Грабь награбленное - Марина Серова

Подходя к машине, я увидела, что возле соседнего дома собралась куча народу. Моя натура такова, что не полюбопытствовать я просто не могла. Подобравшись поближе к собравшимся, я стала прислушиваться, о чем народ глаголет.

— Что ж теперь будет? — вздыхали то тут, то там.

— Оно и к лучшему! — зашептал кто-то рядом. — Намучилась с ним Антонина Константиновна.

— А в чем дело? — так же шепотом произнесла я, обратившись к этой женщине.

— Убили, Костю Рашпиля убили.

— Кого-кого? — не поняла я.

— Ну, Потемкина Костю!

— А-а-а! — протянула я, как будто правда вспомнила.

— Надо б Вовке Орлову сообщить, друг все-таки! — обратилась к нам стоящая рядом молодая женщина с ребенком на руках.

Эти слова сразу обострили мою реакцию на случившееся. Убитый — друг того человека, который сейчас так меня интересовал, поэтому надо было хотя бы вникнуть в суть произошедшего.

— Милицию-то вызвали? — спросил чей-то мужской голос.

— Да их сроду не дождешься! — громко возмутилась та, которая только что шепталась со мной.

Я решила воспользоваться моментом и нырнула в подъезд. Из ободранной двери на втором этаже доносились чьи-то протяжные рыдания. Толкнув дверь, я обнаружила, что она не заперта. Из освободившегося дверного проема на меня повеяло запахом перегара, табака и, кажется, крови. Прихожая была пуста. Справа находился вход в кухню, откуда и слышался плач. Я заглянула туда и увидела сухонькую пожилую женщину, которая, стоя на коленях, опустила лицо на лежавшего на полу мужчину и, вцепившись руками в его окровавленную рубашку, выла:

— Почему-у-у? За что-о-о?

Она настолько была убита горем, что даже не обращала на меня внимания. Я глянула вокруг — на столе стояла недопитая бутылка с какой-то мутноватой жидкостью. Поднеся ее к носу, я поняла — это самогон. Рядом находились две рюмашки и пустая пепельница. Можно было предположить — тот, с кем пиршествовал убитый, и являлся палачом. Одна рюмка была сплошь заляпана маслянистыми отпечатками чьих-то пальцев. На краю стола валялась картонная коробка с копченой мойвой, и мне стало понятно происхождение этих жирных следов.

Другой же стаканчик подозрительно блестел. Подняв его к свету, я обнаружила, что он напрочь лишен отпечатков. Убийца явно заботился о своем безоблачном будущем, даже избавиться от окурков не забыл. Клеенка на столе была старая, местами порванная, с загнутыми углами. На одном краю собутыльники рассыпали пепел, и, отогнув клеенку, я обнаружила там небольшой окурок. Осторожно взяв бычок в руки, я стала пристально его разглядывать. Мне, как человеку курящему и тем более как хорошему детективу, не составляло труда даже по самому мятому остатку сигареты определить марку изделия. В данном случае это была «Астра». Я вспомнила — Орлов ничего, кроме нее, не курил и решила прихватить находку с собой, для экспертизы.

Поглядев на рыдающую Антонину Константиновну, я нашла в полутора метрах от нее нож, обыкновенный, кухонный, средних размеров. Судя по виду раны на теле Кости, можно было говорить о том, что этот нож и явился орудием убийства. Но он сверкал как новенький — видимо, его тщательно вымыли под струей воды.

Как это ни кощунственно, я должна была задать пару вопросов несчастной матери убитого. На мое многократное «извините» она не откликалась, и мне пришлось потрясти ее за плечо и показать удостоверение.

— С кем пил Костя?

— Не знаю-ю-ю, — не переставала причитать Антонина Константиновна. — Сначала один. Я стала ругаться, так он меня запер в спальне и музыку врубил, потом позвонил кто-то, но разговоров из-за музыки слышно не было. Слышала только, как позже дверь хлопнула. Когда все успокоилось, пленка музыкальная в очередной раз кончилась, я подумала, что Костя уснул, и стала стучать соседке по трубе, чтоб она меня выпустила. Они уж привычные, знают, как я с сыном живу, сразу откликнулись. А как зашли — дверь открыта была, — так в крик! И ведь никто его, гада, не виде-е-ел!

Присев, я внимательнее осмотрела труп. По виду раны несложно было определить и то, сколько времени прошло с момента убийства. Хотя в моих планах была поездка в аэропорт за билетом в Тюмень, я решила сначала заняться проверкой находки, почему-то из головы не выходила мысль о причастности к этому делу Орлова.

Если он был как-то замешан в таинственном исчезновении Сурковой, то, узнав о том, что я напала на след, мог испугаться и, будучи вообще склонным к неадекватной реакции, совершить непредвиденный поступок.

Поверив словам матери убитого о том, что никто ничего подозрительного не видел и не слышал, я решила не тратить время на разговоры, а начинать немедленно действовать. Пусть менты пока беседуют, а я при необходимости всегда могу этим воспользоваться. Вдруг за дверью послышались шаги и приближающиеся мужские голоса. По разговору я поняла — это долгожданная милиция. На глаза попадаться — терять время на нежелательные объяснения, и я стала озираться вокруг в надежде найти для себя укрытие. Как и во многих тарасовских квартирах, в этой в стену прихожей была встроена довольно вместительная кладовая. Приоткрыв дверцу, я обнаружила там пальто, шубу и прочее, за которыми надеялась весьма надежно притаиться.

Створка захлопнулась за мной ровно в тот момент, когда в помещение вошла милиция. В щель я видела, как они мельком оглядели коридор и, подобно мне, прошли на кухню. Воспользовавшись этим моментом, я неслышно покинула свое убежище и проскользнула в открытую дверь.

Первым делом я направилась в лагерь. Гнала что есть мочи, не в силах сдерживать свое нетерпение. Катерина в обществе Орлова чаевничала. Еще издалека я заметила: он ведет себя как-то необычно — смеется неестественно, во весь голос, хлопает по плечу Курбанову, как старую приятельницу, и так далее. На меня у него была такая же реакция. Это возбудило во мне еще большие подозрения, но я, не ставя его в известность о том, какой владею информацией, стала отвечать ему столь же легкомысленным поведением. Екатерина собралась идти мыть посуду, и я, сразу же прервав беседу с Орловым, последовала за ней. Воспользовавшись моментом, пока она доставала из шкафчика моющее средство, я подменила бокал, из которого пил Орлов, на абсолютно чистый, спрятав использованный в свою сумку.

— Катя, — обратилась я к Курбановой, — Владимир сегодня весь день здесь?

— Да.

— Никуда не отлучался?

— Нет.

Наскоро попрощавшись с Курбановой, я села в машину и сразу же взяла в руки сотовый. Телефон Кири не отвечал, Мельников выехал по делу. Ничего не оставалось, кроме того как воспользоваться помощью Гарика.

— Да. Папазян слушает, — ответил он серьезно.

— Гарик, это Иванова. Выручай!

— Вай! Вай! Вай! — начал, как обычно, шутить Гарик.

— Гарик, не до шуток! Выручай, умоляю!

Папазян, уловив мое настроение, сразу сменил тон:

— В чем дело? — серьезно спросил он.

Я выложила суть своей просьбы и услышала положительный ответ. Гарик обещал организовать мне экспертизу окурка и бокала, то есть снять с них отпечатки и сверить их. Если они совпадают, то можно было быть уверенной, что компанию Косте, до того как его убили, составлял именно Орлов. Судя по словам матери убитого, к Рашпилю в этот вечер являлся только один человек, поэтому мнения о том, что после ухода — предположительно Орлова — в гости к Косте заглянул убийца, не возникало.

Время было дообеденное, рабочее, поэтому пришлось ехать к Папазяну на место службы. Это спасало меня от необходимости отмазываться от его приставаний.

— Твой профессионализм только возрастает! — воскликнул Гарик, глядя на тщательно упакованные мной вещдоки.

Я действительно не поскупилась на аккуратность и предусмотрительность. Окурок осторожно поместила в мешочек сразу же, а бокал — когда появилась возможность, потому что делать это в присутствии Курбановой было нельзя.

— А ты как думал! — отшутилась я и тут же перешла к делу: — Гарик, как можно быстрее! — Я кивнула на вещи.

— Расплату принимаю только натурой, — Папазян подмигнул мне.

— Согласна на любые условия, — ответила я, заранее обдумывая, как буду избавляться от настойчивого ухажера.

— Гарик Хачатурович, вас шеф вызывает, — обратился к Папазяну молоденький лейтенантик, заглянувший в дверь.

— Совещание, — Гарик виновато пожал плечами.

— По пути занеси, — я приподняла пакетики с окурком и бокалом и протянула другу, — звякнешь тогда, жду с нетерпением.

Я послала Гарику воздушный поцелуй и вышла из кабинета. В ментовке был спертый, прокуренный, тяжелый воздух, поэтому я с удовольствием покинула помещение. На меня сразу пахнуло дождем, листвой, травой, весенней свежестью. Посмотрев на небо я обнаружила, что иссиня-черные тучи заволокли небо, и где-то вдалеке уже сверкала молния. Ветер заметно усилился, поднимая клубы пыли.