Приключения бравого наёмника Гарика - Алексей Тестон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Циник
— Да, враньё всё это. Теперь я знаю, как легенда про Илью Муромца родилась: вставил одного дубиной, а расписали, про целый взвод. Не было никаких трёх атак. Я один с пулемётом прикрывал отход, раненного вытащить не могли. Там один уродец засел недалеко и поливал нас. Я целый час его достать пытался, но всё никак. Потом пацаны раненного взяли, я в полный рост встал и отходил назад, всё время в эту дырку стрелял. Так и вышли.
Вообще-то, я там задержался. Целых двенадцать дней пробыл. Самый старый был. Понятно сразу было, что выхода два: в мешке или через больничку.
Мы как в первый день пришли, нас в подвал определили, показали какой дом завтра штурмовать будем. Лупили по нам всю ночь. Я всё время думал, какого я сюда попёрся? Приду домой наколку сделаю — «дурачёк». Потом пошло потихоньку, с утра атака, ночью за патронами и водой. Я потом не ходил, молодых отправлял, не все, конечно, из этой ночной прогулки возвращались. Людей не знаешь совсем. День-два и нет человечка. Один придурок орать начал, что его мины и гранаты не берут. Пришлось ему в табло смазать, чтоб заткнулся.
Мне никого жалко не было, все на войну пришли и те, и эти. Я помню, расстроился как-то, что не захотел раненного добивать, гранату в квартиру кинул. Когда зашёл, у него в рюкзаке целая куча банок энергетика, половина осколками пробита. Жаль было. Энергетик.
Мозг совсем по-другому работает. Всё взрывается, летит вверх тормашками, кто-то орёт, стреляют со всех сторон. А ты как будто видишь только то, что надо видеть. Точнее ты всё сразу видишь и слышишь, но выбираешь, что важно для тебя. Минка ухнула — далеко, не зацепит, пулемёт заработал — чуть вправо взять, за ту кучу с кирпичами, там не зацепит. Движение слева, это от взрыва кирпич поехал, ещё левее, а вот туда очередь и гранатку, лечь, перекат, рывок, пригнуться. Вот он, чёртов подъезд! Сейчас зайдём. Поехали.
На работе были всякие, побегут, залягут, орут, что раненные. Дураков тоже хватало. Меня из-за одного такого и подстрелили.
Мы дом штурманули. Пошла зачистка. Я людей расставляю двери держать, где ещё квартиры не проверены. Спускаюсь вниз, а мне на встречу паренёк идёт. Я его внизу у двери оставил. Спрашиваю куда, он отвечает, что там скучно. Отматерил, спустились к этой квартире, а оттуда на меня уже ствол смотрит. Очередь в упор. Поехали. Отполз в сторону, граната, ещё отполз, но посекло. Потом туда гранту. Меня забинтовали и в подвал.
Приходит эвакуация. Каждый мне по подмышку. Посмотрели на меня и говорят, что я слишком тяжёлый, они в другой раз меня вытащат. Понятно, что хрен вернутся. Я разорался. Тащите, козлы, говорю. Поубиваю на хрен. Попёрли.
В госпиталь меня в столицу увезли. Всё шикарно, кафель белый, сестрички улыбаются. Думал после всего, ещё и контузия, всё из башки вылетит. Я бумажку с твоим телефоном сжёг, на всякий случай. Но тут раз, и помню! Помню твой телефон! Набрал, тебя нет ещё. Жена отвечает.
Потом заваруха с переворотом началась. Со мной министерские лежали, начали меня подначивать, что я террорист. Я им говорю, что потрещать они могут, конечно. Но, когда завтра наши в столицу войдут, я их всех на подоконники с тумбочками поставлю. И плевать, что они раненные. Будут жалобно кричать: «Спасибо, дядя Саша, за наше счастливое детство». Я такой.
Потом у доктора спросил, что теперь со мной будет, домой выгонят? Он поржал, сказал, что всё «уплочено», будут лечить. Теперь вот нога не шевелиться, рука не шевелиться. Обещают за ранение выплатить, но всё одно копейки. Надо как-то дальше жить. Живу.
Машинист
— Когда прибыли, я посмотрел вокруг. Вывалил всё из шмурдюка и загрузил патроны. Штурму ничего не надо, только патроны. Попали мы в отряд смертников. Сразу на штурм дома. В первые же сутки вымотались до нуля. Пожрать нечего, попить через раз. Раненных никто не вытаскивает, почти. Они по подвалам валяются. От потери крови многие загнулись. Плюс раны гноить начинают, пока до госпиталя вытащат, пора всё отрезать.
Улицы кирпичом и обломками бетонных стен завалены, дома все разрушены. На машине проехать почти невозможно. Поэтому всё ногами: боеприпасы, гранаты, воду и раненных. Всё на себе.
Все передвижения ночью. Ночь южная, ничего не видать. Там днём то не пройдёшь, а ночью среди этого ходить — костей не соберёшь.
Командир группы говорит, что гранаты нужны. Я ему, что не дойдём. Он дал нам пять часов ночных, чтобы к утру перед штурмом гранаты были. Мы пошли. Ноги у меня потом, когда в госпитале штаны сняли, все чёрные от синяков и ссадин.
Стреляют постоянно. Мины, снаряды, гранатомёты. Про стрелкотню не говорю. Снайперов валом. Мина рванёт, ждёшь пару секунд и перебегаешь. Только так двигались, но всё равно цепляло. Пришлось полетать, контузия теперь. Но контузия там за ранение не считается. Легкие ранения тоже. Руку замотали и вперёд.
Некоторые с катушек слетают прямо на глазах. Парнишка один замешкался, там на него сразу орать начали: «Обнулить! Обнулить!». Я его еле отмазал, а то бы расстреляли. У меня вокруг только бывшие зэка. И мы с Димкой.
Димка ночью лёг на груду кирпичей и говорит, что сил больше нет, застрелится.
Под утро нам подкрепление прислали. Начальнику их до отпуска семь дней осталось. Идти он не хотел. Курил, пил, в шмурдяке что-то перекладывал. Наконец, повёл пацанов к пятиэтажке. Залегли они, ни вперёд, ни назад. По рации кричат, что надо прикрыть их. Мы со всех стволов огонь открыли, а они назад побежали.
Командира их я через полчаса видел, без оружия, под конвоем. Больше его не видал.
Нас на эту пятиэтажку кинули. Там пулемёты кругом и снайпера. Еле добежали. Наш командир орёт вперёд на штурм. Гранат уже нет, по четыре магазина осталось. Всё равно вперёд. Побежали. Димка с ещё один пацаном меня обогнали, они помоложе, бегают пошустрей. Ну, и выскочили на пулемёт. Оба в приямок у дома упали.
Когда мы в дом зашли, там шмалево началось. У меня граната прямо под ногами взорвалась. Мне ничего. Как такое возможно, не знаю. Зачистили всё. Вышли.
Снайпер меня
