Дорога домой - Айрис Джоансен

– Как знаешь. Это на твоей совести. – Гунер повернулся и включил передатчик. – И, должен тебе сказать, я чертовски рад, что не мне придется говорить ей обо всем этом.

Мужчины почти закончили разговор, когда в библиотеку вошла Элизабет.

– Ну наконец-то вам удалось привести его в порядок, – сказала она радостно, подходя к ним. – Это просто чудесно. Теперь мы сможем связаться с врачом и…

– Выключи его, Гунер. – Голос Джона, как бритва, оборвал оживленную речь Элизабет. – И оставь нас наедине, пожалуйста.

– С удовольствием, – Гунер снова повернулся к передатчику и ограничил свое сообщение словами:

– Мы свяжемся чуть позже, Адамс. – И, щелкнув выключателем, поднялся со своего кресла. – Поднимусь наверх и посмотрю, как там Эндрю.

– Он спит, – сказала Элизабет, не отрывая глаз от лица Джона. Он был таким мрачным и насупленным, каким она его никогда до сих пор не видела. Улыбка медленно сошла с ее лица. – Что случилось? Что-то не так?

– Ничего не случилось. Все по-прежнему отлично. Просто все идет на самом деле не совсем так, как ты себе это представляешь.

Гунер на секунду задержался в комнате и заботливо пробормотал:

– Не придавай всему большого значения. Просто Джон терпеть не может врать. И другого выхода нет. – Дверь за ним закрылась.

– Ничего не понимаю, – растерянно проговорила Элизабет, пробуя снова улыбнуться. – Но постарайся при объяснении не слишком пугать меня.

– И не собирался пугать. Надеюсь, мы обойдемся без этого.

– Пока что этого не скажешь. У меня даже в глазах потемнело от страха. Скажи, это связано с каким-то сообщением, которое вы получили по передатчику?

Джон ответил не сразу.

– Он вообще не выходил из строя. А дорогу завалило всего лишь на несколько часов, пока мы были здесь. И с Эндрю все в порядке. Благодаря Гунеру его аппетит ничуть не уменьшился.

– Благодаря Гунеру? – повторила Элизабет растерянно, пытаясь из отдельных фраз собрать нечто единое и стройное.

– Гунер подкармливает Эндрю по ночам и после обеда. На прошлой неделе он начал подкармливать его из бутылочки перед тем, как приносить тебе. Я решил, что для вас будет лучше, если он начнет получать питательную смесь.

– Ты решил! – Элизабет, не веря услышанному, изумленно смотрела на Джона. – Какое право ты имел принимать какое-либо решение в отношении моего сына? – Яростная волна гнева вспыхнула в ней. – Какое право ты имел брать это на себя, черт тебя побери?

– Я имею на это право.

– Нет у тебя никаких прав. Я ничему теперь не верю. Ты лгал мне.

– Да.

Она растерянно покачала головой:

– С самого начала все было не правдой.

Его лицо исказила гримаса искренней боли.

– Не все. Я люблю тебя. И готов сделать все, что в моих силах, чтобы защитить тебя. Насчет этого я не лгал.

– Как я могу поверить тебе? Как вообще я могу верить тому, что ты говоришь или делаешь, после всего? Ты не просто солгал. Ты скрыл от меня что-то очень важное. Ты знал, как мне хотелось кормить Эндрю грудью. Что это отчасти превратилось в манию. Какие же причины могли тебя толкнуть на то, чтобы перевести его на детские смеси?

– Потому что нам придется для большей безопасности на некоторое время разлучить тебя с Эндрю. Если ты будешь кормить его грудью, это исключается. Я дал тебе возможность давать ему грудь столько, сколько это было возможно.

– Дал мне? – Она смотрела на Джона широко открытыми глазами. – Какая щедрость! Никогда не встречала человека, который бы предупреждал каждый мой шаг. Никто не должен давать мне разрешение на то, чтобы я заботилась и ухаживала за своим сыном. И пока я в состоянии делать это, я буду сама заниматься им. – Пальцы ее сжались в кулаки. – Интересно, сколько еще всевозможных выдумок ты нагромоздил? А как насчет мистера Бардо? Он существует на самом деле или ты создал его своими руками, чтобы толкнуть меня в твои объятия? – Смех ее был невеселым. – И я тотчас ринулась в них. Я была так признательна тебе за доброту. До чертиков признательна.

– Бардо, к сожалению, существует на самом деле. Ты даже не представляешь, насколько мне бы не хотелось, чтобы он жил на этом свете. Он доставляет нам массу беспокойств. И я собирался появиться у тебя только после рождения ребенка, если бы он не вышел так не вовремя на сцену. – Губы Джона скривились. – При этих обстоятельствах мы уже не могли рисковать. Хотя сначала мы не собирались увозить тебя из дома в такое уединенное место.

– Тогда почему пошли на это? Почему вы вынудили меня рожать здесь, а не в больнице? Почему все время прячете нас, как преступников? Почему обманывали меня и водили за нос?

– Чтобы с тобой ничего не случилось, черт возьми, – ответил он сердито. – Бардо не так глуп, чтобы не взять под наблюдение все клиники, где есть родильные отделения. – Джон помолчал. – А когда все закончилось бы, в госпитале обязательно сделали бы анализы крови Эндрю. Не могли же мы допустить, чтобы это произошло. Им не составило бы труда понять, что малыш отличается от всех других…

Элизабет побелела как полотно:

– Что ты хочешь этим сказать? Эндрю в полном порядке. Ты сам говорил, что он совершенно здоров.

– Конечно, с ним все в порядке. Ты даже не представляешь, насколько он здоровый ребенок. Когда я сказал, что он отличается от других детей, то имел в виду совсем другое. Учитывая то, что Марк его отец, – в его мозгу должны присутствовать волны, которых нет у других детей.

– Волны? Какие волны могли быть у Марка и почему… – Она замолчала. – У Марка не было опухоли мозга? Ты ведь…

– Нет, конечно. Но он был не такой, как все остальные. – Голос Джона смягчился. – Ты же сама знаешь, Бет, насколько его умственные способности были выше, чем у кого-либо. Если бы он прожил еще лет десять, то его идеи наделали бы шума больше, чем открытия Эйнштейна. А проживи он еще дольше, равных ему не было бы во всем мире.

Потрясенная Элизабет смотрела на него с изумлением.

– Ты просто сошел с ума, – прошептала она наконец. – Конечно, Марк был незаурядным человеком. Но ничего сверхъестественного в его знании не было.

– Я знал, что ты отреагируешь на мои слова подобным образом. Уверяю тебя, я нахожусь в здравом уме и твердой памяти. И генетически любые отклонения в душевном состоянии исключаются – это учтено и запрограммировано Генетическим комитетом Кланада. Но зато генетически в моем характере имеются такого рода качества или свойства, которые не столь замечательны сами по себе.

– Кланад? – машинально повторила Элизабет. – Что это такое?

– Сообщество, к которому принадлежал Марк. – Джон помолчал. – И к которому принадлежим и я, и Гунер.