Мир приключений 1964 - Кубанский Г.

И вдруг его осенило: есть на озере маленький пустынный островок — камень и узкая полоска песчаного берега. Это по-настоящему пустынное место. Там можно быть уверенным, что никто не найдет ни рыбы, ни ружья, ни мотора. Он поедет туда, выгрузит рыбу, закопает ружье и мотор, а завтра к вечеру, еще когда будет светло, отправится туда просто на веслах. Может же, в конце концов, человек выехать с удочкой на закате. И заранее с перекупщиками договорится. Пусть они ждут его в условленном месте. Часть рыбы может испортиться, но не вся же. Вечером погрузит ее и отвезет. Испорченную выкинет, а остальную отдаст перекупщикам и велит, чтобы сразу отнесли покупателям. Все равно и того, что останется, хватит на то, чтобы поехать за облигациями.

Все-таки что там ни говори, а ему наконец повезло, решил Куличков и уверенно направил моторку к острову.

Глава девятая

ИСКРЕННЕЕ РАСКАЯНИЕ

Андрей стоял и спокойно ждал, пока четыре друга высадятся на берегу. Правда, спокойствие это было внешним, на самом деле он волновался. Он понимал, конечно, что его не убьют. Все-таки все четверо были людьми с определенным общественным положением и не могли пойти на убийство. Но очень трудно решиться на борьбу, хотя бы даже словесную, с четырьмя взрослыми мужчинами, если тебе всего только двенадцать лет.

С другой стороны, Андрей чувствовал теперь себя гораздо уверенней: солнце светило вовсю, и, конечно, Клаша уже уехала в поселок.

Стрела — животное хоть неторопливое, но надежное — довезет. И, кроме того, Андрей чувствовал, что эти четверо его боятся. Боятся отчаянно, боятся больше, чем боится он.

Но вот лодки врезались в песок, четверо выскочили на берег и подошли к Андрею. Садиков взял на себя инициативу переговоров.

— Тебя как зовут, мальчик? — спросил он ласковым голосом.

— Андрей, — сказал Андрей.

— Слушай, Андрюша, — сказал по-прежнему ласково Садиков, хотя в груди у него клокотала ненависть к этому проклятому мальчишке, который не вовремя вмешался и погубил так удачно начавшееся предприятие. — Слушай, Андрюша, хочешь, мы сделаем так: мы тебя отвезем на берег, высадим возле рыбопункта, дадим тебе три рубля… Дадим, товарищи, а? Садиков оглядел Мазина, Коломийцева и Андронова, потому что подумал: “Вдруг они откажутся участвовать в этом расходе”, а он совсем не собирался один платить за всех. Товарищи вызывали в нем раздражение, пожалуй, не меньшее, чем Андрей.

— Пять рублей дадим, — сказал ласково Мазин. — Купишь себе конфет или печенья.

— Так вот, — продолжал Садиков, — дадим тебе пять рублей, а ты про нас не говори никому, ладно?

— Я от вас денег брать не стану, — хмуро сказал Андрей.

— Ты не думай, не думай, — замахал руками Садиков, — мы тебя не подкупить хотим, что ты! Просто, знаешь, ты целую ночь потратил, потом родителей твоих сейчас нет. С деньгами-то небось не очень хорошо…

— И молчать не стану, — хмуро сказал Андрей. — Это что ж получается: за тысячи километров мальков везли, сколько лет ждали, чтобы форель расплодилась, а вы из-за баловства такую ценную рыбу губите!

Садиков смотрел на Андрея, улыбался и сжимал кулаки. Улыбался он потому, что не решался переходить к угрозам, а сжимал кулаки от ненависти к проклятому мальчишке, из-за которого заварилась такая каша.

— Степан Тимофеевич, — в отчаянии сказал он Мазину, — поговорите вы с ним. У меня нервы и так не в порядке, а тут еще…

— Хорошо, — сказал Степан Тимофеевич и обратился к Андрею: — Ты рассуди сам, Андрюша. Ну, попутал нас бес, собрались мы причинить государству ущерб, так ведь не причинили же? Рыба-то вся в озере осталась, а мы только сами потерпели: сеть у нас оторвалась.

— И знаешь что… — перебил Мазина Василий Васильевич, у которого в голове мелькнула идея почти гениальная. — Мы можем тебе эту сеть подарить. Поедем сейчас в залив, поищем ее, рыбу всю выпустим, пусть себе плодится дальше, а сеть тебе подарим. Она знаешь какая дорогая — пятьдесят рублей стоит! Ты понимаешь, что это такое — пятьдесят рублей?!

— Не нужна мне ваша сеть, — ответил Андрей. — Лов сетями только рыболовецким бригадам разрешен, а удочки у меня у самого есть.

— Держите меня! — закричал вдруг Садиков. — Сил моих больше нет! Изобью я этого проклятого мальчишку! Хоть душу отведу, а там будь что будет!

— Подождите, Андрей Петрович, — сказал Мазин, — успокойтесь, возьмите себя в руки. Еще не все потеряно. — Он повернулся к Андрею и заговорил жалобным, умоляющим тоном: — Пойми ты, Андрюша, вот мы, четверо взрослых почтенных людей, умоляем тебя, ну совершили ошибку, ну виноваты, что же делать?

— Да я все равно ничего не могу, — сказал Андрей уже беззлобно, потому что ему стало жалко этих неудачливых, испуганных, растерявшихся людей, и он подумал, что в самом деле рыба ведь не погибла, небось постепенно выберется из сети, да и в крайнем случае можно будет сеть поискать и выпустить рыбу.

— Почему это ты не можешь? — настороженно спросил Мазин. — Молчи, да и все.

— А сеть мы при тебе выловим, — добавил ласково Василий Васильевич. — Не хочешь брать сеть — не надо. Мы при тебе ее разрежем на куски. Ну ее — сеть, от нее только одни неприятности.

— А Клаша? — сказал Андрей.

— Какая еще Клаша? — насторожился Степан Тимофеевич.

— Сестренка моя. Я ей велел, как светать начнет, в поселок скакать на лошади и сообщить в рыбнадзор. Теперь-то она уже давно, наверное, добралась. А оттуда долго ли по телефону сообщить. Уже небось катера вышли вас ловить.

— О, черт!.. — простонал Садиков. — Еще Клаша на нашу голову! Нет, я с ума сойду! Товарищи, давайте хоть поколотим мальчишку. Ну я вас прошу, ну пожалуйста…

— Замолчите, вы! — яростным шепотом сказал Василий Васильевич. — Это же будет отягчающее обстоятельство. Неужели вы не понимаете? Думаете, у меня руки не чешутся?

В это время совсем близко зарокотал мотор. Несчастные браконьеры вздрогнули. Они представили, как по озерной глади летит катер рыбнадзора, и уже никуда не спрячешься, и даже возможность добровольно признаться и смягчить этим свою вину упущена. Они обвели глазами гладь озера, но нигде не было видно ни одного катера.

— Мерзавец! — неожиданно закричал Василий Васильевич. — Это он!

— Кто он? — с удивлением спросили Мазин и Садиков.

— Он поехал признаваться! — сказал Василий Васильевич и показал пальцем.

Моторка Коломийцева отошла от острова и, развернувшись, двигалась к берегу.

Валентин Андреевич все время прикидывал, как бы использовать преимущество, которое он имел перед бывшими друзьями. Мотор-то был только у него, значит, он мог бы, обогнав всех, первым явиться в рыбнадзор и покаяться. Конечно, добровольное покаяние и выдача соучастников зачлась бы ему в плюс при разбирательстве дела.