Тихушник возвращается - Бабин Александр

Гусев разрядил долгое молчание:

— Все-таки схожу за аппаратурой. Проверю кабинет, на душе будет спокойнее, а то, Петрович, на тебе лица нет. Я так понимаю, настроение испортил Ермаков?! Денег попросил? Только скажи, мы его быстро приструним, а то менты совсем обнаглели. То им выдели спонсорскую помощь на праздник, то подарки организуй для ветеранов. А когда нужно замять маломальское дело, сразу кричат «закон не позволяет», — а сам думал: Быков ему расскажет, о чем с ним беседовал Ермаков, или утаит, что он ему такого неприятного наговорил.

— Хочу у тебя спросить как у профессионала. Если два человека обсуждают серьезное дело и информация доходит до полиции. Оба клянутся, что разговор не записывали на смартфоны и никому не говорили — не в их интересах. Разговор происходил в этом кабинете. По твоим словам, он чист от жучков, тогда что это значит?

— Теперь мне понятны твои проблемы — тебя шантажирует Ермаков. Могли подслушать только ОБЭПовцы, завод — это их вотчина. Ермаков — начальник бандитского отдела, ему какой резон тебя слушать? Если водишь дружбу со смотрящим Титовым, отстегиваешь ему деньжат, криминала тут нет — спонсорская помощь. Титов деньги тратит на спорт. Святое дело! Можешь назвать собеседника, с кем разговаривал, я его знаю? И о чем говорили? Чтобы быть готовым на разговор с Ермаковым, думаю это его не последний визит.

Быков, слушая Гусева, вспомнил разговор с секретаршей, она грозилась написать на него заявление Ермакову — якобы так компенсирует недоплату за предоставление мне интимных услуг: «Говорила в шутку или всерьез? Мог подслушать и ее ревнивый муженек, частенько заезжает к ней на работу. Доступ в кабинет он имеет, приобрел на рынке жучок, прилепил под стол. Решил проверить верность жены, а тут случайно записал его беседу с Титовым. Запись отнес в полицию, убивает двух зайцев: любовника жены, то есть меня, отправляет в тюрьму и сохраняет свою семью. Будь я на его месте, поступил бы так же, еще и денег потянул с „Казановы“. Уже сам себя обзываю. Нервы. Светка хоть по должности и секретарша, но по мозгам умнее любого профессора, могла и она подстелить под себя соломку: вдруг по стечению обстоятельств решу с ней расстаться. Тут же выложит мне на стол злосчастную запись. Лучший вариант — от неё откупиться деньгами. Хм! Может и не согласиться, потребует подарок подороже, скажет, разводись с женой и женись на мне. Или еще хуже — запись отнесет Ермакову. И что мне выбрать — тюрьму или Светку? Как не раскладывай пасьянс, везде конец один — нажил неприятностей полные карманы!» — и стал прохаживаться по кабинету, рассуждая вслух:

— А не могли подслушать разговор твои коллеги фээсбэшники через мой смартфон? Завод выпускает и военную продукцию. Обязаны держать руку на пульсе: оборона страны — серьезная штука! Сможешь узнать? Говори с коллегами смело: в деньгах никогда не отказываю. Каждый месяц чекисты проводят спортивные турниры, не работа, а одни олимпиады. На тот же воскресный отдых выделяю заводской автобус, выезжают с семьями на природу, и все благодаря тебе. А так бы на кой чёрт они мне нужны пользы от них никакой.

— Постараюсь пронюхать, но без денег сейчас информацию даже бывшие коллеги по кабинету не скажут. Бутылка коньяка с шоколадкой за обиду посчитают, живем не в советские времена, предпочитают брать наличными. — Гусев набивал себе цену, а сам думал, Быков ему не доверяет, не выдает информацию, с кем вел разговор и о чем.

На пульте раздался голос секретаря:

— Петр Петрович, в приемной Титов, что ему сказать?

— Пусть заходит, — Быков встал и пошел к гостевому столику решив закончить разговор с Гусевым:

— Валерий Павлович, с этим делом не тяни, — напомнил ему о коллегах-фээсбэшниках. — А на счет денег не беспокойся, но учти в пределах разумной суммы. У нас не Москва, а периферия! Хотя границы уже стираются, — подумал вслух, имея в виду крупную взятку, которую дал судье Морозову.

В кабинет зашел Титов.

— Иду работать! — бойко ответил Гусев, подошел к Титову: — Борис, от лица органов безопасности передаю большой привет! — протянув ему руку.

— Намекаешь, что твои кореша-чекисты скоро склеят мне ласты? — ответил играючи.

— Вижу, моя шутка не удалась! — и вышел из кабинета.

Титов садясь в кресло:

— Петрович твой Гусев — тёмная лошадка, — помолчав, — Хотя кто сейчас не темный, — ответил на свой же вопрос. — Рассказывай, что тебе наговорил Ермаков, наверно, навесил все статьи в Уголовном кодексе?! У ментов разговор сводится к одному: как упечь человека в тюрьму и надолго!

Быков смотрел на Титова, как будто первый раз его видит, не переставая думать, кто же из его окружения ему подложил свинью:

— Чуть попугал. Все бы ничего, но он в курсе того злосчастного нашего разговора о судьбе Морозова. Говорю, а сам уже боюсь, вдруг нас снова подслушивают, хоть на улицу выходи. Нервы сдают. Гусев клянется, что мой кабинет от жучков чист. Я уже грешу на секретаршу с ее муженьком, голову себе сломал, кто же такой смелый! Ермаков упомянул про аудиозапись, мол, криминалисты над ней колдуют. А что над ней колдовать, если на ней наши голоса. Предъявил и второй козырь о моем подарке молодоженам. Еще и поиздевался надо мной, при мне с кем-то советовался по телефону, как со мной поступить, называл его Фёдырычем.

При слове Фёдырыч Титов аж привстал с кресла:

— Ты что его знаешь? — сразу же отреагировал Быков.

— Мой крестник, по второй ходке вчера с ним пересекся, — встал и подошел к окну. — Сейчас мне ясно, зачем Семенову мёд понадобился, ему был нужен предлог со мной побазарить. Ай да старый! Не сидится на печи и тут свою голову сует!

— Он что тимуровец, на добровольных началах помогает полиции? — Быков упомянул повесть Аркадия Гайдара, где пионеры помогали своим трудом нуждающимся людям.

Титов смотря на небо:

— Семенов — бывший оперативник, служил в шестерке, сейчас на пенсии. Я про него тебе уже рассказывал. Своим языком накликал беду! Он помогает коллегам из принципа, жуликов ненавидит. У него и кличка была «Тихушник» под стать его характеру — это когда погоны носил. На людях своим видом показывает, что ему как бы всё до фонаря, а сам тихим сапом носом землю роет. Таких людей, как он, в зоне зэки за версту обходят на воле тем более, дубаки за спиной не стоят. Видать, с Ермаковым в одну дудку дуют, если Тихушник ко мне в офис завалился, а другой к тебе. Одно меня настораживает: если для Ермакова ловить жуликов — его работа, то старому, зачем нужен геморрой? То ли кто его обидел, — волнительно проговаривая слова.

Быков видя, что Титов как бы ни в себе его спросил:

— Ты что так разволновался, твой крестник-пенсионер нам он не опасен. Поди и оружия то у него нет.

— Это как посмотреть! Оружие ему ни к чему, у него голова на том месте, где и надо ей находиться. А вот что он предпримет, зависит от обстоятельств, но от своего не отступит, если ему или тому же Ермакову будет угрожать опасность. Для него справедливость превыше всего. Видать кто-то обратился к нему за помощью. Главное — судья не твоих рук дело. Так бы Ермаков тебя увез в наручниках и приехал бы не один, а со своей братвой. Кабинет перерыли бы вверх дном еще и в твоем доме шмон навели. Меня всегда интересует вопрос: вот вы, коммерсанты с чиновниками, да те же прокуроры с судьями, дворцов понастроили и, как мыши, несете в них все, что вам дарят: картины, оружие, мешки с золотом и бриллиантами. Про швейцарские часы вообще молчу, их в вашем гардеробе не один десяток, как будто на их циферблате время идёт другое. Лишние статьи себе вешаете. Вашу ненасытную жизнь исправит только зона! Будь я прокурором, всех бы вас казнокрадов прогнал через лагерь, там зэки уму разуму человека быстро учат. Вот ты отсидишь свой срок за свои грехи, вспомнишь мои слова, — Титов подшутил над Быковым, видя, как он, слушая, сидел темнее тучи.

— Не смешно! И так на душе кошки скребутся, еще ты со своими дурацкими шутками сбиваешь с мысли. Нужно искать решение, как отвести от себя обвинения. Что скажем следователю, когда предложит послушать аудиозапись с нашим разговором? Поставь себя на его место, ты бы поверил, что мы не убивали судью?! Я бы нет.