Почему собаки гораздо умнее, чем вы думаете - Брайан Хэйр

Чтобы понять физиологию, лежащую в основе такого поведения, нам нужна была обезьянья слюна. В слюне содержатся гормоны, выделяющиеся у животных (и человека) при стрессе. Но никто из нас не собирал слюну у бонобо и шимпанзе. Виктория придумала для этого хитрый способ. Она растолкла несколько конфет «СвиТартс» и обваляла в порошке ватный диск. Как только обезьяны заметили лакомство, а тем более унюхали его, сразу нашлись десятки добровольных дегустаторов — животные открывали рты, захлебываясь в предвкушении сладости. Нам оставалось просто обтереть дегустаторам рот ватными дисками и отжать слюну, пока они смаковали предложенное угощение.

В ходе эксперимента мы впускали в комнату с лакомством двух самцов шимпанзе или двух самцов бонобо и наблюдали, станут ли они делиться. До входа в комнату и после выхода из нее Уоббер брала у них образцы слюны на анализ. Действительно, мы выявили изменение уровней кортизола и тестостерона после того, как предлагали обезьянам поделиться. Содержание кортизола возрастает, когда животное испытывает стресс. Уровень тестостерона увеличивается в ситуациях, связанных с конкуренцией.

Сравнение образцов слюны до и после эксперимента подтвердило наши предположения. У самцов шимпанзе, которым предлагали поделиться с сородичем, возрастал уровень тестостерона. Это означает, что обезьяны воспринимали опыт не как возможность проявить альтруизм, а как соперничество, в котором нужно победить. С другой стороны, у бонобо тестостерон не повышался, зато значительно возрастал уровень кортизола. Соответственно, бонобо воспринимали наш опыт не как соревнование, в котором требуется одержать верх, а как стрессовую социальную ситуацию. Представьте себе нервозную парочку на первом свидании — в таком случае часто начинают болтать о всякой чепухе, чтобы преодолеть неловкость. Бонобо же начинают играть и даже обниматься, чтобы справиться точно с таким же стрессом. Физиология бонобо не приспособлена к конкурированию за пищу, а именно такое соперничество может вызывать агрессию. Напротив, бонобо выбирают реакцию, помогающую избежать конфликта, и скорее будут делиться. Это поведение подтвердило наши догадки.

Еще одно прогнозируемое свойство, которое поддержало бы гипотезу о самопроизвольном одомашнивании бонобо, заключается в следующем: если экспериментальные лисы Беляева отличаются низкой агрессивностью и тянутся к незнакомцам, то бонобо также должны дружелюбно относиться к чужакам. Чтобы проверить эту идею, мы предложили бонобо выбор: поделиться с незнакомцем или членом своей популяции.

Бонобо входил в комнату с кучей еды. По обе стороны от этого помещения было еще по комнате, в одной из которых сидела незнакомая обезьяна, а в другой — представитель той популяции, к которой относился первый бонобо. Наш испытуемый мог выбрать, кого впустить в комнату с едой.

Интересно, что бонобо не съедали всего предложенного лакомства. Вместо этого они открывали дверь незнакомцу и стремились поделиться с ним. Они даже предпочитали общаться с незнакомцем, а не с представителем собственной группы. Таким образом, бонобо действительно тянутся к чужакам.

Вся наша работа подтверждала идею о том, что поведение, развитие и физиология бонобо свидетельствует об их повышенном дружелюбии по сравнению с шимпанзе. Последняя проблема, которую требовалось проверить в рамках гипотезы о самостоятельном одомашнивании, заключалась в том, становятся ли бонобо умнее в результате этого процесса — как и собаки?

В ходе опытов с шимпанзе уже был разработан отличный тест для этого. Перед двумя шимпанзе мы кладем красную дощечку длиной около двух футов. На каждом конце доски — полная миска еды. Рядом с мисками — металлические скоба. Через две такие скобы продет длинный тросик, концы которого мы даем шимпанзе.

Чтобы подтянуть к себе эту дощечку, оба шимпанзе должны тянуть трос одновременно, поскольку если потянуть его только за один конец, он выскочит из скоб, как шнурок из ботинка. Итак, оба шимпанзе должны действовать сообща, одновременно тянуть за оба конца троса, чтобы подвинуть к себе дощечку и заполучить пищу.

Как правило, шимпанзе превосходно справлялись с этой задачей. Они спонтанно решали такую проблему с первой попытки. Шимпанзе хорошо понимают, когда им нужна помощь и кто способен помочь в трудной ситуации. Уровень сложности взаимодействий сравним с аналогичным уровнем у человеческих детей.

Но, при всей успешности, шимпанзе все же сталкивались с некоторыми затруднениями. Во-первых, нам удавалось протестировать всего несколько пар, поскольку, как показывает описанный выше тест на щедрость, большинство шимпанзе не склонны делиться пищей. Как правило, доминирующие особи злятся, если к пище приближается подчиненная особь — даже когда это животное не может достать еду. Подчиненные особи очень боятся приближаться к тросику или дощечке, и сотрудничество становится невозможным.

Во-вторых, шимпанзе не умеют делиться пищей, если она не разложена на две порции. Чтобы расстроить сотрудничество между шимпанзе, нам всего-то требовалось положить всю пищу в центр дощечки. В данном случае один из шимпанзе единолично уплетал все, а второй отказывался играть в такую игру. Даже притом что именно эти два шимпанзе ранее успешно сотрудничали десятки раз, всякое согласие между ними испарялось, если еда лежала одной порцией.

В «Лола Я Бонобо» мы предложили обезьянам Киквиту и Нойки такой же тест. В отличие от шимпанзе, натренированных решать подобные задачи, бонобо никогда ранее не оказывались в похожей ситуации. Как только Киквит и Нойки заметили пищу, они сразу ринулись вперед, схватили тросик каждый за свой конец и быстро подтянули к себе еду. Далее они совершили нечто, чего мы никогда не наблюдали среди шимпанзе. Оба бонобо запустили руки в свою порцию еды, и каждый взял себе по кусочку. Потом они брали угощение по очереди, пока оно не закончилось.

Мы попробовали сложить все лакомство в одну кучку, но бонобо продолжали сотрудничать, деля пищу практически поровну. Мы протестировали разных бонобо, и все они действовали в такой ситуации одинаково. Никакого страха и нетерпимости — только успешное сотрудничество, альтруизм и игра. Даже если мы подсаживали опытному бонобо нового партнера, эта пара взаимодействовала не менее успешно. Бонобо обставляли шимпанзе в решении проблемы, требующей сотрудничества, хотя шимпанзе имели больше соответствующей практики. Повышенное дружелюбие и терпимость позволяют бонобо действовать сообща успешнее, чем это удается шимпанзе.

В результате самоодомашнивания бонобо, как и собаки, стали умнее.

Если естественный отбор привел к тому, что бонобо и собаки стали миролюбивее своих ближайших родичей и освоили сложные социальные навыки, не произошло ли это и с какими-то другими видами? Возможно, ответ на этот вопрос таится прямо у нас под боком. Десятки диких видов вновь обосновываются в тех местах, откуда мы их вытеснили в прошлом веке, в период бурного разрастания мегаполисов и пригородов. В такой ситуации животные, поселяющиеся вблизи от человека, должны бояться нас меньше, чем их соплеменники, живущие в сравнительно нетронутых местах. В течение последних 30 лет места обитания островного белохвостого оленя, встречающегося во Флориде, все сильнее сокращаются из-за урбанизации. Олени из популяций, живущих рядом с городами, смелеют, становятся крупнее и развивают социальные навыки. Они активнее плодятся и отличаются большим здоровьем, чем такие же олени, обитающие вдали от городов.

Вероятно, самостоятельное одомашнивание происходит не только среди травоядных, но и у хищников. Наиболее примечательно, что в городских ландшафтах стали селиться лисы, койоты и рыси. Возможно, мы стоим на пороге нового великого этапа одомашнивания, который развернется в ближайшие десятилетия и века. Не исключено, что наряду с собаками на улицах городов вскоре появятся другие животные, которые начнут самоодомашниваться, приспосабливаясь к жизни в большом городе.

Ричард — антрополог, интересующийся эволюцией человека. Поэтому неудивительно, что он подтолкнул нас к размышлениям о том, как спонтанное одомашнивание самих себя могло протекать в нашем собственном виде. Мы быстро осознали, что теория о самостоятельном одомашнивании хорошо помогает объяснить, как наш вид развивал социальные познавательные способности, которые настолько сильно отличают нас от человекообразных обезьян.

Ничто так не стимулирует к размышлению о социальных навыках животных, как исследования психологии маленьких детей. Майк и другие специалисты по детской психологии пришли к выводу, что основу человеческих когнитивных навыков образуют социальные навыки, развивающиеся у ребенка в течение первого года жизни. Эти умения помогают детям общаться и обучаться на примере взрослых такими способами, которые недоступны для других видов. В то же время дети необыкновенно сильно мотивированы на совместную деятельность. Уже в возрасте года и двух месяцев дети спонтанно помогают другим и начинают играть в коллективные игры.