинули, и внутрь вошли два десятка музыкантов в разноцветных нарядах, заполнив палатку хрустальными звуками серебряных флейт, кимвалов и колокольчиков. Ламийцы не обращали внимания на отвратительное сборище в полутемном помещении. Они быстро выстроились по обе стороны от входа и продолжали играть. Первые придворные Ламии потянулись к трону Нагаша.

Каждый одетый в шелк аристократ подходил к Вечному Царю с прекрасным подарком: рулонами тончайшего шелка, шкатулками с изящными нефритовыми и позолоченными ожерельями. Придворные кланялись перед троном и отходили вправо или влево, выстраиваясь в шеренги вдоль прохода.

Спустя несколько долгих минут, когда последний придворный поклонился и плавно отступил на свое место, снова громко затрубили рога, а музыканты у входа заиграли крещендо. Наконец наступила тишина, и Ламашиззар, юный царь-жрец Ламии, вошел в переполненную палатку.

Только в прошлом году до осаждающей армии долетел слух, что Ламашептра, царь Города Зари, все же скончался, не выдержав напряжений долгой жизни, полной праздности и излишеств. Уже на склоне лет он зачал с одной из своих жен сына, и его наследник, Ламашиззар, теперь достиг совершеннолетия. Юный царь, одетый в темные доспехи, такие же, какие носила вся его армия, только украшенные, шел, горделиво выпрямив спину, прямо к трону Нагаша. Шлема на ламийском царе не было, его длинные кудрявые черные волосы ниспадали на квадратные плечи. Большие карие глаза были проницательными и блестящими, как у ястреба. Юный царь благосклонно одаривал двор Нагаша ослепительной улыбкой. Необычная дубинка из дерева и металла лежала на сгибе левой руки, как скипетр. Как и шесты у его воинов, дубинка царя была сделана в виде крокодила с распахнутой пастью.

Ламийский царь подошел к Нагашу, не выказывая ни малейших признаков страха, и почтительно поклонился. Вечный Царь смотрел на Ламашиззара холодным недобрым взглядом. Губы его презрительно искривились. Призрачная свита Нагаша испуганно застонала.