Случай необходимости - Майкл Крайтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я простоял здесь еще пять минут, совершенно не замечая времени. Затем я ушел. В коридоре я столкнулся с двумя хирургами-стажерами. Они стояли в дверях, привалившись к стене, на шее у обоих еще висели спущенные хирургические маски. Они пили кофе, ели пончики и весело обсуждали какое-то сомнительное свидание.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Доктор медицины Роджер Уайтинг жил неподалеку от больницы, на той захламленной стороне Бикон-Хилл, куда обычно свозился мусор с Луисбург-Сквер. Дверь мне открыла его жена. Она оказалась самой заурядной внешности девушкой, находившейся, насколько я мог судить, примерно на седьмом месяце беременности. Она выглядела очень обеспокоенной.
— Что вам надо?
— Мне хотелось бы переговорить с вашим мужем. Меня зовут Берри. Я патологоанатом из «Линкольна».
Она смотрела на меня с явным подозрением.
— Как раз сейчас мой муж пытается уснуть. Он был на дежурстве два последних дня, и очень устал. Он пытается уснуть.
— Это очень важно.
За спиной у нее возник стройный молодой человек в белых парусиновых брюках. Он казался не просто усталым; у него был вид измученного и испуганного человека.
Он спросил:
— В чем дело?
— Мне бы хотелось поговорить с вами о Карен Рэндалл.
— Я уже наверное раз десять пересказывал все с самого начала, — сказал он. — Распросите лучше обо всем доктора Карра.
— Уже распрашивал.
Уайтинг провел руками по волосам, а потом обратился к жене:
— Ничего страшного, дорогая. А сейчас иди и свари мне немного кофе, ладно? — Он обернулся ко мне. — Выпьете кофе?
— Если можно, — сказал я.
Мы сидели в гостинной. Это была крохотная квартирка, обставленная дешевой и обшарпанной мебелью. Но мне было уютно здесь, я чувствовал себя как дома: всего каких-нибудь несколько лет назад я и сам был таким же стажером. Мне были очень хорошо знакомы все эти стрессы, и хроническая нехватка денег, адские часы дежурств и вся эта самая грязная и неприятная работа, какую только приходится выполнять стажеру, проходящему интернатуру. Мне были хорошо знакомы выводящие из себя ночные звонки медсестер, спрашивающих разрешения дать еще одну таблетку аспирина больному Джоунсу. Я знал, что это такое, заставить себя выбраться из постели посреди ночи и идти к больному, и что именно в эти предрассветные часы проще всего допустить ошибку. Однажды, в свою бытность стажером, я и сам едва не отправил на тот свет пожилого человека с сердечным приступом. Проведя последние два дня на ногах, и успев проспать за это время в общей сложности всего-навсего три часа, немудрено допустить любую оплошность.
— Я знаю, что вы устали, — сказал я. — Я вас долго не задержу.
— Нет, что вы, — от всей души запротестовал он. — Я сделаю все, что от меня зависит. Я хотел сказать, в данное время…
Вошла жена Уайтинга, неся две чашки с кофе. Она гневно взглянула в мою сторону. Кофе оказался жидковат.
— Мои вопросы, — заговорил я, — касаются состояния девушки, когда она только поступила в больницу. Вы в тот момент были в приемном отделении?
— Нет. Я пытался уснуть. Меня вызвали потом.
— Во сколько это было?
— Почти около четырех.
— Расскажите, как это происходило.
— Я лег спать, не раздеваясь, в той маленькой комнатке рядом с амбулаторией. Я еще не успел толком уснуть, когда меня вызвали; перед этим я только-только поставил очередную капельницу одной даме, которая постоянно их выдергивает. Она утверждает, что она тут ни при чем, но я-то знаю, что она делает это нарочно. — Он тяжело вздохнул. — Короче, когда меня вызвали, я чувствовал себя чертовски усталым. Я встал и сунул голову под кран с холодной водой, а затем вытер волосы полотенцем. Когда я пришел в палату, девушку уже вносили на носилках.
— Она была в сознании?
— Да, но дезориентирована. Она была очень бледной от большой потери крови. У нее был жар, и она бредила. Точно измерить температуру не удалось, потому что она постоянно стискивала зубы, так что мы прикинули, что это где-то около сорока, и взяли кровь для пробы на совместимость.
— Что еще было сделано?
— Сестры укрыли ее одеялом и подложили под ноги шоковые колодки.[18] Затем я осмотрел ее. Это было маточное кровотечение, и мы диагностировали его как выкидыш.
— Относительно кровотечения, — сказал я. — Вы не заметили каких-нибудь выделений, сопровождавших его?
Он покачал головой.
— Только кровь.
— Без ткани? И никаких признаков плаценты?
— Нет. Но кровотечение продолжалось долгое время. Ее одежда… — он обвел комнату взглядом, вновь восстанавливая в памяти картину произошедшего. — Вся ее одежда была очень тяжелой от крови. Сестрам никак не удавалось раздеть ее.
— За все то время, что вы находились при ней, не говорила ли она что-нибудь более или менее вразумительное?
— Ничего такого. Время от времени она начинала что-то бормотать. О каком-то старике, кажется. О ее старике или еще о ком. Но ничего нельзя было разобрать, и никто вобщем-то на это не обращал внимания.
— А больше она ничего не говорила?
Уайтинг отрицательно покачал головой.
— Только когда на ней начали разрезать одежду. Она пыталась натянуть ее обратно на себя. Один раз она сказала: «Вы права не имеете». И потом она еще спросила: «Где я?» Но это был бред. Она практически была уже во вневменяемом состоянии.
— И как вы поступили с кровотечением?
— Я попытался локализовать его. Это было очень трудно, необходимо было действовать быстро. И мы никак не могли добиться того, чтобы свет падал под нужным углом. В конце концов я решил вставить тампон из марлевых салфеток и направить все усилия на то, чтобы восполнить объем потерянной крови.
— А где в это время находилась миссиз Рэндалл?
— Она ждала у двери. С ней было все в порядке, пока ей не сообщили, что случилось. Тут уж такое началось!..
— А карта Карен? Она когда-нибудь прежде бывала в этой больнице?
— Я не видел ее карты, — сказал он, — пока… до недавнего времени. Их должны были принести из архива. Но прежде она бывала там. Мазки каждый год, начиная с пятнадцати лет. Обычные анализы крови дважды в год. Как вы можете догадываться, за состоянием ее здоровья следили очень хорошо.
— А были ли там еще какие-нибудь отклонения? Кроме аллергии, разумеется.
Он грустно усмехнулся в ответ.
— А разве уже одного этого не достаточно?
В какое-то мимолетное мгновение я ощутил вспышку яростного раздражения по отношению к нему. Он просто-таки упивался жалостью к самому себе, и это помимо того, что он был сильно напуган. Но я хотел все-таки посоветовать ему смириться с мыслью, что у него на глазах будут умирать люди, много людей. И будет лучше, если он привыкнет к мысли о том, что и он сам может допустить ошибку, потому что от ошибок не застрахован никто. Одни ошибки легко заметить сразу, иные нет, но это уже частности, сама суть от этого не меняется. Еще я хотел сказать ему, что в том случае, если бы он заранее спросил у миссиз Рэндалл о повышенной чувствительности Карен к лекарствам, и та ответила бы ему, что никаких проблем не будет, то к нему, Уайтингу не было бы никаких претензий. Спасти девушку, конечно, все равно не удалось бы, но вот только в ее смерти никто не стал бы обвинять Уайтинга. Его ошибка состояла не в том, что он косвенно способствовал смерти Карен Рэндалл; она была в том, что прежде он не спросил разрешения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});