Путешествие в историю, Французы в Индии - А Каплан

Унизительные клички редко встречаются в дневнике Ананды, но, упоминая Саверимуту и лазутчиков из касты палли, переводчик Дюплекса теряет обычную сдержанность. Ананда называет Саверимуту хромым негодяем, а лазутчиков - ворами и грабителями.

И все же из дневника можно узнать, что эти люди, проникая в черри деревень, занятых англичанами, где жили неприкасаемые касты, собирали сведения о неприятеле и, постоянно рискуя жизнью, возвращались в осажденный Пондишери. Кроме того, палли выносили раненых с поля боя, караулили лошадей. За услуги, оказанные Компании обеих Индий, лазутчики мадам Дюплекс получали несколько пригоршней рису, а иногда мелкую монету, О их жизни известно мало. Официальные сводки молчат, а Ананда при описании деятельности лазутчиков не жалеет черных красок.

Для Ананды особенно страшным было нарушение вековых устоев. Палли врывались в дома четти (каста купцов), и, когда последние им говорили: "Как вы, неприкасаемые, осмеливается заходить к нам", их били и угрожали им расправой. "Я не знаю, как описать беспорядок, который творился в городе",- замечает Ананда. В хаосе осажденного города проявилась затаенная ненависть неприкасаемых к привилегированным кастам.

Положение мирных жителей во время войны было очень тяжелым; прекратилась работа, наступил голод, только ростовщики и спекулянты оказались в выигрыше. Единственной возможностью прокормиться стала продажа за гроши английских ядер. Ананда сообщает, что, когда голодные люди пытались срывать фрукты в саду, принадлежавшем мадам Дюплекс, их заковывали в кандалы и бросали в тюрьму.

На территории, занятой англичанами, беженцам было еще хуже. Здесь их притесняли английские сипаи, частью мусульмане, частью телугу из касты редди, но жестокостью всех превосходили англичане: они так зверски избивали индийских кули, что последние покидали английский лагерь.

Казалось, мир подписанный в Европе, должен был возродить прежний уклад жизни, но ни одна из компаний не верила, что в Индии может наступить длительный покой, да и не желала его.

Глава третья

ВОЙНА В КАРНАТИКЕ (1749-1764)

Наступил мир, но у французского правительства не было ясной стратегической линии. Политика определялась сложной придворной интригой. В 1749 году коалиция, враждебная маркизе Помпадур, в очередной раз попыталась избавиться от властной фаворитки. В результате этой борьбы пал ее противник, морской министр Морепа, а остальные ее враги во главе с военным министром д'Аржансоном и герцогом Ришелье временно затаились. Король, и раньше не доверявший советникам, стал все более прибегать к секретной дипломатии; "теневой кабинет", возглавляемый принцем крови Конти, превратился в негласное министерство иностранных дел. Самое печальное обстоятельство для внешней политики Франции заключалось в том, что официальные дипломаты не всегда знали о действиях тайных, а серьезная политика превращалась подчас в игру прихоти Людовика XV, которого развлекали ссоры придворных.

В то время как в Лондоне, Бристоле, Ливерпуле серьезно обсуждали будущее заморских владений Британии, в парижских салонах и при дворе колониальный вопрос стал предметом шуток для острословов. Философы же, как правило, высмеивали и осуждали колониальную политику. Вольтер не всегда был последователен: как акционер Компании обеих Индий он порой сочувствовал успехам Франции в Индии, но более известно мнение автора "Кандида" о снежных арпанах Канады как о бесполезной земле. Монтескье писал о том, что колонии высасывают соки из метрополии, Руссо гневно обличал все попытки цивилизовать на европейский манер другие народы мира.

В колонии направляли, как правило, представителей преступного мира, лиц без определенных занятий, продажных женщин, бродяг и т. д. В Париже и на дорогах страны регулярно производились облавы. Колониальные войска формировались также из тех, кто предпочитал солдатскую службу в тропиках тюрьме. Дюплекс в одном из писем назвал французских солдат в Индии "тупыми животными". Люди, отвергнутые своим обществом, озлобленные и одичавшие, относились с глубоким безразличием к интересам Компании и в любой момент могли взбунтоваться, но под командой талантливого командира эти же французы проявляли редкую в трудных условиях боеспособность. Талантливых офицеров в Индии почти не было (такие, как Паради и Бюсси, составляли исключение). Все эти обстоятельства весьма тревожили Дюплекса: он твердо решил, несмотря на враждебное настроение директоров Компании, продолжать борьбу за Карнатик. Английский командующий адмирал Боскоуен также держал войска в боевой готовности.

В это время завершался распад Могольского государства. Англичане и французы видели, что наместники императора в Бенгалии, Хайдарабаде, Ауде становились полновластными монархами в своих провинциях и вели ожесточенную борьбу между собой за власть. С севера наступал правитель Афганистана Ахмад-шах. Маратхские вожди захватывали громадные территории и образовывали собственные княжества. Юг Индии представлял собой одно из неспокойных мест. Здесь переплетались интересы низама Хайдарабада, маратхов, наваба Карнатика, местных раджей. Достаточно было какому-нибудь авантюристу начать военные действия, как все разнородные силы вмешались бы в борьбу. Такой человек вскоре нашелся, это был небезызвестный Чанда Сахиб.

С помощью Дюплекса Чанда Сахиб оказался в Пондишери; ждать удобного случая долго не пришлось. В июне 1748 года (еще не кончилась война) умер один из самых могущественных феодалов Индии - Низам-ул-мулк, властитель Декана. Между его сыновьями и внуками тотчас же началась борьба за наследство.

События, происшедшие после смерти Низам-ул-мулка, являются вариантом истории прихода к власти

Аурангзеба, который на пути к трону убил своих троих братьев и заточил отца. Разница заключалась лишь в масштабах борьбы и в том, что среди потомков Низама не было ни одного столь коварного и изворотливого, как Аурангзеб. Главным претендентом считался внук деканского владыки Музаффар Джанг, поскольку в жилах его текла кровь Великих Моголов; за ним шли сыновья от знатной жены - Гази-уд-дин и Насир Джанг; трое сыновей от жен менее знатного происхождения не имели прав на власть. Но с силой всегда считались больше, чем со знатностью (Надир-шах был сыном кожевника, а правитель Бенгалии Муршид Кули-хан - сыном бедного брахмана).

Реальная власть в Хайдарабаде оказалась у Насир Джанга, ибо он командовал войсками. Захватив сокровища Низама, Насир Джанг почувствовал себя непобедимым. Вскоре из Дели пришел фирман, подтверждающий право Насир Джанга на наследство Низама, но спустя несколько дней подобный фирман получил и другой претендент на власть в Декане - Муааффар Джанг. Эта путаница легко объяснима. В Дели шла ожесточенная борьба за власть между вождем персидской партии великим вазиром Сардар Джангом и главным евнухом Джавид-ханом. Вазир стремился заручиться поддержкой маратхов, Джавид-хан искал помощи у феодалов среднеазиатского происхождения. Под его влиянием безвольный император Ахмад-шах подписал фирман, передававший власть Насир Джангу. Главный евнух просил нового властителя Декана явиться с войсками в Дели и изгнать Сардар Джанга. Последний же действительно боялся усиления Декана и, чтобы вызвать смуту в бывших владениях Низам-ул-мулка, через несколько дней добился фирмана для Музаффара.

Музаффар мечтал стать низамом, но войско его было малочисленно, а казна пуста. Чанда Сахиб тут же ввязался в распри между наследниками, приняв сторону Музаффара. Последний обещал предприимчивому авантюристу в случае удачи весь Карнатик [* Следует отметить, что Чанда Сахиб как зять убитого маратхами Доста Али, последнего наваба Карнатика, получившего наваб-ство от Великого Могола, имел определенные права на Карнатик]. Чанда Сахиб нашел войско: он знал, что несколько тысяч сипаев французской Компании стоят в Пондишери и Дюплекс тяготится ими, ибо им нужно платить. Чанда Сахиб предложил генерал-губернатору свой план: он, Чанда Сахиб, получает французских сипаев, возводит Музаффара на трон Декана и сам становится навабом Карнатика, а в собственность Компании после победы переходит один из городов близ Пондишери, Вилленур, и 40 деревень. Дюплекс сначала колебался, но, когда узнал, что Музаффар и Чанда одновременно стараются заручиться поддержкой англичан, поспешно согласился. В июле Совет Пондишери заключил с Чандой договор, по которому Вилленур и 40 деревень перешли к французам. Колония превратилась в крупного земельного собственника. Мечты о колониальной империи, казалось, начинали осуществляться.

Аркатский наваб Анвар-уд-дин знал об опасности, но действовал с присущей восточным правителям медлительностью и дал своим противникам объединиться. Две тысячи сипаев и 500 белых солдат и топасов Компании и войска Музаффара двинулись к Аркату. В то время войска не имели специальной колониальной формы. Несмотря на июльскую жару, французские солдаты и офицеры были не только в мундирах, но и в напудренных париках. Старший французский офицер Отейль, человек храбрый, но бездарный, с трудом удерживал дисциплину.