Забирая жизни. Трилогия (СИ) - Бец Вячеслав

– Мистер Волков! – громко представил гостя дворецкий.

– Спасибо, Мартин. Ты свободен, – звучным, властным голосом ответил Драммонд, а затем обратился уже к Максу. – А вы, мистер Волков, присаживайтесь. Выпьете что‑нибудь?

– Благодарю, но вынужден отказаться, – учтиво ответил Макс, усаживаясь в мягкое кресло напротив хозяина.

– Похвально. Можем опустить дальнейшие формальности и сразу перейти к делу?

– Буду только рад.

Хозяин дома вёл себя так непринуждённо, будто они с Максом были уже лет десять как знакомы. Впрочем, для людей с таким положением подобное поведение не являлось редкостью.

– Тогда для начала представлю вам третьего участника нашего разговора, – Драммонд небрежно кивнул в сторону высокого мужчины, – мистер Моррель – мой личный доктор.

Макс привстал и сделал лёгкий кивок. Моррель не ответил.

– Скажу сразу – мистер Моррель был против того, чтобы я обращался к вам. Знаете, эти врачи – они совсем не верят в нетрадиционную медицину.

– Знаю, – кивнул Макс. – А вы?

– Скажем так – я не совсем ей доверяю. Во многом благодаря мистеру Моррелю.

– И, тем не менее, вы вызвали меня.

Драммонд выдержал паузу, внимательно разглядывая Макса. Высокий, статный, светловолосый мужчина в джинсах и модной цветастой рубашке слабо походил на гуру врачевания, но он помог нескольким его знакомым с весьма сложными болезнями, которые никто другой излечить не смог. Да и стоимость его услуг говорила сама за себя. При таких ценах и такой клиентуре шарлатаны просто не смогут долго прожить на этом свете.

– Люди, которые вас рекомендовали… Скажем так – относятся к тем, кому я доверяю. А доверяю я немногим, – ответил, наконец, Драммонд.

Макс понимающе кивнул, внимательно глядя на хозяина. Он как‑то странно себя вёл. Нет, не с точки зрения учтивой надменности, а с точки зрения элементарной физиологии: он сидел ровно, как школьник за партой, держа ноги прижатыми друг к другу, а руки положив на поручни кресла, и почти не двигался. Лишь один раз кивнул в сторону Морреля.

– Что ж, давайте обсудим для чего я здесь, – предложил Макс.

– Для начала я хотел бы обсудить другое, – отклонил предложение хозяин.

Макс с неизменно уверенным в себе выражением на лице застыл в ожидании. Драммонд помедлил пару секунд, формулируя следующую фразу.

– Друзья, которые вас рекомендовали, очень размыто рассказали мне о ваших способностях. Но мы с мистером Моррелем хотели бы чуть больше узнать о том, как вы работаете, прежде чем я раскрою вам суть своей проблемы.

Теперь с ответом медлил Макс. Он сразу же догадался в чем тут дело. Этот Моррель – типичный традиционщик, у которого изо рта вырывают кусок. По крайней мере, так он думает. И он изо всех сил пытается убедить Драммонда, что всё это чепуха, а Волков – обычный шарлатан. И сейчас он попытается доказать это Драммонду ещё раз. Макс уже бывал в таких ситуациях. Это всегда заканчивалось появлением ещё одного врага.

– На самом деле всё довольно просто, – подумав, ответил Макс. – Скажем так: у меня есть дар – я вижу некоторые вещи, которых не видит больше никто. Благодаря этому я способен очень точно диагностировать болезни и в некоторых случаях лечить их.

Драммонд выдержал паузу. Его лицо было словно высечено из камня, и Макс не мог понять, как он воспринял его слова.

– В каких именно случаях можете лечить? – деловым тоном поинтересовался Драммонд.

– Если проблема как‑то связана с нарушением проводимости нервных тканей.

– Пока не совсем понятно. Можете рассказать подробнее? Понимаете, я хочу довериться вам, доверить некий секрет, который знают единицы, а для этого я должен быть уверен, что это стоит делать. Должен быть уверен, что вы сможете мне помочь. Или хотя бы в том, что ваша попытка не будет изначально обречена на провал.

Такое заявление для Макса тоже было не в новинку. Идёт ли речь об очередной проверке или о действительно деликатном деле – он всё равно должен дать больше информации. Люди уровня Драммонда очень щепетильно относятся к хранению секретов. Особенно собственных.

– Ладно, – Макс ненадолго призадумался, решая с чего бы начать. – Как вы и мистер Моррель несомненно знаете, организм опутан, как паутиной, нервными тканями. По ним в головной мозг и из него постоянно движутся электрические импульсы. Эти импульсы могут быть как командами, так и статической информацией, необходимой мозгу для анализа состояния организма и проведения возможных корректировок. Мой дар… Он заключается в том, что я вижу эти импульсы, вижу пути, по которым они идут, и если в организме есть обрывы, то я могу их определить и в некоторых случаях перенаправить импульсы через другие каналы.

Скепсис на лице Морреля, всё больше проявлявшийся по мере того, как Макс говорил, сейчас перерос в нескрываемую кривую ухмылку. Конечно, он не верил. И это было не удивительно. Моррель сделал вдох, готовый разразиться какой‑то речью, но его опередил мистер Драммонд.

– Продолжайте. Это очень интересно.

Моррель, нахмурившись, закрыл рот. Макс снова немного подумал перед тем, как продолжить.

– Я даже не знаю, как бы так всё описать, чтобы это было понятно, и при этом я не завалил вас непонятными терминами. Ладно, попробую. Как всем прекрасно известно ещё из школьной программы головной мозг контролирует работу всех органов и систем организма. Все они отчитываются в том числе и посредством тех самых электрических импульсов, которые отдельные участки мозга получают и регистрируют. Сигналы, как я уже говорил, проходят по нервным волокнам – нейронам и их отросткам аксонам и дендритам. Это своеобразная электропроводка организма. И эта электропроводка имеет свойство ломаться, «перегорать» в результате сильных эмоциональных потрясений, травм и по другим причинам. В таких случаях могут блокироваться целые участки нервных тканей, сигналы перестают проводиться и мозг думает, что этих участков больше нет. Если это жизненно важные системы – человек с высокой долей вероятности может умереть. Если что‑то другое – тогда возможна инвалидность и иные последствия. Как‑то так.

– И что же дальше? – не удержался Моррель. – Как действуете вы?

Макс посмотрел на Морреля абсолютно спокойным, уверенным взглядом. Создавалось ощущение, что его позиция нерушима и её невозможно пошатнуть никакими каверзными вопросами.

– Я? Я могу определить такие «перегорания». Нервная система, как правило, помнит только один путь между каким‑то органом и участком мозга, который отвечает за его работу. Назовем это её базовой памятью. Иногда она может перестроиться и пустить сигналы в обход, но такое бывает нечасто и всё равно в итоге сигнал будет слабее, а орган или система будет реагировать хуже и функциональные расстройства, связанные с этим, просто будут чуть менее ярко выражены. В некоторых случаях я могу перенастроить базовую память и изменить пути прохождения электрических импульсов. Вот, собственно, и вся история.

– Всё это чушь, – подытожил Моррель, как только Макс закончил говорить. – То, что говорит этот человек – невозможно, мистер Драммонд. Уж поверьте, я знаю, что говорю.

– Тогда почему, по‑твоему, его рекомендуют?

– Потому что он всё красиво и красочно описывает, как и все шарлатаны. Он даёт людям ложную надежду в красивой обертке, вот и всё.

Макс никак не реагировал. Он не впервые слышал подобные речи и давно научился не включаться в такие перепалки. Но в этот раз его включили помимо его воли.

– Что вы на это скажете? – обратился к нему мистер Драммонд, и в его взгляде скепсиса было совсем мало.

Макс пожал плечами, но всё же ответил.

– Я скажу, что рассказал достаточно, чтобы вы смогли составить своё собственное мнение обо мне.

– Недостаточно, – жестко возразил Драммонд. – Расскажите мне, как вы это делаете? И какова роль второго человека, который остался в машине?

Макс выдержал небольшую паузу, размышляя, что ему стоит рассказывать.

– Как делаю… Понимаете, если бы я мог это объяснить, то, возможно, понял бы почему вообще обладаю этим даром, но, к сожалению, я не имею ни малейшего понятия почему всё так, как есть. Что же до практической стороны, человек в машине – это Брюс. Он массажист. Его задача – расслабить пациента. Дело в том, что при бодрствовании и активной умственной деятельности в мозге и теле человека генерируется такое количество импульсов, что разобраться в них и выделить нужные практически нереально, каким бы даром я не обладал и насколько талантливым не был. Под действием правильного и качественного массажа пациент расслабляется и, м‑м‑м… переходит в некое нейтральное состояние, когда активность в нейронах сильно падает, и вот тогда я могу разобраться, что там происходит.