Санкта-Психо - Юхан Теорин

Нет, лучше представить клинику в виде пещеры, которую надо исследовать. Ян никогда не слышал, чтобы кто-то из спелеологов погиб в пещерах, хотя такие случаи наверняка были.

Надо решаться. Он откидывает одеяло и садится в темноте.

Заглянет в убежище – и все. Дальше можно будет попробовать уснуть.

Через десять минут он уже в подземном коридоре. Ангел-приемник на месте – прикреплен к поясу. Окно лифта темное – очевидно, лифт наверху, но лифт ему сейчас не нужен. Он сворачивает по коридору, доходит до стальной двери, машинально читает надпись: «Дверь всегда должна быть заперта» – и нажимает на ручку. Теперь ему не приходится шарить по стене рукой – он прекрасно помнит, где в тот раз нашел выключатель.

Здесь ничего не изменилось. Ковровое покрытие, несколько подушек, какая-то мебель. Никого здесь не было. Впрочем… Он попытался припомнить: лежащий на полу матрас – не стоял ли он тогда прислоненным к стене? Так и не вспомнил.

Но все тихо. Оставив дверь открытой, он осторожно вошел в убежище и направился к противоположной стороне. Вот эта дверь, которая, возможно, ведет в отделения. Еще одна закрытая дверь с длинной стальной ручкой.

Ян нажимает на ручку. Ручка чуть подается и останавливается. Он встает на цыпочки и налегает на ручку всем телом – безрезультатно.

Больница отказывается его впустить.

Он переводит дыхание и замирает.

Звук? Или какая-то вибрация пола?

И какое-то гудение, словно бетонные стены убежища внезапно ожили. Он не сразу понимает, что это, но догадка приходит мгновенно.

Мотор.

Он гудит и гудит, все сильнее и сильнее.

Лифт. Лифт ожил. Он спускается в подвал.

Ян отпускает ручку и вслушивается. Мягкий щелчок. Все затихает на секунду, потом он слышит совершенно ясно, как открывается стальная дверь кабины. Кто-то спустился на лифте в подземный коридор.

23

Ян стоит, не шевелясь, в темной бетонной коробке.

Решайся.

Единственное, что он успел сделать, – выключил свет. И замер. Обратился в слух. Звуки отражаются от каменных стен, огибают углы.

Он слышит, как закрылась дверь лифта, ему кажется, он слышит шаги. Тихие, крадущиеся, они постепенно удаляются.

Кто-то идет по подземному коридору.

Кто-то направляется к лестнице в «Полянку».

В «Полянку», где спят дети. Лео, Мира и Матильда.

Я должен что-то предпринять, лихорадочно думает он. Что?

И он решается. Медленно выходит в коридор. Тень его кривляется на стене. Шаг, еще шаг. Еще один.

Внезапно гаснет свет. Тот, кто вышел из лифта, поднялся по лестнице и выключил свет в туннеле.

Ян слышит, как открывается дверь в «Полянку» и со скрипом закрывается. Значит, у ночного посетителя есть такая же магнитная карточка. Итак, посетитель в детском саду, с детьми. А он, Ян, который несет за них ответственность, заперт в коридоре и не может прийти к ним на помощь.

Конечно, у него есть своя карточка, он может попасть к детям, но этого мало.

Нужно оружие. Все что угодно, он должен защитить себя и детей. Возвращается в убежище и нащупывает на полу пустую винную бутылку – на счастье, запомнил, где она лежала.

Сойдет. Маленькая бейсбольная бита.

В коридоре темно – слабенький свет из окошка лифта почти ничего не освещает. Скользя рукой по стене, он идет к лестнице.

Ян почти забыл о своем Ангеле, но внезапно слышит в динамике отчетливый скребущий звук. И еще какие-то звуки, напоминающие дыхание. Значит, неизвестный проник в спальню.

Ему кажется, биение его сердца слышно во всем огромном здании. Он ускоряет шаг.

Большинство пациентов никакой опасности не представляют. Так его уверял доктор Хёгсмед. Большинство… но некоторые все же опасны? Иван Рёссель, убийца. Маргит, старуха с дымящейся двустволкой, расстрелявшая собственных детей…

О, дьявол! Он ускоряет шаг. Бетонная стена трет пальцы, как наждак.

Еще и это… Ян задевает какую-то картину, и она с грохотом падает на пол. Но он не останавливается.

Натыкается на лестницу – сюда свет из лифта уже совсем не доходит. Он поднимается – медленно, осторожно, шаг за шагом, с остановками, – пока его рука не нащупывает дверь. Дверь заперта.

И вдруг он осознает, что от волнения забыл код. Ни одной цифры. Что это было? День рождения Марии-Луизы… но когда же, черт ее побери, она родилась?

Он прибавляет громкость Ангела-приемника и слышит шаркающие шаги. Кто-то ходит в детской спальне. Посетитель из Санкта-Психо.

Код! Код, код, код!

Спокойно. Он старается расслабиться и сосредоточиться. Вот… что-то брезжит. Ну да… цифры возникают одна задругой. Три, один, ноль, семь. Тридцать первое июля.

Он нажимает на ощупь цифры, проводит карточкой. Замок щелкает. Дверь открыта.

Он осторожно, держа перед собой бутылку, открывает дверь.

Тишина.

Дверь в спальню приоткрыта. Он точно помнит, что, уходя, плотно ее закрыл. Рука с зажатой бутылкой мгновенно вспотела.

Три ребенка. Лео, Матильда и Мира. Он предал их.

Затаив дыхание, Ян подходит к двери.

В спальне темно.

Он вглядывается – сейчас, откуда ни возьмись, на него метнется огромная темная фигура.

Но нет. Никакого движения. Все трое мирно посапывают под своими одеяльцами. Спальня небольшая, прятаться в ней негде.

Пусто. И куда делся загадочный посетитель?

Ян выходит из спальни, зажигает верхний свет в прихожей и обходит все комнаты. Одну за другой. Заглядывает в каждый угол. Никого.

Напоследок выходит в прихожую. Дверь закрыта. Он нажимает на ручку – не заперто. Кто-то открыл дверь и вышел.

Ян открывает дверь и всматривается в темноту.

– Алло! – кричит он в ночь, похоже, только для того, чтобы услышать свой собственный голос.

Молчание. Во дворе никого нет, ночная улица пуста.

Он закрывает дверь – в прихожей уже стало заметно холоднее. Резко выдыхает и смотрит на часы. Четверть первого.

Надо спуститься в подвал, поднять упавшую картину и погасить свет в убежище. И конечно, положить на место бутылку – вряд ли ему удастся объяснить Марии-Луизе, откуда в садике взялась пустая винная бутылка.

Вернувшись, он вгоняет ножку стула под рукоятку двери в подвал – теперь никто не откроет ее, даже с магнитной карточкой.

В восемь утра он заканчивает смену. Остаток ночи прошел спокойно, ему даже удалось поспать. Сердце продолжало колотиться довольно долго, но страха не было. Скорее одиночество.

Наша деятельность безопасна… безопасность – наш главный приоритет, сказал доктор Хёгсмед.

Ян пока не придумал, как ему проникнуть к Рами. Пока не придумал. Но теперь он знает твердо: кто-то пользуется «Полянкой» как шлюзом.

Остается только надеяться, что этот кто-то – не пациент.

24

Очередной конверт от Реттига. Ян спал. Ему уже начал сниться какой-то сладкий сон про любовь, но он внезапно проснулся. Посмотрел на часы – семь утра. Что его разбудило, спросонья понял не сразу, но потом сообразил: кто-то бросил почту в прорезь на входной двери. Обидно – тут же забыл сон, и пытаться снова заснуть смысла не было.

Выглянул в прихожую – на полу лежал точно такой же конверт, как и тот, что передал ему Реттиг, с единственной разницей: на этот раз конверт был бледно-желтый. А так – примерно такой же толстый, с выведенными от руки жирными буквами S. Р.

На этот раз Ян сделал то, на что не решился в первый раз. Он распечатал конверт. Не сразу – сначала отнес его в кухню и осмотрел. Конверт заклеен обычным прозрачным скотчем – такой продается в любой продуктовой лавке. Почему-то именно этот факт придал ему решимости, и он начал резать и отдирать скотч с задней стороны.

И вдруг остановился. Интересно, запрещено ли открывать письма, которые запрещено доставлять? Он мысленно оценил философскую глубину этого вопроса, но отложил его на потом.

Удалив скотч, подсунул под клапан узкий филейный нож и осторожно открыл конверт.

Реттиг не обманул его. Письма. Только письма. Он насчитал тридцать четыре штуки, разного размера, разного цвета и с разными адресатами. Адресаты разные, но адрес один на всех письмах. Разные почерки, кто пишет карандашом, кто шариковой ручкой, кто чем: Клиника Санкта-Патриция.

Ян внимательно просмотрел, кому прислали письма, и удивился: несколько штук, больше чем кому-либо другому, адресованы Ивану Рёсселю.

Убийца Иван Рёссель получит сразу девять писем.

Впрочем, это единственное знакомое ему имя. Ни одного письма Алис Рами. Марии Бланкер писем тоже нет.

Ян потер глаза и задумался. Если он не может проникнуть к Рами, то почему бы не написать ей письмо? Что ему терять?

В одном из кухонных ящиков лежал почтовый набор, давным-давно подаренный матерью, когда он стал жить самостоятельно. Вручную склеенные конверты, толстая, с виньетками бумага. За десять лет не истратил ни одного листа.

Он взял ручку и уставился на лист. Ему так много надо ей сказать… Но в конце концов он написал всего несколько слов, почему-то заглавными буквами. Простой вопрос: