Газета Завтра 382 (13 2001) - Газета Завтра Газета

Предвижу второй, не менее актуальный вопрос: а на какие шиши делались эти подарки?

Дело в том, что сухопарый, свитый из одних жил Витек в молодые годы был практически чемпионом России по кладке кирпича, чеканно выкладывая за смену до 15 кубов (6000 кирпича). Кто настоящий каменщик — оценит.

Но не только кладка — любое строительное дело горело в цепких тихоненковских руках, в том числе плотницкое, выкладывание плитки, бетонные работы — с изобретением бетономешалки собственной конструкции (которая работает до сих пор) и деревообрабатывающего станка.

К этому времени соцуравниловка треснула, наконец, выпустив в предпринимательские щели на волю прытких кооперативщиков. Тихоненко был в их числе едва ли не первым. Обстоятельно отобрав с десяток таких же упертых трудоголиков, как он сам, и состряпав на скорую руку кооператив "Строитель" (впоследствии ИЧП "Виктор"), он ринулся в свободный труд.

ИЧП "Виктор" обстоятельно, взахлеб строил на российской земле объекты агропрома. Разбухая, как на дрожжах, фирма Тихоненко уже к 1989 году заменяла по объемам выполненных работ целое управление (7-7,5 млн. руб.), имея втрое, вчетверо меньший численный состав. Не было района, где не возводились бы "Виктором" по госрасценкам овощехранилища, фермы, жилые дома, крытые тока. К этому времени сирота, воспитанный бабушкой, так и не получивший высшего образования, Витек уже прочно именовался Виктором Степановичем.

По объемам работ ИЧП были и его доходы, которые нарастали на счете в банке, и попал Виктор Степанович в плен идеи: построить свой кирпичный завод. Тем более, что партнером по этой идее согласился стать промышленный генерал Швидак, возглавлявший все еще государственный подшипниковый завод.

С той же одержимостью, как делал все, Тихоненко ринулся в грандиозную стройку: практически без смет и без проекта. Совместно с югославами был заложен один из крупнейших в Европе кирпичный гигант — с проектной мощностью в 52 млн. кирпича в год.

Заводу и Тихоненко повезло: после долгих поисков сырья близ самого завода был разведан карьер с глиной, аналогов которой не было на среднерусской равнине. Запасов ее там было — на 40-50 лет.

Швидак, заключивший с Тихоненко соглашение о совместном долевом строительстве, отечески поощрял прыткого партнера с краснодиректорских высот, за Швидаком были покупка и доставка оборудования, монтаж его и запуск завода. За Тихоненко было все остальное — корпуса завода, газораспределительная станция, разработка карьера, покупка всей транспортной и карьерной техники, километры электролиний, железнодорожный подъезд, подключение к газу и электричеству.

Спустя год (!) бешеной работы ИЧП "Виктор" предоставил партнеру оснащенный энергетикой корпус, готовый к приему и монтажу оборудования. Слово было за Швидаком.

Но он, нырнувший с головой в собственный подшипниковый бизнес за рубежом, категорически и враз потерял интерес к кирпичному заводу, где ему нужно было вести громадные монтажные и бетонные работы, выкладывать обжиговые печи, варить тележки-платформы, запускать и отлаживать технологическую линию из доставленного оборудования.

Месяцами дозванивался до Швидака, умолял начать работы, часами торчал у него в приемной, а то и просто на проходной, Тихоненко, снова опущенный в ранг "Витька", мозолил глаза подшипниковому боссу. В конце концов "партнера" стали чуть ли не взашей, как холопа, выталкивать с территории ГПЗ, уже кастрированного приватизацией в СПЗ (помните чемоданы с ваучерами от Витька — к Швидаку, от которых остались одни квитанции?).

Разъедала Тихоненко еще одна дикая забота, проистекающая из "слова" Швидака. Дело в том, что, испустив это самое заказное слово фирмам-подрядчикам, закупившим и поставившим оборудование, Швидак и не собирался оплачивать его финансовыми счетами. Фирмы, затратив на закупку и доставку оборудования 548572 долларов, получили от Швидака 0,0 доллара с последующим кукишем в нос.

Разъяренные подрядчики стали оформлять документы в суд. Но оторопело столкнулись с противодействиями.Брошенная подшипниковым хахалем "кирпичная вдова" в лице Тихоненко чуть ли не со слезами стала умолять... не трогать Швидака.

— У тебя что, крыша поехала? — недоумевали подрядчики Ковалев и Зоран Ивкович. — Он же не только нас, он и тебя кинул, надул, как цыган кобылу!

— Да партнер он мой, вместе же работали? Зачем в суд? Может, еще обойдется, договоримся. А с вами я рассчитаюсь, — хлопая глазами, молил Тихоненко.

Югослав с томичем, покрутив пальцами у виска, плюнули и отступились: слишком непорочна была репутация Тихоненко в Югославии — как честнейшей и обязательной ломовой лошади. Когда-нибудь действительно рассчитается.

НАСТУПАЕТ ПРЕДЕЛ всякому терпению. Наступил он и у Тихоненко: он сам начинает монтаж оборудования и кладку сушильных и обжиговых печей.

Он напрягает последние силы своего ИЧП, рвет его жилы на бетонных работах. Итоговая стоимость всех монтажных работ выливается в три миллиона двести тысяч долларов.

Они закончились в 1993 году, приведя громаду кирпичного завода к 97 % готовности — так определила регистрационная палата Самарской области. Почти два пуда банковских поручений и платежей подтверждали это, осев в архивах "Виктора".

На монтажно-бетонных работах ИЧП "Виктор" смертельно надорвалось, перестав функционировать, оставив своего хозяина один на один с чудовищным мертвым кубом почти завершенного комплекса.

Можно было продать завод по дешевке, плюнуть на все, доживать жизнь, катаясь жирным сыром в масле. Кто угодно мог бы так закруглить свое бытие — но не Тихоненко. У него начинается новый этап — хождение по девяти кругам банков: как воздух, нужен кредит.

Тома документации, предоставляемые Тихоненко в кредитные отделы, прозрачны, как слеза ребенка, — долгов за ИЧП "Виктор" нет, право собственности на завод, аренда карьера с глиной, земли в порядке. Завод с 97 % готовности, нафаршированный новейшим югославским оборудованием, — вот он, заходите, смотрите.

Ездили, смотрели, ахали от масштабов увиденного, от европейской монументальности построенного. Службы безопасности банков предоставляли отчеты — Тихоненко и завод чисты.

Кредитные отделы банков собирались для последней резолюции: "Выдать..." и... отказывали, отводя глаза, выплевывая невразумительную шелуху причин, поскольку бдительным орлом-стервятником кружил над объектом Швидак.

В очередной собиравшийся раскошелиться кредитом банк сверху падала орлиная клякса: "Это мой завод! Я конфискую с него оборудование!"

Параллельно в черные компьютерные списки была занесена и фамилия Тихоненко: авантюрист, хапальщик, кидала.

Скукоживались и отпадали банк за банком. Тихоненко, получив очередной зубодробительный отлуп, уползал, громыхая на драндулете типа Антилопы-гну на дачу, — зализывать раны. Там удил с резиновой лодки на Волге матерых лещей, ставших его почти единственной пищей, разбивал вдрызг залетного приятеля-шахматиста (ах, силен бродяга-Витек в древней забаве мудрецов!).

Долго так тянуться не могло. Это всей кожей и обострившимся на опасность нюхом чуял Швидак: узнал как-то про лавинные запросы уникальной Кинель-Черкасской продукции. На нее поступали заказы, в одностороннем порядке подписывались контракты на поставку кирпича от:

— архитектурного управления Москвы;

— московской мэрии;

— управления по реконструкции и развитию уникальных объектов Москвы;

— от крупнейших строительных фирм России и Югославии, Кипра: "Золотое кольцо", "Konsrete LTD", "Graovac LIMITED".

Оставалось поставить на контрактах дату и подпись Тихоненко. Естественно, пока не запущен завод, делать он этого не мог. Однако он не мог и предположить, что свою подпись под разного рода подметными письмами его партнер будет ставить с легкостью необыкновенной.

Первое такое письмо полетело к главе Кинель-Черкасского района В. Гараеву— с предложением оформить завод на него, Швидака, с последующей передачей району 25 % совладения.

Следующая психическая атака была предпринята через областной арбитражный суд. Он подал иск на Тихоненко, где просил расторгнуть, прекратить действие договора с ним.

Исковое заявление Швидака было удовлетворено. Приглашение же в суд Тихоненко было послано туда, где уже пять лет мокли под осадками развалины, бегали крысы и веснами орали мартовские кошки. Не было такого адреса в природе, о чем и оповестил почтамт арбитражную фемиду.