Хроники Нарнии - Клайв Льюис

— Нет, — отвечал Тириан, — лучше вовсе не шевелиться. Чуть двинемся — сразу заметит.

— Поздно! — воскликнул Брильянт. — Пошел кругами, значит, уже заметил. Еще круг, и сядет.

— Держи лук наготове, дева, — приказал Тириан, — но без команды не стреляй. То может быть друг.

Когда бы они знали, что их ждет, им было бы не до восхищения изяществом и легкостью, с какими огромная птица скользнула вниз и села на камень в нескольких шагах от Тириана, склонила голову, украшенную хохолком, и проклекотала:

— Привет мой королю.

— Привет мой Прозорлу, — отвечал Тириан. — Поскольку вы именуете меня королем, я полагаю, вы — не приверженец обезьяны и Лже-Эслана. Я рад вас видеть.

— Ваше величество, — молвил орел, — не радуйтесь нашей встрече, ибо я — вестник горя, горше которого не бывало.

Сердце Тириана замерло при этих словах, но сжав зубы, он сказал:

— Говорите.

— Двум несчастьям я был свидетель, — сказал Прозорл. — Я видел Кэйр-Паравел, заполненный мертвыми нарнианцами и живыми калорменцами; знамя тисрока, реящее над королевской башней, ваших подданных, спасающихся бегством из города в леса. Кэйр-Паравел был взят с моря. Калорменцы с двадцати больших кораблей высадились вчера темной ночью.

Все онемели.

— Второе же несчастье таково: в пяти лигах от Кэйр-Паравела пал кентавр Рунвит, пронзенный калорменской стрелой. Я был с ним в последние минуты его жизни, и он велел мне передать вашему величеству: «Следует помнить, что все миры конечны, а благородная смерть — вот сокровище, которое может обрести даже нищий».

— Так, — молвил король, после длительного молчания, — Нарнии больше нет.

Глава 9

Великое предстояние

на Хлевхольме

Долго, долго они молчали, не в силах ни говорить, ни даже плакать. Но вот единорог топнул копытом оземь, тряхнул гривой и молвил:

— Государь, теперь нам не о чем спорить, нечего обсуждать. Ясно, что козни Глума простираются куда дальше, чем мы полагали. Он давно находился в тайных сношениях с тисроком, и как только нашел львиную шкуру, дал знать врагу, чтобы тот готовил флот для взятия Кэйр-Паравела и всей Нарнии. Нам семерым ничего другого не остается, как вернуться на Хлевхольм, открыть народу правду и принять то, что пошлет нам Эслан. И коль скоро свершится чудо, и мы одолеем три десятка калорменцев, тогда вновь повернем вспять и погибнем в битве с войском их владыки, которое скоро двинется сюда из Кэйр-Паравела.

Тириан кивнул. Потом обратился к детям и молвил:

— А вам, друзья, пора возвращаться домой, в тот мир, откуда пришли. Ибо вне всяких сомнений, вы сделали все, ради чего были посланы.

— Но… но мы ничего еще не сделали, — сказала Джил. Она дрожала, но не от страха, а оттого, что все получилось так плохо.

— Сделали, — отвечал король, — и немало! Кто, как не вы, освободили меня? Кто, как не ты, дева, бесшумно, как змея, вчера вечером провела нас через лес и не ты ли обнаружила Глупа? И не Юстейс ли сразил калорменца? Вы оба еще слишком молоды, чтобы разделить с нами нашу кровавую участь — ныне вечером или дня через три. Я прошу вас… нет, я приказываю — возвращайтесь! Ибо то будет мне позором — позволить столь юным воинам биться на моей стороне.

— Нет, нет и нет! — Джил побледнела, покраснела и вновь побледнела, — Хотите вы или нет, а мы останемся с вами, что бы ни случилось, правда, Юстейс?

— Угу, и вообще все эти разговоры лишены какого бы то ни было смысла, — сказал Юстейс, сунув руки в карманы (что при наличии кольчуги выглядело довольно странно). — Вся штука в том, что у нас нет выбора. Нет смысла толковать о возвращении, если неизвестно, как это сделать? Для этого нужна магия, которой мы не знаем.

То был разумный довод, но Джил возмутилась тем, как это было сказано: Юстейс всегда становился ужасно зануден в тех случаях, когда другие горячились.

Тириан понял, что вернуться домой пришельцы не могут (если только сам Эслан не перенесет их), и решил было ради безопасности отправить их за южные горы в Арченланд. Однако дороги туда гости не знали, и послать с ними было некого. А Поджин еще добавил: уж если калорменцы взяли Нарнию, стало быть, Арченланд, и думать тут нечего, падет через неделю-другую. Калормен всегда хотел завладеть северными землями. В конце концов Юстейс и Джил так насели на Тириана, что тому пришлось согласиться и взять их с собой — пусть попытают судьбу, или, как выразился король высоким слогом, «то, что пошлет им Эслан».

Поначалу король думал взобраться на Хлевхольм (от самого этого названия им становилось тошно), когда стемнеет. Однако гном возразил, что среди дня на холме, скорее всего, никого не будет, кроме разве сторожа-калорменца. Нарнианцы так напуганы тем, что Глум и Рыжий наплели им о новом яростном Эслане (или Ташлане), что никто не осмелится приблизиться к хлеву, покуда их не призовут на ужасное полночное предстояние. Калорменцы — люди не лесные, и Поджин предположил, что незаметно пробраться к вершине днем будет легче, чем ночью, когда Обезьяныч созывает животных, и все калорменцы тоже в сборе и начеку. А когда все соберутся, ишака можно будет до поры укрыть позади хлева, а потом — явиться. Это было неплохо придумано: внезапность могла потрясти нарнианцев.

На том порешили, и теперь отряд, изменив направление, двинулся на северо-запад, к ненавистному Хлевхольму. Орел то парил над ними, то садился и ехал на спине у Глупа. Верхом же на единороге никто, кроме самого короля в минуту крайней опасности, никогда не ездил.

На сей раз Джил и Юстейс шли рядом. Покуда добивались разрешения идти со всеми, они сами себе казались храбрецами, а тут вдруг вся храбрость испарилась.

— Поул, — шепнул Бяка, — знаешь, кажется, я малость трушу.

— Тебе-то еще хорошо, Бяка, — отвечала Джил, — Ты умеешь драться. А я… если хочешь знать, у меня просто ноги подкашиваются.

— Ну, ноги, это еще ничего, — возразил Юстейс. — Меня вообще мутит.

— Давай лучше не будем об этом, — предложила Джил.

Некоторое время шли молча.

— Поул, — снова позвал Бяка.

— Ну?

— Как ты думаешь, что с нами случится, если нас убьют?

— Как что? Умрем, наверное.

— Нет, я говорю о нашем мире — окажемся ли мы снова в том поезде? Или исчезнем бесследно? Или нас найдут мертвыми в Англии?

— Откуда мне знать! Я об этом никогда не думала.

— Вот будет штука, если Питер и другие увидели, как я высунулся из окна, а потом поезд остановился, а нас нигде нет! Или обнаружат два… это если мы мертвыми окажемся там, в Англии…

— Фу! — Джил вздрогнула. — Вот ужас-то!