Время для жизни 2 - taramans

— Насть! Ты чего, а? Мы просто сидели, пили чай. Я бы и тебя позвал, но ты была у начальника на совещании…

— А подождать никак невозможно было?

— Так вот же… почти все и осталось, мы тебя и ждали…

Настя помолчала, потом нехотя призналась:

— Даже не знаю, что делать… Женька говорит — билеты надо брать, и через неделю — ехать. А ты тут, в санчасти лежишь! Как я тебя брошу?

— Что значит — брошу? Я что здесь — помираю? Или совсем-совсем тяжелораненый? Да полежу еще недельку, и можно выгонять. Чего ты, право-слово?

— Оставить тебя боюсь… вон они — вьются тут. Как медом намазано им!

Иван обнял подругу:

— Настроение плохое? Брось, все перемелется. А ехать? Надо ехать, как и решила! Ничего тут страшного не случится без тебя.

— Ага… для тебя-то точно — ничего страшного не случится! Даже — наоборот, будет веселее лежать!

— Перестань… ты сейчас глупости говоришь. Давай, ты сегодня девчонок домой выгонишь, а сама здесь останешься?

— Сдурел? Тебе еще рано…

— Рано что? Рано получать удовольствие? Рано — общаться с подругой? Ты сама себя слышишь?

— Я сейчас как врач говорю — тебе еще рано… такие нагрузки…

— Да? Ладно! Давай — будем без нагрузок. Ты же сама любишь минет? Ну так при нем никаких нагрузок на мой организм не случится.

Она отстранилась от него, чуть улыбнулась:

— Я подумаю… до вечера есть еще время принять решение.

— Прими правильное решение, красавица!

Глава 29

«М-да… Красавец, ничего не скажешь!».

Косов стоял перед зеркалом и, наклонив голову вперед, исподлобья пытался разглядеть шрам на своей голове. Обритая наголо, она ничего не скрывала, и это вообще не радовало. Уже несколько дней как с него сняли повязку, и он все никак не мог привыкнуть к этому багровому, бугристому шраму. Начинался он чуть выше лба и шел практически по всей голове, истончаясь ближе к затылку.

«Так-то… конечно — повезло! Сантиметр ниже и конец этой бестолковке. Но все равно… не радует это все. Когда еще волосы отрастут и хоть как-то прикроют это безобразие! А сейчас что? Вообще нигде фуражку не снимать?».

— Ну чего ты как девочка, все себя разглядываешь? — улыбнулась, заходя в кабинет Настя, — Чем недоволен-то? Жив, здоров. А шрамы — они украшают мужчин.

— Ага… вон как изукрашен богато! Как без фуражки-то быть?

Настя хихикнула, аккуратно погладила по голове, не задевая шрама:

— Ничего — два-три месяца, обрастешь волосами, и видно ничего не будет! А пока… Знаешь, есть женщины, которых как магнитом тянет на такие вот шрамы! Герой же!

— Извращенки какие-то… Как говорил Антон Палыч Чехов — в человеке все должно быть прекрасно, а тут…

— Это ты кого сейчас извращенкой обозвал? — в шутку возмутилась подруга, — А если мне и самой нравится твой вид, я что — извращенка?

Настроение у женщины было прекрасным — приближается отпуск, поездка на Юг, да еще и Косов сам потребовал выписки из санчасти — «Хватит! Уже выздоровел!», уменьшая тем самым вероятность своего соблазнения со стороны Анечки. Или — Симочки? Или их соблазнения самим собой? Как тут понять мысли Насти — кто и кого тут должен был соблазнить? Толи он — их, толи — они его?! Но — выписывайте и никаких!

Очень потрафил он тем самым подруге, и это было видно невооруженным взглядом. А вот Анечке — как раз-таки — наоборот! Очень уж она расстроилась этим обстоятельством, что было видно явственно. По более сдержанной Серафиме этого было не понять.

А погода за окном — радовала! Наконец-то наступило самое настоящее лето. Листва, трава, гомон птиц, веселые голоса людей за приоткрытым окном! Температура стабильно держится районе двадцати пяти-двадцати семи градусов. Они с Ильичевым уже и искупаться успели, правда — подвергшись после этого неприкрытой агрессии со стороны подруги. Та все беспокоилась — «Рано тебе еще активно физкультурой заниматься!».

Но тут же как — Степа коршуном обозревал с горы за конюшней берега Иртыша, высматривая редкие пока группки купальщиц.

«Ничё! Чуть вода прогреется, тут их будет — в достатке! Мне парни говорили — прямо вот натюрморт настоящий здесь бывает!» — утверждал сержант, — «А здесь же как? Само то! Прямо вот все-все разглядеть можно, не нарываясь на ошибки. А то зимой — навздевают на себя кучу одежки, ничего не понятно! Разденешь такую красотку, а там и смотреть не на что! Или — наоборот, явный перебор!».

Училище опустело. Подавляющее большинство курков — либо выпустилось, либо отчалило на войсковую практику. В «располаге» — только мухи летают! К вечеру еще собираются немногочисленные курсанты, оставшиеся на сдачу «хвостов», или — как они оставленные в училище для несения нарядов, или задействованные в других работах и службах.

Уже примерно с середины мая распорядок дня существенно «помягшел» к курсантам. Образовалась целые направления всяческих «задействований» за пределами училища, куда можно было «сквозануть», без риска быть отловленным и «отлюбленным» командирами.

Да и отношение командиров к курсантам несколько изменилось — уже год отучились, дисциплину знают, наглеть по-глупому — не будут!

И пусть риск нарваться на патруль — оставался прежним, но и курсанты были уже давно не те, что пришли в эти стены в сентябре-октябре прошлого года. Знание маршрутов патрулей, их места обитания, привычки и излюбленные приемчики, а также — всевозможные «отмазки» и отговорки, пусть не гарантирующие, но существенно снижающие риски быть «заграбастанным» этими нехорошими людьми с повязками на рукавах — были изучены и приняты на вооружение всем личным составом Омского пехотного. Да и просто — уровень физической подготовки повысился настолько, что в качестве крайней меры мог быть использован, и — успешно использован! Такой нехитрый прием как — «ноги!». Но это было… непрофессионально! И порицалось курсантской массой путем подначек, подколок и прочих насмехательств над «спринтерами». Но тем ни менее, то там, то здесь слышались рассказы про «бег с барьерами».

Но — лучше обойтись без этого!