Адептус Астартес: Омнибус. Том I - Энди Смайли

— На что были направлены эти атаки?

— С помощью точной стратегии мы смогли ослабить часть кордона вокруг города Веспенгард. Если бы рота смогла пробиться в город, вся вражеская линия обороны стала бы бесполезной. Силы, всё ещё верные Империуму, после проникновения в фортификации смогли бы атаковать Веспенгард, а рота продолжала бы спутывать врага из-за их рядов.

— Кажется, у этой стратегии есть определенные достоинства. — Азраил почесал нос, и на миг показалось, что его отношение смягчилось. Но затем выражение его лица снова ожесточилось, и следующие слова он сердито проскрежетал. — Но она не сработала, не так ли? Из-за неточной разведки наступление столкнулось с ожесточенным сопротивлением. Гидеон завел Крыло Ворона в ловушку ещё большую, чем та, что они уже пережили.

Мотоциклисты Крыла Ворона бросились к сердцу Веспенгарда, над их головами завывали истребители, «Нефилимы» и «Темные Когти», а «Громовые ястребы» и «Лендспидеры» бомбардировали здания и улицы вдоль их флангов. Как и всегда, Саммаил и его Чёрные Рыцари сопровождали Гидеона, держась в нескольких метрах позади гравицикла великого магистра, их скакуны оставляли за собой пыль и выхлопные газы, заполонившие улицу на их пути.

Ракеты «Лендспидеров Тайфун» проносились вдоль крыш, непоколебимых фабрик, административных зданий и горящих жилых блоков, в то время как боевые пушки и лазпушки десантно-штурмовых кораблей кромсали импровизированные баррикады, разбросанные по дорогам вдоль пути атакующих эскадронов на земле. Тяжелые болтеры и штурмовые пушки «Лендспидеров Торнадо» обороняли тылы, держа повстанцев прижатыми в их блиндажах и траншеях.

На дисплее ауспика «Коня бледного» сверкнул внезапный всплеск энергии. Сначала Саммаил подумал, что это был взрыв одной из внутренних городских электростанций, но истина раскрылась спустя полминуты, когда в дальнем конце лежащего впереди бульвара показалась чудовищная машина.

Титан «Разбойник» был колоссом Темной Эры Технологий высотой в двенадцать этажей, его смутную гуманоидную фигуру застилало фиолетово-синее мерцание пустотных щитов. Улица под его ногами раскалывалась и проседала под его весом, тогда как окна разбивались от касания пустотных щитов, наполняя воздух блестящими осколками. Рев его боевого горна пронесся по бульвару, перегрузив авточувства Саммаила и разбив ещё больше стекла.

Первоначальную боевую раскраску титана, чёрный с оранжевым, ещё можно было разглядеть на свисавших с его оружейных лафетов военных знаменах, украшенных рогатым черепом и пламенем. Его тело больше напоминало живую плоть, нежели металл и керамит, сгибавшуюся и разгибавшуюся при помощи красноватых мышц и медноцветных вен, защищенных зазубренными, перекрывающими друг друга броневыми плитами. Там, где когда-то находилась голова и палуба экипажа, теперь было чудовищное демоническое лицо, окруженное витыми рогами, а его рот, подобно зубам, обрамляли жужжащие цепные клинки. Пронзительные желтые глаза вспыхнули отвратительным светом, когда его убийственный взгляд упал на Чёрных Рыцарей. Его правая рука представляла собой многоствольный гатлинг-бластер, а левая — огромный кулак, окутанный блестящей чёрной энергией, потрескивавшей на кончиках его шипастых когтей. Установленный на вершине его углового панциря двудульный турболазер качнулся в сторону десантно-штурмовых кораблей, приближавшихся к его позиции.

Ослепительно вспыхнув, турболазер открыл огонь, не дав Саммаилу времени удивиться, как такое чудовище утаили от орбитальной съемки и авгуров Темных Ангелов; ведь так оно и было. Луч пересекся с «Громовым ястребом», разделив последнего от кабины до хвоста. Когда останки десантно-штурмового корабля рухнули на город, гатлинг-бластер выпустил поток снарядов по всей длине бульвара.

Чёрные Рыцари отреагировали без приказа, тяжело свернув налево, когда Гидеон рванул свой гравицикл в сторону от потока взрывов, рвущегося к эскадрону. Турболазерный огонь ударил снова, испепелив «Лендспидер Торнадо», несшийся по крышам с запада. Слишком быстрые для основных орудий титана истребители «Нефилим» и перехватчики «Темный Коготь» ушли в крутое пике, открыв огонь из рифтовых пушек и выпустив ракеты.

Последнее, что увидел Саммаил — как «Разбойника» окутала сверкающая энергия варпа, когда его пустотные щиты поглотили атаки самолетов. Противовоздушные ракеты и реактивные снаряды автопушек вылетели из окружающих улиц, сбивая перехватчики и истребители на половине захода.

— Всем подразделениям, прекратить атаку. Отступаем к точке штурма альфа. — Голос Гидеона был пронизан сожалением. — Всем подразделениям, отступать.

Через мгновение после того, как был отдан приказ, пришло сообщение от сержанта Версиана, возглавлявшего арьергард.

— Великий магистр, легионеры-предатели сосредотачиваются в нашем секторе отхода. Несущие Слово и тяжелая бронетехника отрезали путь отступления альфа.

Новость была почти столь же разрушительной, как залп титана. Крыло Ворона оказалось в ловушке внутри города.

Саммаил прикрыл глаза, вновь переживая момент осознания этого факта. Даже сейчас, спустя несколько месяцев после тех событий, его сердца забились быстрее. Он успокоился, и когда открыл глаза, то обнаружил, что снова захвачен немигающим взглядом Иезекииля. Нечеткий и приглушенный голос Азраила, казалось, шел откуда-то издалека.

— Гидеон не перестроил роту для форсированного прорыва. Он предпочел остаться в спорном городе.

Саммаил вытягивал факты из своей памяти с определенными затруднениями. И Чёрный Рыцарь невольно задался вопросом, сознательно ли Иезекииль притупляет его чувства, или же это просто побочный эффект контроля библиария?

— Если бы рота объединилась и сосредоточилась только на прорыве, мы стали бы исключительно уязвимыми для окружения со стороны врага. Ситуация была тяжелая, но у нас всё ещё было преимущество мобильности. Рассеяв роту, мы смогли остаться подвижной угрозой. Предатели и их военные машины не могли быть повсюду, и если бы они попытались захлопнуть ловушку, то предоставили бы нам возможность для контратаки.

— Битва за Веспенгард уже, несомненно, была проиграна, Саммаил. Чего надеялся достичь Гидеон, оставаясь в такой непосредственной близости к противнику?

— Великий магистр был твердо убежден в том, что ловкость, с которой нас обвели вокруг пальца, указывает на высокий уровень интеллекта вражеского командира. Мы столкнулись с союзом сил, и характер их намерения заманить наше формирование на Капую говорит об очень конкретной причине, по которой мы стали целью.

— Он думал, что вражеский командир был одним из Падших? — Азраил глубоко вздохнул и медленно выдохнул. — Предположение, не более.

— Тогда это имело смысл, и возможность захватить одного из Падших нельзя было упускать. Единственной силой противника было отвратительное творение Механикус-предателей. Если бы мы смогли одолеть титана, город вновь оказался бы в руках лояльных сил, а мы, наконец, поймали бы вражеского командира.

— Опрометчивое решение. На мой взгляд, для Гидеона нехарактерно становиться настолько безрассудным так скоро после попадания в ловушку. — Голос Азраила стал более решительным, в то время как взгляд Иезекииля всё глубже и глубже погружался в душу Саммаила. — Что ты не рассказал нам, брат Саммаил? Почему ты колеблешься?

— Клянусь Львом и Императором, я честен и правдив, — ответил Чёрный Рыцарь, стараясь не оправдываться. Это была не боль, не такого рода, что он испытывал раньше, но психическое прощупывание Иезекииля было подобно крошечным разрывам в его мыслях, разделявшим его сознание на тысячу кусочков для исследования составляющих.

Внезапно ощущение прекратилось. Саммаил плюхнулся обратно, понимая, что сидел сгорбившись вперед, а все его мышцы были напряжены. Его дыхание стало прерывистым, сердца колотились в груди.

— Если ты настаиваешь, — сказал Азраил, выглядя при этом неубежденным. — Соберись с мыслями. Не покидай эту камеру. Мы скоро вернемся.

Иезекииль встал и вышел в коридор вслед за верховным великим магистром. Саммаил попытался расслабиться, делая медленные вдохи, чтобы успокоиться и вернуться в стабильное состояние. Через открытую дверь он мог видеть бледные доспехи двух Рыцарей Крыла Смерти.

Чёрный Рыцарь знал, что уход его начальства быль всего лишь частью допроса, призванной, возможно, ещё больше выбить его из колеи, или же подорвать ход его мыслей. Трудно было не втянуться в представление, бывшее битвой умов, Саммаила против Азраила, попытке доказать что-то из принципа и несогласия, а не прийти к истине.